Украденный горизонт. Правда русской неволи - читать онлайн книгу. Автор: Борис Земцов cтр.№ 49

С этой лавочки, как головой ни крути, непременно вид на лагерный храм и открывался. На тот самый, куда ещё совсем недавно он за помощью ткнуться думал, да по известным причинам передумал.

В один из таких моментов, поглядывая на невысокий церковный купол, где-то внутри своего мятущегося сознания ощутил Никита Тюрин какой-то возникший белый зыбкий прямоугольник с тёмными чёткими буквами. Буквы мгновенно сложились в слова. Так же мгновенно пропал белый прямоугольник, и эти слова забылись, но смысл их жестко осел в памяти. Сводился он к единственному выводу, который по своей краткости и жесткости больше приказ напоминал: про все свои обретения и озарения — забыть, жить, как и раньше жил, честно тянуть арестантскую лямку и над головами у встречаемых людей ничего не выглядывать.

Чуть позднее что-то вроде пояснения-комментария вдогон к приказу пришло. Прямиком в сознание. Без всяких посредников в виде тёмных слов на белом пространстве. Простой смысл несли в себе эти пояснения: не дано человеку у себе подобных мысли читать и не надо к этому стремиться.

Так честнее и правильней.

Если же почувствовал он в себе такое свойство, то самое лучшее — отказаться от этого, как от неправильной привычки. Усилием воли, помноженной на здравый смысл.

И принял Никита всю эту информацию как должное. Как будто до всего сам дошел, и сам такое решение принял.

А когда, следом за принятой установкой, чугунная боль его голову покинула, о себе даже слабого напоминания не оставив, понял, что такой ход событий — единственно верный, и совсем успокоился. Тогда же и почувствовал желание подняться, вытянуться в струнку и в сторону купола, рядом с которым недавно простые, но очень своевременные мысли появились, развернуться.

Смотрел он туда долго и внимательно. Будто снова хотел разглядеть тот самый белый прямоугольник с важными словами. Будто смысл, что в тех словах скрыт, лучше усвоить готовился.

И нисколько не удивился, когда рука, что ещё минуту назад сигаретный бычок мусолила, вверх взметнулась и чёткий, к себе обращённый, крест описала.

И двух суток не прожил на свободе Игорь Крошин.

Прямо на вокзале встретили его друтаны, с кем он за время своих московских приключений перед посадкой скорешиться успел. Тормошили, хлопали по спине и плечам, говорили, перебивая друг друга:

— Успеешь ты в свою Белоруссию…

— После хозяина обязательно отдохнуть надо…

— Шашлычок сбацаем, а вечером — баньку, шмар выпишем…

— Тормознись на пару деньков, расслабишься…

Он и тормознулся, он и расслабился.

До глубокой ночи вольной едой себя радовал, водку хлестал, с девкой, что друтаны специально для него купили, тешился.

Уже ближе к утру взбрело ещё и… уколоться.

Чтобы сознание раздвинуть, чтобы свободу по полной программе прочувствовать.

Ему и это организовали, а там… То ли сердце было уже водкой перегружено, то ли «лекарство» некачественным оказалось. Словом, не смогло сердце вместить сразу большую дозу воли, отказало это сердце — умер Игорь Крошин, так и не доехав до своей Белоруссии, где своего-то уже мало чего осталось. Где жена, что развелась с ним, едва он сел. Где дочь, уже поверившая с помощью мамы и бабушки, что папа — плохой, так как в тюрьму хороших людей не сажают.

Возможно, мы в лагере даже раньше, чем родственники, про смерть Игоря узнали. Спасибо мобильникам, которые в любой зоне запрещены, но которыми нынче арестанты во всякой колонии обязательно пользуются.

Возможно, и горевали мы искренней и сильней, чем те люди, что законом обозначались умершему как самые близкие.

По арестантской традиции чифирнули вечером за помин души. Говорили мало, больше курили, но ничего, чем Игорь запомниться успел, кажется, не забыли. Первым делом пословицу-поговорку его любимую, универсальную, на все случаи жизни, вспомнили. Необычную поговорку. Я такой раньше никогда ни от кого не слышал:

— Бегу, и волосы назад…

Удивительная поговорка.

На первый взгляд к жизни Игоря и к его внешности, что важной приметой этой самой жизни является, она никакого отношения не имела.

Больше того, содержание его любимой поговорки всему этому было просто люто враждебно. Бегущим Игоря Крошина даже представить невозможно было, потому как по природе своей был он откровенно грузен, а потому всякие быстрые движения и прочую суету совсем не жаловал. Да и какие там «волосы назад», когда последние лет десять в его жизни волосы эти больше чем на куцый сантиметр и отрасти не успевали: то служба срочная армейская, то первая ходка, то вторая, то нынешняя, третья, между которыми зазор временной до смешного малый.

Тем не менее, как то очень шла Игорю эта поговорка-присказка.

Часто, по многим поводам он её употреблял.

И всегда очень к месту и с большим вкусом получалось. Помню ещё на этапе, когда даже до лагеря не доехали, на мелгородской пересылке, где на две недели зависли, впервые услышал я от Игоря диковинное сочетание этих простых слов.

Тогда утром в камеру к нам, ещё не опомнившимся от проведённых в «Столыпине» двух суток, зашёл местный прапор-вертухай. Зашёл и с порога заорал:

— Дежурный, доложить!

Невесёлым, почти угрожающим молчанием встретили мы это распоряжение. Даже первоходы были уже в курсе, что такие команды — из категории мусорских наворотов, что реагировать на них, тем более выполнять, для порядочных арестантов — совсем негоже. А прапор, то ли из новичков, то ли из особо оголтелых формалистов, не унимался:

— Осужденные! Кому сказано было… Доложить о количестве осужденных на этапе, наличии больных… Дежурный кто?

И этот вопрос был встречен недобрым, но дружным молчанием, потому как, повторяю, дежурный на этапе или в тюремной камере — это почти то же самое, что козёл в лагерном бараке. Опять же с точки зрения порядочного арестанта, никаких дежурных среди нас быть просто не могло. Зеков считать — дело чисто мусорское, нормальный зэк им в этом — не помощник, не подельник.

Понимал ли это местный вертухай, неизвестно, но видел я, как свекольным соком налилась его шея, как побелели костяшки пальцев, которыми он сжимал тощий цветной файлик со своими мусорскими бумажками.

— Не определились с дежурным? Значит, назначать надо… Вот ты, ты сегодня дежурным будешь!

Палец с нечистым ногтем выстрелил в стоящего с краю Игоря. Тот даже и удивиться не успел, как тоном сильнее грянула вторая команда, уже ему персонально предназначенная:

— Дежурный, доложить о количестве осуждённых на этапе! Ты, ты — сегодня дежурный! Докладывай!

Ещё раз вскинулся палец с ногтём в траурной каёмке в сторону Игоря, который вместо доклада и выдал прапору почти с обидой в голосе: