Дракон восточного моря. Книга 1: Волк в ночи  - читать онлайн книгу. Автор: Елизавета Дворецкая cтр.№ 30

Население Козьих островов жило небогато. Пахотной земли на островах имелось мало, жители пасли коз и овец, ловили рыбу, били морского зверя и птицу, собирали яйца, продавали торговцам шерсть и шкуры в обмен на железо и зерно. Но в последние лет пятьдесят—шестьдесят этот край света посещался сэвейгами довольно часто, потому что отсюда уже открывалась прямая дорога к богатым островам уладов – вот те уже несколько тысячелетий торговали солью, добываемой в соляных шахтах, и благодаря этому нажили огромные богатства. Сами Козьи острова тоже могли дать отважному вождю неплохую добычу, хотя взять здесь можно было разве что скот и пленных. Здесь даже имелись племенные вожди, скопившие, по слухам, какое-то количество золотых колец и серебряных обручий. Особенно любопытны были рассказы о местной священной роще, в которой-де единственный на весь остров дуб обмотан золотой цепью толщиной с женскую руку. Никто пока этого дуба своими глазами не видел, но слухи о нем и в этот убогий край привлекали искателей поживы.

Проведя трое суток в открытом зимнем море, усталые, насквозь промокшие, голодные и измотанные борьбой с ветром и волнами фьялли были искренне рады увидеть вдали первые скалистые вершины, под которыми вскоре обозначились и зеленые пастбища Козьих островов. Последние полсуток они все, не исключая самого конунга, только тем и занимались, что вычерпывали воду из своих низкобортных судов, и теперь даже самый захудалый скалистый островок показался бы им прекрасной и желанной Землей Блаженства из сказаний. А Козьи острова и сами по себе были не так уж плохи – благодаря мощным теплым течениям, омывавшим их берега, здесь даже зимой не выдавалось больших холодов, снег лежал лишь на вершинах, где все равно ничего не росло, а скот можно было держать на пастбищах круглый год.

Выбрав подходящее место, корабли причалили. Вытащить их на берег было нельзя, и их просто привязали прочными канатами к выступам береговых скал. Радуясь возможности наконец-то согреться, хирдманы живо собрали топляк, приготовили себе лежанки из веток и лапника, забросили в море сети и устроились возле ярко горящего огня, завернувшись в промокшие шерстяные плащи и надеясь со временем подсохнуть.

– Как бы местные дым не увидели! – приговаривал осторожный Сёльви. – Ты бы, конунг, послал дозорных еще вон на ту вершинку, а из этой дыры мы заранее ничего не увидим.

– Да ну тебя, дай людям отдохнуть! – рычал Ормкель. – В такую троллячью погоду местные по своим норам сидят.

– А если кто и увидит дым, то подумают на «черноголовых» и обойдут стороной! – поддержал его Торфинн Длинный. Он был старшим первого дозорного десятка, и ему не хотелось посылать людей еще и «вон на ту вершинку».

Погода и впрямь выдалась не самая приятная: было не так чтобы холодно, но при влажном воздухе всегда мерзнешь сильнее, и хирдманы в промокшей одежде дрожали даже возле костров и лезли чуть ли не в самый огонь, чтобы согреться. От ветра их прикрывали прибрежные скалы, но в воздухе висел то ли туман, то ли мелкий дождь, не давая одежде сохнуть. Вслух никто не возмущался, – на то они и мужчины, чтобы стойко терпеть все трудности похода! – но наверняка не один и не двое про себя досадовали на злую судьбу конунга, которая не дает дружине проводить зиму как приличные люди – в теплом доме, с пивным рогом в одной руке и красивой женщиной в другой, с умелым сказителем возле горящего очага!

– Не ворчи, ехидна! – бросил Торвард Эйнару, который бурчал себе под нос что-то про «троллиный туман, чтобы его великаны взяли». – Завтра найдем себе теплый дом и отдохнем недельку. После такого перехода мы это заслужили. Не все же местные живут в пещерах!

– Да я бы и на пещеру согласился, а то замерз весь, как тыща троллей! – ворчал Гудбранд.

Проснулся Торвард совсем рано, пока еще все спали и только дозорные вполголоса переговаривались через костры, чтобы не заснуть. По небу быстро бежали сумрачные рваные облака, и среди них Торвард отчетливо видел серых скачущих коней и всадников, вцепившихся в длинные, больше самих лошадей, развевающиеся гривы. Несмотря на холод и сырость, ему снился теплый, какой-то весенний и радостный сон, и Торвард удивлялся, лежа в спальном мешке из новых, купленных в Винденэсе овчин, – очень давно ему не снилось приятных снов. Он видел девушку лет семнадцати, стройную, высокую, с полной грудью и белыми руками. У нее были густые рыжеватые волосы, окутавшие ее стройную фигуру блестящей волной, и умные серые глаза; она смотрела на него приветливо и в то же время требовательно, будто чего-то от него ждала. На ней было белое платье, на плечах черный плащ, на шее красные бусы, а в руках она держала большой рог безо всякой оковки. Даже во сне Торвард понял, что к нему явилась богиня, – так ярок и значителен был образ, и взгляд девушки проникал в самую глубину души. Та богиня, с которой он так жаждал помириться и которую так настойчиво искал во всех встречных женщинах, пришла к нему сама, и это, несомненно, был знак. Но что она хотела сказать? Девушка из сновидения так и не произнесла ни слова, а может, он не запомнил.

Торвард выбрался из мешка и пошел обходить дозорных. Никто не спал, Торир Овечка и Ульв Новый обсуждали какую-то Унн из Винденэса, Льот Северный с таким удовольствием вспоминал свой сон, – что, дескать, спит он не на земле у костра, а у себя дома, в Аскефьорде, в овчарне на ячменной соломе, и так ему тепло и хорошо! – что Бруни и Свейн тихо выли и требовали, чтобы он заткнулся. При виде конунга все замолчали.

– Ничего не слышали за своей болтовней? – спросил он.

– Мы не всегда болтаем, конунг, – ответил Льот. – Мы слушаем. У нас ничего, а с полуночной стражи ребята говорили, что там, со стороны берега, слышали вроде бы вой, или плач, или что-то такое. Вон Хьёрт лежит, разбуди, он тебе расскажет.

– Что за вой и плач?

– А они не поняли, конунг. То ли это люди, то ли волки, а то ли злые духи.

– Тут на островах нет волков.

– Значит, духи или эти ихние нелюди, «черноголовые» которые. А потом было тихо.

– Чего ты поднялся, конунг? – К ним подошел, позевывая, Сёльви Рассудительный. – Что-то не так?

– Какой сегодня день, ты не помнишь?

– Полнолуние, а у нас уже идет «волчий месяц»… О! – Сёльви замер. – Нет, подожди, я пойду посох достану.

Как один из самых опытных и умных людей в дружине, а также потому, что приходился сыном Стуре-Одду, кузнецу и мудрейшему чародею Аскефьорда, Сёльви и сам был в дружине кем-то вроде чародея, что вовсе не умаляло его заслуг и способностей как воина. Жертвы, если бывала надобность, приносил сам Торвард, но именно Сёльви лучше всех знал, когда именно это делать.

Покопавшись в своем мешке, он нашел «рунный посох» – уменьшенное подобие того, которым владел его отец, длиной всего в локоть. Присев к огню, Сёльви погрузился в вычисления, но вскоре уже подошел к Торварду:

– Конунг, в самом деле! Ты прав, сегодня необычный день. Сегодня День Врат, День Невесты! А мы и не заметили, как от йоля время прошло! День богини Фрейи! ^[10]