Исход - читать онлайн книгу. Автор: Элизабет Говард cтр.№ 79

Глядя в ее глаза, которые сейчас казались огромными на непривычно белом исхудавшем лице, он увидел, как на миг они стали живыми – отразили потрясение и горе. А потом снова затуманились в мертвенном оцепенении, и он понял, что его и видел весь вечер. Ее словно притянуло обратно к головоломке, он придвинул стул и сел напротив нее.

– Детка, дорогая, в чем дело? Я же вижу, ты несчастна. Я люблю тебя, ты всегда рассказывала мне обо всем. Что случилось? Чем я могу помочь?

– Ничем. – Она подняла глаза от головоломки. – Если хочешь, расскажу. Я влюбилась в одного человека и забеременела. А потом сделала аборт – убила ребенка. Арчи все это время был со мной.

Арчи! Внезапно все, – все детали, которые этим вечером выглядели так странно и вызывали неловкость, – стало до ужаса ясным. То, что он застал ее в этой квартире, то, что она собиралась остаться здесь, тон Арчи, который словно оправдывался в ответ на замечания о ее нездоровом виде, попытки Арчи отделаться от него – «выпить перед уходом» – господи, да он же ей в отцы годится, он всего годом моложе его! Чудовищно! Доверчивую, любящую, юную Клэри, его любимую дочь, предал его лучший друг. Ему хотелось прикончить, убить его… С невнятным воплем бешенства он вскочил, обернулся и увидел, что Арчи стоит, прислонившись к дверному косяку.

– Мерзавец! Проклятый мерзавец!

Впервые в жизни он по-настоящему понял, что означает выражение «кровавая пелена». Ринувшись к Арчи, он видел его как сквозь красноватую дымку.

– Успокойся! Если ты набросишься на меня, будешь не прав.

В тот же миг Клэри схватила его за руку.

– Папа! Ради всего святого, папа!

Он поверил им не сразу, но ему, конечно, пришлось: Клэри, кажется, сочла, что это забавно – во всяком случае, нелепо; что подумал Арчи, он не знал, но чувствовал, что он очень зол, обижен или все вместе. В растерянности и замешательстве он, похоже, наговорил ерунды. Он помнил, что извинился, и не раз, и вместе с тем пытался объяснить, насколько легко с его стороны было совершить такую ошибку. На его обращенный к Клэри вопрос, почему она не сказала ему, она ответила: просто подумала, что он на нее рассердится. Арчи почти все это время молчал и стоял на балконе спиной к ним.

– Полагаю, это был человек, у которого ты работала. – Он не спрашивал, а утверждал.

– Неважно, кто это был, – сказала она. – Все уже в прошлом. Я в порядке, папа.

– С виду не скажешь.

– Но так и есть. Мне уже двадцать один, папа, я не ребенок.

Он предпринял еще несколько столь же неуклюжих попыток расспросить ее, ощущая, как ему становится все более тошно – и оттого, что это случилось с ней, и от своих поспешных и чудовищных выводов, и потому, что она бросилась за помощью не к нему, а к Арчи, и этому, казалось, не будет конца. Наконец он сказал, что, пожалуй, пойдет, и Арчи впервые за долгое время подал голос:

– Вот и мне кажется, что так будет лучше.

Клэри проводила его до двери квартиры.

– У тебя все хорошо с деньгами? – спросил он без особой надежды, но думая, что хотя бы это ему позволено. Однако она ответила, что да, все у нее хорошо. Ему хотелось обнять ее и увезти. Она позволила ему поцеловать ее холодное маленькое личико, но тут же отступила назад, уклоняясь от объятий. Сопровождаемый Арчи, он вышел. Вниз по лестнице, через входную дверь и на улицу, где стояла его машина. Уже почти стемнело. Вечер казался худшим в его жизни.

На следующий день он позвонил Арчи на работу, чтобы извиниться, и услышал, что он в отпуске. Весь день и вечер он названивал ему домой, но к телефону никто не подходил. С тех пор все его попытки увидеться с Арчи – на оставленные сообщения он не отвечал – заканчивались неудачей, а когда он позвонил девчонкам, Полли, которую он наконец застал дома, сообщила, что Клэри гостит у друзей.

– Кажется, она хочет засесть за свою книгу, – сказала она, – но если она позвонит мне, я передам, что ты звонил, дядя Руп.

А потом навалились события его собственной жизни – нелады с братьями, поиски дома, переезд. И вот теперь он решил предпринять еще одну, последнюю попытку встретиться с Арчи. Один на один, думал он. Он осознавал свою ревность, вызывающую у него чувство неловкости, – оказалось, к Арчи его дочь питает больше доверия, чем к нему. Но являться без предупреждения не годится, думал он, понимая, что не выстоит против двоих.

Первым делом он позвонил Арчи домой. Арчи держался настороженно, но согласился на встречу в Сэвил-клубе, в котором они оба состояли.

От этого известия ему стало тревожно и вместе с тем полегчало.

В последующие месяцы она часто думала о том, что чуть было не разминулась с ним. Она уже почти решила не ходить на очередную вечеринку из тех, что Каспар и Джервас устраивали регулярно и на которые всегда приглашали ее. Но в тот раз, в сентябре, когда она выслушала от них очередное предложение и ответила было, что вряд ли сможет (и захочет) прийти, Каспар заявил: «Придется, дорогая, просто-напросто придется. Я считаю, милочка, что к этому выходу в люди вы должны отнестись как к рабочим обязанностям». И он пригладил ладонью свои серебристые волосы, склонив голову чуть набок и не сводя с нее бесстрастно поблескивающих птичьих глаз. Романтическая внешность сочеталась в нем с проницательностью, которую малознакомые люди часто принимали за отзывчивость.

«Присутствие женщины», – подхватил Джервас таким тоном, словно речь шла о тошнотворной необходимости. Он только что вернулся из Тринга, куда наведывался раз в два года, там голодание и массаж на время уменьшали его брюшко, поэтому он становился боком к каждому попадающемуся зеркалу, проверяя, насколько лучше выглядит его фигура в профиль.

– Вы ведь, в сущности, элемент нашего интерьера. Новые атласные обои табачного оттенка, с которыми уже закончил мистер Бесуик, были выбраны в расчете на вас. Приходите в белом, милочка.

Они вечно меняли отделку своей квартиры, на время работы переселяясь в «Кларидж» и ухитряясь почти все списать в расход.

– Нет у меня ничего белого, – сказала она. И сдалась. Она пришла в платье цвета потемневшей лимонной цедры, которое впервые надела на День победы в Европе и ужин с папой, но на этот раз оно выглядело по-другому, так как она дополнила его ожерельем-ошейником из крупных, переливчато-синих стразов – папа купил его для нее в «Камео-Корнер». В таком виде она и очутилась в одном из «мьюзов» Белгравии – перестроенных под квартиры с гаражами старинных конюшен (этот представлял собой, по сути дела, два «мьюза», объединенных вместе): теперь он выглядел симфонией в голубых и коричневых тонах, табачный цвет стен сочетался с ковром оттенка цветов горечавки «а-ля Бакст», как выразился Каспар; из тридцати или сорока гостей она знала в лицо лишь нескольких. По условиям сделки ей полагалось обносить присутствующих блюдами с канапе, заказанными в банкетной компании «Серси», а для шампанского наняли официанта. Джервас и Каспар представляли ее как «нашу дивную Полли, которая присматривает за нами в магазине». По-видимому, это отбивало у гостей охоту пускаться в разговоры с ней: если к ней и обращались с вопросами, то лишь того рода, до которых снисходят монархи и в которых существуют любезность и равнодушие. Как обычно, ее одолевала скука – намного сильнее, чем в любое другое время, не на вечеринке. Она разгуливала по комнате с подносом уже почти час, и улыбки, с которыми от нее отмахивалась компания, больше не желающая угощаться, становились все раздражительнее. Только она поставила поднос и решила дождаться официанта, чтобы взять у него бокал шампанского, как одна из пожилых дам с волосами впросинь и разодетая в крепдешин, похлопала ее по обнаженной руке.