Замурованные. Хроники Кремлевского централа - читать онлайн книгу. Автор: Иван Миронов cтр.№ 74

— Это случайно не у вас банда мальчиков-одуванчиков, пионеров-моджахедов?

— Ну, типа того, — не без гордости подтверждает Ленар свое отношение к подростковой группировке скинхедов-убийц, разрекламированных на всю страну.

— Не похож ты на скинхеда.

— Я не скин, я фанат, у меня подельники скины, — вздыхает парень.

— В школе учился?

— Ага, в одиннадцатом классе.

— За кого болеешь?

— За ЦСКА, — оживляется Ленар.

— Мама, папа, сестры, братья?

— Мама, папа и сестра, старшая, двадцать один год.

— Студентка?

— Ага. На четвертом курсе.

— Ну. И надо вам таджиков резать?

— Я не резал — держал.

— Откуда 105-я? На нанесение тяжких телесных нельзя съехать?

— Адвокат сказал — сложно.

— Почему?

— У таджика восемнадцать ножевых ранений.

— Живучий, собака. Показания давал уже?

— Нет. Он подлечился и сразу в Таджикистан свалил.

— Вот ты можешь мне объяснить, что вас в это скинхедство тянет?

— Не знаю, — парнишка задумался. — Наверное, это модная тема. У нас больше половины на малолетке скинхеды.

— Хорошо, а идею вашу ты можешь сформулировать? Лицо Косяка заходило широкими татарскими скулами.

— У меня по делу два брата родные проходят, у вас на «Матроске» сидят. Так они все знают.

— Это такие маленькие, тщедушные, интеллигентные? С ранцами? — я вспомнил двух ребятишек с большими глазами и тонкими шеями в обвислых, отутюженных мамой рубашках из «Детского мира». Они часто ездили с нами в воронке. За плечами у них всегда болталось по веселенькому рюкзачку, купленному в соседнем от рубашек отделе.

— Ага.

— Ладно, идеи пока оставим, — я решил зайти с другой стороны. — Что читаешь?

— Я мало читаю, — честно признается Косяк. — А у братьев любимая книга — это Ницше. Я хотел себе загнать, но на «пятерке» Ницше запрещен.

— Как это запрещен?

— Официально. Все пускают, а Ницше нельзя.

— Давно сидишь?

— Полгода.

— Наркоты много на малолетке?

— Вообще нет. Воры на «лекарство» запрет поставили. Все к воровскому тянутся, у нас только один решил жить мужиком и отдельно три пидора. Каждый, кто заехал, должен выучить «воровской уклад жизни нашей» — пятнадцать пунктов. Должен как бы точно знать, что значит каждое слово.

— Например?

— Ну, «вор», «мужик», «дорога» и так далее.

— Усвоил?

— А как же.

Парень собирается с мыслями и, словно на экзамене, принимается докладывать усвоенный материал. Чтобы ничего не упустить, еле успеваю записывать за ним.

— Значит, так, «вор» — это высокоуважаемый человек в преступном мире, добившийся святого имени вора без неподобающих поступков. Он ездит по тюрьмам, лагерям, наводит черноту, греет общее. У вора есть три святых имени: вор, жулик, урка.

— Плачет по тебе высшее образование, Ленар, — за годы учебы в институте я очень редко встречал, чтобы материал так отскакивал от зубов.

— «Дорога», — вдохновленный моим поощрением, продолжает Косяк. Это продвижение воровского хода, а также святая идея вора. По «дороге» гоняется «нужда»: сахар, чай, глюкоза. По «дороге» идет общение. Общение по нашей жизни свято. По «дороге» может решиться судьба арестанта. «Дороги» бывают разные: навесная, конь, перевал, перегон, брос, «Ева», «Север», БД (большая дорога), мокрая дорога (через нычку), — Ленар вздохнул, посмотрел на потолок и перешел к следующему термину. — «Стремяга» — стремится к святому имени вора без неподобающих поступков, ездит по тюрьмам, лагерям, наводя черноту, греет общее. «Мужик» — на первом у него стоит личное, на втором — воровское. Придерживается воровского. «Шнифтовой» — глаза и уши хаты. Глаза заключаются в том, что он курсует все движения на продоле. Уши заключаются в том, что он курсует о всех звуках на продоле. Он гоняет голосовую дорогу — «цепи». «Ночной шнифтовой» — то же самое, что и дневной, но это еще и спина дорожника, его ответственность заключается в том, что при залете в хату мусоров, он морозит тормоза. Ну, кто такой пидарас, понятно. Есть вольные и рабочие пидарасы. Вольные — это те, кто с воли дырявыми заехали, рабочие — опущенные уже на тюрьме. Гашеные — те, кто гасанулся (прикоснулся) через посуду пидора. Зафаршмаченный, фаршмак, чушок, черт — тот, кто не следит за личной гигиеной.

— А сука — это кто? — настала очередь дополнительных вопросов.

— Сука — это тот, кто сдает запреты мусорам в пользу своей выгоды, — не растерялся Ленар.

— Молодец! В теории разбираешься. А как обстоит дело со словарным запасом?

— По-честному, я за полгода от нормального языка даже отвык.

— Я заметил. Общечеловеческие фразы даются с трудом, — усмехнулся я. — Заодно и вспомнишь.

— С чего начать? — Косяк напрягся над шарадой. — Чашка — это фаныч или фанка, тарелка — шленка, раковина — ракушка, матрас — машка, ведро — аленка или аленыч, ложка — черен или весло, телевизор — тэвэха, подставка под тэвэху — язык, туалет — нычка или дальний, огородка дальнего — слоник, одноярусный шконарь — вокзал, там обычно пидор спит — напротив дальнего, двойной шконарь — пальма, лавочка — козел, курево — куреха, фильтровые, одеяло — бычка, каркас шконаря — струны, вольная одежда — волька, дырка в тормозах, чтобы за продолом смотреть — пика, вытяжка — ресница, наркота — кайф, деньги — филка, кисть руки — пакта, кипятильник — кипятло, малява — мулька или эмка, наколка — партак, игла — першня, веник — ковырло, тупой человек — бивень, грязная хата — чушатник, спрятать — сухарнуть, подожди — повремени. Не делал, не делаю и не буду делать — это западло…

— Что за партак на пакте? — рассмеялся я, показывая на левую руку Косяка, безымянный палец которой украшен синим перстнем в виде солнышка: точка и восемь отходящих от нее черточек.

— «В кругу друзей», — поясняет Ленар смысл наколки.

— Тебе оно надо, руки уродовать? Не твое это. Или твое?

— Не знаю, — насупился парень.

— Как не знаешь? Ты, когда выйдешь, пойдешь воровать, стремиться, сидеть и страдать за общее или учиться и работать?

— Учиться и работать. — Косяк вконец погрустнел.

— Тогда зачем на себе масти рисовать? Чтобы потом их сводить или всю жизнь прятать руки?

— Нет. Честно говоря, я о ней уже пожалел. Если буду бить, то только фанатские. Вот, смотри! — Ленар закатал рукав, обнажив правую руку, по которой от локтя до запястья большими вертикальными буквами было выбито “hooligan”. — Надо было, конечно, готикой делать. Красиво получается. У нас пацаненок себе “gop-stop” готикой набил. Класс! Я хотел себе «БЕС» набить, но передумал.