Шпионское наследие - читать онлайн книгу. Автор: Джон Ле Карре cтр.№ 51

* * *

Душистым осенним днем спустя неделю после объявления Хозяина о том, что они с Алеком проверят температуру воды, мы с Джорджем Смайли сидим за садовым столиком в его доме в Хемпстедской пустоши. Рабочий день, вокруг ни одной живой души. Мы могли с таким же успехом встретиться в Конюшне, но Джордж намекнул: разговор настолько приватный, что лучше на свежем воздухе. Панама затеняет его глаза, и в результате мне открывается не только часть секретов, но и Джорджа только часть.

Светская беседа осталась позади — или мне так кажется. Работой доволен? Да, спасибо. Переживания по поводу Тюльпан остались в прошлом? Спасибо, да. Хорошо, что Оливер Лейкон похоронил черновик твоего отчета, а то бы Лондон мог кое-что узнать про загадочного швейцарца, проникшего в Лагерь № 4. Да, конечно, соглашаюсь я, проливший из-за этой истории немало пота и слез.

— Я хочу, чтобы ты для меня подружился с одной девушкой, Питер. — Для большей задушевности он морщит бровь. Тут до него доходит, что я могу неверно истолковать его просьбу. — О господи. Это я не для себя прошу, смею уверить! Исключительно в оперативных интересах. Готов? В принципе? Ради общего дела? Завоевать ее доверие?

— Речь идет о «Паданце», — осторожно уточняю я.

— Да. Естественно, и ни о чем больше. Ради успешного завершения операции. Ради ее спасения. В качестве необходимого и срочного дополнения. — Мы попиваем яблочный сок и наблюдаем за проходящими людьми, освещенными ярким солнцем. — А также, добавлю, по особой просьбе Хозяина, — добавляет он то ли в качестве дополнительного аргумента, то ли чтобы снять с себя всякую ответственность. — Именно он произнес твое имя: этот молодой парень, Гиллем. Выделил тебя.

Комплимент или завуалированное предупреждение? Подозреваю, что Джордж недолюбливает Хозяина, а Хозяин вообще никого не любит.

— Пересечься с ней не проблема, — продолжает он жизнеутверждающе. — Она член местного отделения коммунистической партии. По выходным продает в киоске «Дейли уоркер». Но я с трудом себе представляю, как ты покупаешь эту газету, а ты?

— Если ты имеешь в виду, стоит ли мне подойти к ней в качестве постоянного читателя «Дейли уоркер», то, пожалуй, не стоит.

— Нет-нет, и не вздумай. Ни в коем случае не стоит выдавать себя за человека, на которого ты не похож. Оставайся самим собой: доброжелательным представителем среднего класса. Она бегает, — внезапно добавил он.

— Бегает?

— По утрам. По-моему, очень мило. А ты как считаешь? Для поддержания спортивной формы. Для общего самочувствия. Нарезает круги на местном стадионе. В одиночку. Потом на работу в книжном магазине. Не лавке, а магазине. Отправляет книжки оптовикам пачками. Нам может показаться скучным делом, а она в этом видит миссию. Все должны быть обеспечены книгами, особенно забитые массы. А еще она марширует.

— Тоже для здоровья?

— Марши Мира, Питер. Мира с большой буквы. От Олдермастона до Трафальгарской площади, а потом продолжение в Гайд-парке. Мир — штука непростая.

Он хочет вызвать у меня улыбку? Я пытаюсь ее изобразить.

— Но я и не предлагаю, чтобы ты помогал ей нести знамя, нет, конечно. Ты настоящий буржуа, человек состоявшийся, тип ей неизвестный, а потому особенно привлекательный. Продемонстрируй ей хорошие кроссовки и свою плутовскую улыбку, и вы быстро станете друзьями. А когда придет время, французское гражданство поможет тебе деликатно исчезнуть. Было и быльем поросло. Ты забудешь о ней, а она о тебе. Вот и всё.

— На всякий случай не мешало бы узнать ее имя.

Он задумывается и морщится, как будто столкнулся с настоящей проблемой.

— Ну, что сказать… они иммигранты. Ее семья. Родители в первом поколении, она во втором. И после некоторых раздумий они остановились на фамилии Голд. — Он говорит так, будто я вытянул из него это признание клещами. — А звать ее Элизабет. Для друзей Лиз.

Я тоже не тороплюсь. Попиваю яблочный сок на солнышке в компании с тучным джентльменом в панаме. Никто никуда не спешит.

— А когда я завоюю ее доверие, как ты выразился, что потом?

— Придешь ко мне и расскажешь, — следует хлесткий ответ. Вальяжную задумчивость неожиданно сменило раздражение.

* * *

Я, французский коммивояжер Марсель Лафонтен, что подтверждают мои документы, остановился в индийском пансионе в Хакни, районе Восточного Лондона. Пошел пятый день. Каждое утро, на рассвете, я добираюсь автобусом до мемориального парка и там бегаю. Обычно нас там шесть-семь человек. Набегавшись, мы отдуваемся, стоя на ступеньках спортивного клуба, отслеживаем время забега, сравниваем результаты. Перебрасываемся короткими фразами. Потом разбредаемся по душевым кабинкам, а перед расставанием говорим друг другу пару слов на прощание. Всех забавляет мое французское имя, но немного разочаровывает, что у меня нет французского акцента. Я им объясняю, что моя мать, ныне покойная, была англичанкой.

В легенде, чтобы она не провалилась, заранее отсекаются все торчащие ниточки.

Из трех женщин-бегуний Лиз (фамилии опускаются) самая высокая и уж точно не самая резвая. Ее вообще не назовешь бегуньей от природы. Сюда ее привели воля, самодисциплина и чувство освобождения. Она сдержанна и, похоже, не отдает себе отчета в том, что она хороша собой, красива такой мальчишеской красотой. Длинные ноги, темные коротко стриженные волосы, широкий разлет бровей и беззащитный взгляд больших карих глаз. Вчера мы впервые обменялись улыбками.

— Впереди тяжелый день? — спросил я.

— Мы проводим забастовку, — сказала она, переводя дух. — В восемь уже должна стоять у ворот.

— У каких ворот?

— Возле моей работы. Начальство пытается уволить нашего профсоюзного организатора. Все это может протянуться не одну неделю.

А дальше — пока, пока, до завтра.

А завтра суббота, шопинг, не до пикетов. Мы пьем с ней кофе в кафе, и она спрашивает, чем я занимаюсь. Я отвечаю, что как коммивояжер продаю местным больницам и практикующим врачам медикаменты французской фармацевтической компании. Это должно быть интересно, замечает она. Да не особенно, говорю, я-то хотел бы изучать медицину, но мой отец против, потому что это наша семейная компания и он хочет, чтобы я прошел весь путь и со временем ее возглавил. Я протягиваю ей свою визитку, на которой указано название фирмы по фамилии моего вымышленного папаши. Она изучает ее, то озабоченно хмурясь, то улыбаясь. Побеждает озабоченность.

— Вы считаете это правильным? В социальном смысле? Что сын становится главой фирмы только потому, что он сын?

Я отвечаю, что нет, не считаю это правильным, меня это всерьез беспокоит. Как и мою невесту. Вот почему я мечтаю стать врачом, как она. Я ее не только люблю, но и восхищаюсь ею как профессионалом, ведь она спасает человечество.

Почему я придумал себе невесту? Хотя Лиз кружит мне голову, я не желаю, пока жив, повторения истории с Тюльпан. Благодаря моей мифической невесте мы с Лиз спокойно прогуливаемся вдоль канала и откровенно делимся своими мечтами. Теперь она знает, что я по уши влюблен и восхищаюсь женщиной-врачом, живущей во Франции.