Другая правда. Том 1  - читать онлайн книгу. Автор: Александра Маринина cтр.№ 37

– Было.

– А про условные знаки?

– Нет…

Петр задумчиво и грустно смотрел на экран.

– Значит, опять не получается?

– Опять, – подтвердила Настя. – А знаете почему? Потому что у вас в голове живет готовая версия, и вы пытаетесь подогнать под нее то, что видите в материалах. Это порочный путь.

– Но Сокольников же…

– Сокольников, – жестко оборвала она, – это человек, о котором вы ничего не знаете. Вот с этого и начнем после перерыва. Повторяю снова: самое главное – человек, личность, характер, стиль мышления. Человек – та отправная точка, от которой нужно отталкиваться. А теперь кофе.

– Я круассаны принес, – неожиданно сообщил Петр и потянулся за своей сумкой, брошенной на пол рядом с диваном, на котором он сидел с ноутбуком на коленях.

Настя смутилась. Она накануне так увлеклась решением проблем ремонта и совершенно не подумала, что надо бы прикупить чего-нибудь вроде печенья или вафелек. Петр – молодой парень, крепкий, аппетит у него должен быть хорошим, и если сама Настя легко может пропустить обед, ограничиваясь кофе «с чем-нибудь», то ее ученику нужно полноценное трехразовое питание.

– Спасибо. Это очень кстати. Вы уж извините меня за то, что не предлагаю вам поесть, но готовить я не люблю и не очень-то умею. Обычно муж готовит, но сейчас он в командировке, и я перебиваюсь тем, что попроще, если не ленюсь сходить в магазин.

– А если ленитесь, тогда как? – спросил он. – Голодаете?

– В шкафах всегда что-нибудь найдется, ну хоть овсянку-то на воде сварить можно, даже если сахара нет.

Петр поморщился с видимым отвращением.

– Овсянка на воде и без сахара? Это же невозможно есть!

– Невозможно, – легко согласилась она. – Но я умею есть невкусную еду. Привыкла.

Круассаны оказались свежими, вкусными, хрустящими. Одни с шоколадом, другие с лимонным кремом, третьи – натуральные, без начинки. Петр не поскупился и принес по две штуки каждого вида.

– Хотите, я буду пиццу приносить? – предложил он. – И вам готовить не придется, и голодать не будем. Или фастфуд какой-нибудь, у вас тут много точек по пути от метро до вашего дома.

Вообще-то насчет пиццы они вроде бы договаривались еще вчера, но Петр, кажется, совсем забыл об этом. Настя не стала напоминать, чтобы не смущать парня. Сделаем вид, что никакого разговора не было.

– Фастфуд не надо, давайте лучше пиццу. Хорошая мысль, Петр, спасибо вам, – сказала Настя с благодарной улыбкой. – Видите, плохая я хозяйка, даже гостей принять не умею по-человечески.

– Вы хотели, чтобы я рассказал про аукцион, – напомнил Петр.

Вот засада! Не отвлекся, не забыл… Придется слушать. Ну ладно, чего уж теперь, сама ведь предложила.

Слушала Настя не очень внимательно, не забывая, однако, вежливо кивать и удивленно приподнимать брови. Но все равно отметила часто повторяющееся имя Екатерины Волохиной. Больше никто из организаторов по имени назван не был. Представитель издательства. Представитель Минздрава. Еще какой-то представитель… И Екатерина Волохина. Забавно! Хотя нет, пару раз мелькнула фамилия «Горевой», но тут же выяснилось, что это отец той самой Волохиной. Либо Петр с ней знаком, либо она его чем-то зацепила.

* * *

Мир людей прост и плох. Это аксиома. В нем нет ничего сложного, ибо управляется он простыми, примитивными стремлениями к власти и деньгам. Именно простота делает мир таким управляемым. Хотя сам мир, конечно, уверен, что он невероятно сложен и многообразен, и никто из нас, смертных, не в состоянии в нем разобраться. Чушь! Сложность и многообразие – лишь видимость, на самом же деле это просто колосс на глиняных ногах.

Мир людей плох. Но я могу его изменить. Пусть на микроуровне, но я, в отличие от многих, могу хотя бы это. Могу сделать его чуть-чуть лучше. Чуть больше доброты, чуть больше сострадания, чуть больше правды и честности. Мне это под силу. Самое главное – не слушать и не слышать важных псевдоавторитетных голосов, с умным видом рассуждающих о том, что возможно, а что невозможно, что правильно, а что неправильно. Не нужно никого слушать. Только себя. Только свой голос.

Я смотрю на себя в зеркало и верю: я смогу. У меня получится. Кто бы что ни говорил. Пусть сомневаются, пусть насмехаются. Мне наплевать. Я смогу. И я сделаю.

Не факт, что получится хорошо. Но я, как герой Кена Кизи, хотя бы попробую вырвать чугунную раковину из стены. Я хотя бы попробую…

* * *

После перерыва на кофе работа совсем не клеилась, Петр был рассеянным, отвечал невпопад. «Не выспался, – сочувственно подумала Настя. – Потому и устал так быстро».

Толку от таких занятий не было, и Настя, промучившись часов до трех, выпроводила ученика.

– Отдохните нормально, – посоветовала она на прощание. – Существует миф о том, что грузить вагоны углем трудно, а сидеть за столом и изучать документы легко. Это отнюдь не легко. И такой работой нельзя заниматься в состоянии усталости.

Петр ушел, как показалось Насте, с нескрываемым облегчением. Оставшись в одиночестве, она задумчиво оглядела стол с компьютером и прислушалась к себе. Чем заняться? Переводом? Или почитать дело? Где перевешивает «надо», а где – «хочется»? Прикинула по времени: можно поделить часы пополам, до семи вечера переводить, потом до одиннадцати читать дело. Или наоборот… «Ага, – сердито буркнула она сама себе. – Особенно привлекателен вариант „наоборот“. Лукавая ты, Настасья, ничему тебя жизнь не учит».

Но она, конечно же, поступила именно «наоборот» и начала читать материалы уголовного дела по обвинению Андрея Сокольникова в убийстве семьи Даниловых. Причем читала не подряд, а в только ей самой понятном порядке.

Начала с фотографий, приложенных к протоколам осмотра местности. И в первом, и во втором протоколе в обязательном порядке имелись групповые фото участников следственного действия. Вот Сережа Шульга, именно такой, каким Настя его помнила: стройный красавец, темноглазый брюнет, которому не могла отказать ни одна девушка. Вот эта женщина лет тридцати с небольшим, похоже, и есть следователь Лёвкина. Симпатичная. Короткая стрижка, хорошая фигура, плотно затянутая в форменные китель и юбку, лицо серьезное. Криминалист… Понятые… А вот и Андрей Сокольников, «указывает направление движения». Невысокий, худощавый, даже худой. Спортивный костюм сидит на нем свободно, почти болтается. Небольшие светлые усики над верхней губой. Густые русые волосы, пострижены коротко. Лицо спокойное, даже почти озорное.

Настя снова повнимательнее присмотрелась к одежде. Почему костюм явно велик? С чужого плеча? Или парень внезапно резко потерял вес? Заболел? Онкология? Соблазнительно подумать в этом направлении: опыт показывает, что именно неизлечимых онкологических больных легче всего уговорить взять на себя чужое преступление. За хорошие деньги, разумеется. Дескать, ты все равно не жилец, а семье материально поможешь. С другой стороны, такая сильная худоба обычно характерна для тех, кто прошел химиотерапию, в результате которой начинаются проблемы с выпадением волос. Не у всех, конечно, препараты разные бывают, но чаще всего. У Сокольникова на вид шевелюра хорошая, но, быть может, это парик? В любом случае в деле должны быть медицинские документы. Если был серьезный диагноз, то озвучил ли его на суде адвокат? Должен был. Но Петя Кравченко об этом не говорил. Хотя он читал по диагонали… Ладно, разберемся.