Другая правда. Том 1  - читать онлайн книгу. Автор: Александра Маринина cтр.№ 34

– Мы не делали, – растерянно проговорил он.

– А мы делали. Выдвигаем версии и проверяем их материалами дела. Версия первая, которую вы сами высказали в первый же день нашей работы: Сокольникова задержали за что-то совсем другое, сообразили, что на него можно повесить три трупа, несколько часов били и заставляли взять на себя чужое преступление и в конце концов заставили. Он написал явку с повинной. Через несколько часов его допросили и повезли на осмотр местности. Открываем протокол осмотра четвертого сентября, обозреваем фотографии. Что видим?

Петр поискал нужный файл, всмотрелся в экран.

– Сокольников указывает направление движения… Ну, там так написано, под фотографией.

– И что Сокольников? Избитый, с синяками и кровоподтеками на лице? С распухшей челюстью? Сутулится? Держится за живот или за бок? Плохо выглядит? Удрученный, расстроенный, испуганный, подавленный?

Петр молчал. А что тут скажешь, когда на фотографии абсолютно спокойный, довольный собой улыбающийся молодой человек, по виду которого ни за что не скажешь, что он совершил убийство и провел ночь в камере.

– Версия вторая, авторство тоже принадлежит вам: следователи злоупотребили служебными полномочиями и сфальсифицировали дело, в том числе и явку с повинной. Сокольникова никто не бил, текст явки написал кто-то другой, а Сокольникова просто запугали, обманули или иным способом уломали.

– Я такого не говорил, – запротестовал Петр. – Я заподозрил фальсификацию, это правда, но насчет явки я ничего такого не говорил.

– Но одно логично вытекает из другого, – возразила Настя. – Если дело начинается с протокола явки, то либо дело велось добросовестно и явка подлинная, либо сфальсифицировано с самого начала. Как вы себе представляете иные варианты? Явка подлинная, человек во всем признается, а потом начинаются подделки документов? И зачем? Цель какая?

– Но Сокольников же потом отказался! Он от всего отказался, утверждал, что невиновен, что никого не убивал и явку не писал.

Вот даже как! Занятный человек этот Андрей Сокольников! О том, что он с 29 октября начал отказываться от показаний, Настя знает, а вот о том, что он и явку с повинной, оказывается, не писал, еще не читала.

– Экспертиза явки проводилась?

– Вроде проводилась.

– Мне надо не вроде, а точно. Посмотрите в своих записях.

Настя начала злиться. Отдал бы Петр ей все материалы раньше, она бы не задавала все эти вопросы. Она уткнулась в свой компьютер и принялась листать фотографии. Может быть, ей удастся найти нужный документ быстрее. Опись первого тома она уже видела и много раз просматривала, хотя в ней отсутствует целая страница, так что все равно придется листать весь том. А экспертиза может находиться и во втором томе, и в третьем, в любом, кроме, пожалуй, двух последних. В шестом – жалобы, как утверждает Петр, в седьмом – весь этап судебного разбирательства.

– Да, проводилась, – прозвучал голос Петра. – Том второй, файл девятьсот шестьдесят четыре.

Настя быстро нашла нужный документ. Заключение эксперта, которому были направлены тексты явки с повинной и одной из жалоб, написанной Сокольниковым в присутствии следователя и адвоката, гласило: «…Указанные совпадения устойчивы и в отношении каждого текста образуют индивидуальную совокупность признаков, достаточную для вывода об исполнении этих текстов Сокольниковым А.А.» Дата – 24 ноября 1998 года. Стало быть, в конце октября Сокольников начал отказываться от первоначальных показаний, попробовал обвинить следователей в фальсификации дела, а когда экспертиза подтвердила, что явка с повинной выполнена им собственноручно, решил пустить в ход тяжелую артиллерию и обвинить их в краже.

– Идем дальше. Вы утверждаете, что в период между двумя выездами в область для осмотра местности и поиска захоронений с Сокольниковым плотно поработали. Допускаю, это вполне возможно. Облегчу вам задачу и сразу скажу, что это можно проделать только двумя способами: либо, как вы сами предположили, ездить к нему в СИЗО, причем не один раз, либо вывозить его из СИЗО к следователю якобы для допроса или проведения иных следственных действий. Других вариантов нет. Это понятно?

– Да.

– Открываем дело, смотрим разрешения на посещения. Кто приходил к Сокольникову в указанный период?

– Там только одно разрешение есть, для адвокатов, мы его разбирали.

Петр с недоумением посмотрел на Настю.

– А что, следователям и оперативникам тоже нужно такое разрешение получать?

– Нет, – улыбнулась она, – им не нужно. А всем остальным – обязательно.

– Значит, следователи и опера могли сколько угодно приходить к Сокольникову в СИЗО и разговаривать с ним и в деле это не отражено?

– Совершенно верно.

– Ну видите! – оживился Петр. – Вы сами видите, что с ним можно было работать сколько угодно!

– И выучить «Евгения Онегина» три раза, вы правы. Это именно то, что Сокольников утверждал на суде?

– Да, он говорил, что никого не убивал, а трупы нашел потому, что его заранее хорошо проинструктировали, карту местности заставили запоминать, чтобы он место правильно указал, и даже специальные метки на деревьях развесили, черные ленточки, чтобы он не запутался.

– Кинематограф отдыхает, – вздохнула Настя и открыла третий по счету файл из седьмого тома. Первые два – корки, как водится, третий – опись.

Если судья сработал грамотно и профессионально, то каждое слово, сказанное в судебном заседании, должно быть проверено и либо подтверждено, либо опровергнуто, если материалов, содержащихся в деле, для этого недостаточно. По крайней мере, в конце девяностых еще так работали, по старому процессуальному кодексу. Да и судьи были в те времена той, старой, школы, не чета нынешним.

А вот и справка, все правильно, судья делал все, как надо. Справка выдана начальником СИЗО по запросу суда на руки народному заседателю – фамилия, имя, отчество, паспортные данные. В соответствии с записями в журнале посещений к Сокольникову в течение пяти дней между двумя выездами в область приходили: адвокаты – 1 раз, следователь Лёвкина – 1 раз, старший оперуполномоченный майор Шульга – 2 раза. Это суду еще повезло, что журнал нашелся, у него сроки хранения маленькие, как только истекают – сразу под уничтожение, в архиве не хранят. Если бы предварительное следствие длилось дольше, а судебное заседание состоялось через многие-многие месяцы, как зачастую бывало, то никакого журнала бы и в помине не было, и справки не было бы тоже.

– Теперь включаем писательское воображение, – сказала Настя. – Адвокатов как носителей информации отметаем сразу. Причина понятна?

– Если бы они были в деле, то не отказались бы от участия? – неуверенно предположил Петр.

– Именно. Раз адвокаты соскочили после первого же визита в СИЗО, да и туда их с трудом вытащили, еле-еле нашли, как вы помните, их мы сразу из схемы исключаем. Остаются следователь Лёвкина и оперативник Шульга. В общей сложности за три посещения они, согласно справке, провели наедине с Сокольниковым в помещении для допросов один час сорок минут. Шульга – тридцать и тридцать пять минут, Лёвкина – те же тридцать пять. На самом же деле – меньше, потому что в журнале отмечено время входа и выхода через КПП, а не время пребывания в допросной. Пока человек дойдет, пока дождется привода арестованного, по дороге можно и поболтать со знакомыми, и в оперчасть СИЗО заглянуть по делу или к начальству. Так что с чистой совестью можем утверждать: представители следствия и розыска за пять дней провели с Сокольниковым не более одного часа двадцати минут. Это максимум. Думаю, что даже еще меньше. И не подряд, а в три приема. Эта часть понятна?