В Обители Крыльев - читать онлайн книгу. Автор: Мари Бреннан cтр.№ 74

Конечно, Дорсон обеспечил мне перелет в Мритьяхаймы и, можно сказать, подобно катализатору, ускорил процесс сих весенних переговоров – не в последнюю очередь тем, что взял в экспедицию Гуань Цзи-по. Однако для союза полковник не сделал ровным счетом ничего – в этом отношении он только мешал, и я не собиралась делиться с ним сими лаврами только затем, чтобы добиться его благоволения. Так и сказала Тому:

– Захочет – пусть присоединяется к нам и делает дело, за что я буду ему благодарна… а не захочет – пусть убирается с дороги.

Под данной дорогой, конечно же, имелся в виду союз. Заключен он был отнюдь не сразу: остальные старейшины прибыли в Имсали в тот самый день, когда Дорсон наконец отправил целигер назад, за горы, дабы сообщить остальным, что обнаружил, и после этого положение весьма осложнилось. Однако в итоге совет большинством голосов согласился принять наш план, благословив на царство первого императора новой династии.

Охваченная безудержным оптимизмом, я полагала, будто, едва только все устроится, смогу отправиться домой. Я редко склонна к ностальгии, но к тому времени тоска по Ширландии сделалась так сильна, что, казалось, отдавала горечью на языке. Да, Сухайл и Том вновь были рядом, однако сын до сих пор считал меня погибшей, а с ним и Натали, и все родные, кроме Эндрю, и все добрые друзья и коллеги, обретенные на жизненном пути. Как ни жаль было расставаться с Рузд, Каххе и даже с Зам, Обитель отнюдь не являлась и никогда не смогла бы стать моим домом.

Впрочем, практичность моя вскоре взяла свое. Сухайл изучал драконианский язык с целеустремленностью, поражавшей даже меня, и столь успешно, что мне оставалось только краснеть от стыда. Гуань Цзи-по и еще несколько гьям-су также прилагали к этому немало сил, хотя у них дело шло куда медленнее, а кроме этого мы, в свою очередь, учили нескольких дракониан начаткам человеческих языков. С точки зрения дипломатии наибольшую пользу могли принести ширландский и одно-два йеланских наречия, однако лучше всего драконианам давался ахиатский – в силу родства с их собственным. И все же, как бы мы ни старались, я оставалась единственной, кто мог разговаривать с обеими сторонами хоть сколь-нибудь бегло (хотя и я до сих пор сталкивалась с затруднениями чуть не на каждом шагу). В конце концов, никому, кроме меня, не пришлось провести целую зиму, не имея иных доступных занятий, кроме присмотра за яками да пополнения лексикона.

Все это означало, что экспедиции союзных сил без меня никак не обойтись – и вот, спустя десять лет после выдворения из Йеланя, я вновь ступила на йеланскую землю, сопровождаемая ширландцами, гьям-су и несколькими драконианами.

* * *

Считая вместе тех, кто прибыл в Обитель первым целигером, и тех, кто ожидал их за горами, гьям-су, сопровождавших силы полковника Дорсона, было чуть менее двух десятков, плюс Фу Пим-лат. Двоим из них предстояло остаться в Обители, остальные же составили ядро нашей смехотворно малочисленной армии вторжения.

К этому следует прибавить ровно дюжину ширландцев, включая меня, Тома и полковника Дорсона, и четверку дракониан. Старейшины наконец-то измыслили сообразную прегрешениям Рузд, Каххе и Зам кару: именно они отправятся с нами, рисковать собой в мире, полном людей. Однако в конце концов дракониан стало не трое, а четверо, поскольку их брат-одногодок Атлим настоял на том, что пойдет с ними.

Это вызвало новые разногласия – мне уже начинало казаться, что спорам не будет конца. Среди дракониан, в память о четырех сестрах, от коих, согласно легенде, пошел весь драконианский род, четыре считается числом счастливым. Между тем для йеланцев четверка – примета определенно дурная: на большинстве йеланских языков «четыре» является омофоном слову «смерть». Однако Атлим наотрез отказывался остаться дома. В конечном счете пришлось прибегнуть к этакой нумерологической уловке: пусть дракониан будет не четверо, а трое плюс один. Публично благословят нового императора только сестры, а Атлим постоит в стороне.

Таким образом, нас оказалось тридцать три. Конечно, столь малыми силами революции нам не удалось бы совершить. Дойди дело до такого – мы бы, можно сказать, уже проиграли, поскольку сие означало бы, что основные силы движения гьям-су, революционеры, остававшиеся в Йелане, не встали под знамя Гуань Цзи-по. Без них на успех нечего было и надеяться, сколько бы солдат с нами ни пошло.

Вдобавок, ожидая подкрепления, мы только рисковали бы утратить элемент внезапности. Конечно, сообщение Дорсона внешнему миру несло на себе гриф строжайшей секретности, но ни один из нас (в том числе и сам Дорсон после того, как бахвальство его поутихло) не верил, что новость надолго останется тайной. А как только об Обители станет известно Тайсен, их солдаты окажутся здесь с тою же быстротой, с какой способны летать йеланские целигеры. Дабы избежать решительного сражения в нашей укромной долине и поразить весь Йелань первым появлением дракониан, следовало действовать как можно скорее.

Прочие ширландские солдаты оставались в Обители вместе с двумя гьям-су. Эндрю до хрипоты требовал взять в Йелань и его, но я отвела брата в сторону и упросила принять командование силами Обители на себя.

– Из всех людей Дорсона я могу доверить защиту нашего союза только тебе, – сказала я.

Брат упрямо стиснул зубы.

– Здесь остается Сухайл, – напомнил он.

Нет, сей аргумент не мог меня поколебать. Решение оставить мужа здесь, у дракониан, далось мне мучительнее любых других решений за всю мою жизнь: проведя в разлуке целую зиму, мы были отнюдь не готовы расстаться вновь. Однако иного выбора не имелось: после того как я покину Обитель, за переводчика мог бы сойти только Сухайл. Конечно, драконианским он владел еще слабо, но совершенствовался в нем с быстротой, на какую никто иной не мог и надеяться.

– Военные Сухайлу не подчиняются, – ответила я. – Вы оба нужны мне здесь. И… – Внезапно к горлу подступил комок. – Пожалуйста, присмотри за ним. Как бы совет ни проголосовал, в Обители хватает дракониан, которым очень не нравится этот союз. Если с ним без меня что-то случится…

Пальцы Эндрю крепко стиснули мои плечи.

– Ни слова больше. Я о нем позабочусь.

Я никогда не спрашивала, кто позаботился о том, чтобы мою последнюю ночь в Обители мы с Сухайлом провели вдвоем, а Рузд, Каххе, Зам и Фу устроились на ночлег где-то еще. Скорее всего, сам муж, однако это вполне могла оказаться и одна из сестер. Конечно, не Зам, поскольку человеческие взгляды на личную жизнь и парные связи были ей практически неизвестны, но Рузд или Каххе понимали в этом гораздо больше. Так или иначе, на одну ночь нам удалось забыть обо всех тревогах и заботах, кроме своих собственных.

Нежелания расставаться Сухайл ничуть не скрывал, но понимал, что это необходимо, и, пока мы опустошали миски с ужином, с его губ не сходила улыбка. В иных обстоятельствах я непременно лишилась бы всякого аппетита, но после долгой зимы на крайне скудном питании тело не обращало на волнения души ни малейшего внимания. (Надо заметить, жестянки лаймового сока из запасов Дорсона пришлись очень кстати: я уж и позабыла, каково это – когда зубы во рту не шатаются.)