Маленькое счастье. Как жить, чтобы все было хорошо - читать онлайн книгу. Автор: Анна Кирьянова cтр.№ 36

Один мальчик увез другого

от смерти на поезде товарном. Это в детстве на даче мальчика Костю укусил энцефалитный клещ. Костю увезли в город и в больницу положили. И дело было плохо, уже никого к нему не пускали. А его друг, Владик, поехал на дачу – ему велели отвезти объедки для собаки и два килограмма сахару для бабушки – варенье варить. Сахар был дефицитом тогда. Владик был плохой мальчишка, хулиган и психопат. Но он был хороший друг. И он по пути на вокзал пробрался к Косте в больницу. Тот лежал слабый, в лихорадке, с блестящими энцефалитными глазами, и уже кушать не мог. Плохо ему было, но он обрадовался другу. А психопат Владик придумал вот что: надо ехать в Ленинград. Он никогда не был в Ленинграде. И Костя не был. И доехать – пара пустяков, на поезде. Нужно сесть в товарный поезд и доехать. И все. Тогда в больницах не было охраны. И плохой мальчишка Владик подговорил полунормального Костю сбежать – лет по двенадцать им было. Кое-как почти на себе вынес умирающего друга из больницы, дотащил до вокзала, и они залезли в поезд товарный, до Ленинграда. И поехали. Тук-тук, колеса, вагон качается пустой… Я точно не знаю, как они ехали, меня же с ними не было. Но знаю, что они ели объедки и сахар. И ехали долго – по-моему, неделю, потому что пересаживались из поезда в поезд, прятались от милиции и железнодорожников. Это, наверное, ужасная была поездка. И их забрали в милицию прямо на вокзале, в Ленинграде. Учтите, что денег тоже было около двух рублей, они попить покупали в пути. И пачку «Беломорканала», извините. И это я о том, что Костя совершенно выздоровел. Ни паралича, ни менингита, и вообще, он выжил. И, наверное, до сих пор жив. Лет десять назад мне его мама жаловалась, что он часто выпивает; значит, жив был, раз выпивал. Милиция вызвала родителей в Ленинград, и мальчишек привезли другим, нормальным поездом. И они хвастливо рассказывали о своем приключении. Этого делать не надо, это просто история; больному нужен покой. И умирающему тоже. А может, нет. А может, не всегда? А может, верный друг дотащит до поезда – и можно уехать от всего плохого? И вообще, путешествия лечат. А покорность и тихое лежание убивают. Я не могу такое рекомендовать. Но вот так один мальчик увез другого на поезде от смерти…

Бесплодная жизнь —

вот о чем плакала одна женщина пятидесяти лет. Она вышла замуж, потом работала бухгалтером, потом дело к пенсии пошло. И ей сказали на одном тренинге, который она решилась посетить, что у нее бесплодная жизнь. Нет самореализации и творчества. И амбиций нет. И развития духовного. Скучно и тускло прошла бесплодная жизнь. Ни картин, ни зажигательных танцев, ни карьеры, ни путешествий особых. Амеба, а не человек. А она вырастила троих детей. Один сын был инвалид детства, но инвалидность сняли, она вылечила ребенка. И еще двоих мальчиков взяла из детдома: сначала одного, а потом его братик нашелся – пришлось взять тоже, нельзя родных разлучать, так она сказала. И муж тоже так сказал. Тоже живущий бесплодной жизнью – он простой рабочий. Так вот прошла бесплодно жизнь, с пятью детьми ведь не успеешь оглянуться, жизнь проходит. А теперь внуки родились! И ну его, этот странный тренинг, где такие слова говорят добрым людям. Картины и танцы – это хорошо. А дети – это важнее и лучше в миллион раз, такое мое мнение. А за добро к сиротам все простится человеку. А этой доброй женщине и прощать нечего. Каждый реализуется так, как может и умеет, как душа велит. И женщина улыбнулась и стала показывать фотографии своих детей и внуков. И мужа. И почувствовала себя снова счастливой…

Один доктор пришел ко мне в гости.

Мы чай пили и разговаривали. И он рассказывал, что его притесняют на работе. И живет он материально в стесненных обстоятельствах. И стесняется как-то бороться за свои права. Мягкий, добрый, воспитанный человек. И он рассказывал все это и страдальчески морщился. Но терпел. Я уронила ложечку и под стол заглянула. И говорю: «Женя, зачем же ты мои тапочки надел? Они же маленькие! У меня 36-й размер; как ты только смог ногу втиснуть в эти шлепанцы? А я еще смотрю, ты как-то неловко идешь, как медведик в цирке!» Женя вытащил ступни из пыточных тапочек. И сразу заулыбался и о хорошем заговорил. Вот и все. От избытка деликатности он надел тапочки. И от избытка интеллигентности молчал о том, что они сильно жмут. Всего-то и надо – не надевать неудобные лично для нас тапочки. Снять уличную обувь надо, и доктор это отлично знал. Но мучиться совершенно не нужно! Можно в носках пройти, можно тапочки по размеру надеть, можно бахилки; выбор есть! Но иногда человек сам себя стесняет. От избытка тактичности и деликатности. И мы весело смеялись с доктором. И сделали выводы. И теперь он лучше живет, свободнее и радостнее.

Можно лошадь заездить.

А можно и человека. Хотя умыслы самые благие: картошка, клубника, сарайка… Это же нужно все. Нужно и полезно. И поэтому одна мама ждала выходных – в будни дочь работала допоздна. И с дочерью на ее машине ездила в сад. И там они до упаду работали. В саду много работы. И мама говорила: «У нас все свое! Все полезное, экологически-чистое, прямо с грядки! И наш домик лучше всех! И очень вкусный редис уродился!» А дочери было уже сорок. И выглядела она гораздо старше, хотя питалась полезными продуктами. Она любила маму и заботилась о ней. И ела клубнику, которую можно было купить. И варила варенье, которого было так много, что съедать его не успевали, оно засахаривалось в банках. А деньги тратила на постройку беседки и голландскую печь… И мама вздыхала иногда и говорила: «Скорее бы ты замуж вышла! Твой муж будет нам помогать в саду. И дети будут помогать. Я им леечки куплю, грабельки… И буду клубникой угощать!» А зимой они делали ремонт. Прибирались. И иногда вместе ездили в санаторий, отдыхать надо ведь! И лечиться маме надо. А потом и дочери стало надо лечиться. Здоровья не стало. А на рыночках уличных продают клубнику – сколько хочешь! Но она плохая, конечно. И дорого. Лучше лекарства купить и в санаторий вместе поехать. И поставить новый металлический забор, чтобы никто не залез. Чтобы мама и дочь чувствовали себя в безопасности… Ну ее, клубнику. Дорого она обходится очень. Но дочь по-прежнему не может отказать маме. Да и втянулась уже. И время безнадежно упущено. Зато есть сад…

Я не могу стать юной блондинкой

высокого роста. Даже если приложу титанические усилия. Это невозможно. Даже если важным для меня людям хотелось бы, чтобы я такой стала. Даже если бы эти перемены открыли мне путь на сцену или принесли несметные сокровища. Невозможно это. И можно только расстроиться. Особенно если мне будут говорить: приложи усилия! Надо больше стараться! Надо меняться к лучшему! Есть вещи, которые нельзя изменить: ни тренингами, ни чтением умных книг про юных высоких блондинок, ни уговорами и угрозами. Нельзя изменить свою личность и тип высшей нервной деятельности. Нельзя стать другим человеком. И ребенка изменить нельзя – личность дается с рождения. Темперамент, интеллект и конституция тоже врожденные. Можно и нужно менять только поведение на более правильное для выживания, взаимодействия с другими людьми и успеха. И Фрейд предложил талантливому поэту избавить его от невроза. А поэт отказался; ведь вместе с неврозом он утратит дар писать свои прекрасные стихи! Он такой, какой есть, спасибо. И Фрейд это понял – он же гений был, как и поэт. И ограничился добрыми советами и разъяснениями, так я думаю. И поэт написал много прекрасных стихов. И Фрейд помог многим людям, поняв, что человека не надо менять. Надо помочь ему выжить и успешно жить в предлагаемых обстоятельствах. А наша личность, тип нервной системы, темперамент, способности – тоже предлагаемые обстоятельства. Мы с ними пришли в эту жизнь, и выжили, и кое-чего добились. И превращаться в другого не надо! Каждый уникален. Можно только помочь, научить, поддержать, а вивисекция смертельно опасна иногда.