Рюрик - читать онлайн книгу. Автор: Анна Козлова cтр.№ 24

Разумеется, нет. Как всякий мужчина, вы полагаете, что жизнь состоит из проблем, которые ждут не дождутся вашего желания их решить. А то странное обстоятельство, что до вашего появления они никак не решались, связано, естественно, лишь с тем, что другие люди не могут просто-напросто собраться и взять себя в руки, даже чтобы спасти самих себя.

Но я скажу вам одну вещь — возможно, самую важную из всех вещей, о которых вообще стоит говорить: ужас — снаружи, ужас — это лишь интерпретация, форма восприятия, а вот спасение — всегда внутри.

Спасение — это темная кладовка в конце коридора памяти, до нее сложно добраться, а еще сложнее войти, но и когда войдешь, не факт, что получится отыскать именно то, что нужно. Никто ведь доподлинно не знает, что вам нужно, когда вы в лесу без еды, воды и теплой одежды. Так засуньте же свое раздражение подальше и следуйте за мной по коридору памяти Марты, тем более что сейчас на ее пути стоит пустая клетка, два на полтора метра. В ней обгрызенные палки, скорлупки от арахиса, пыльное круглое зеркальце и темно-синий поильник — все эти предметы указывают, что в клетке кто-то жил, кто-то, кого Марта любила, но почему-то захотела забыть.

Она, конечно, не расскажет, но это и не надо, здесь я рассказываю, а не она.

Это был попугай породы краснохвостый жако, по имени Рюрик, — Марта впервые увидела его через четыре дня после каникул в Порту.

В тот день они с отцом (без Светки) приехали в гости к Гурвичам на Ленинский проспект. Был вторник, полдень, и Марта не помнила, чтобы отец когда-либо наносил визиты в такое время. Саши дома не было. Марта не особо интересовалась, куда подевался отец, потому что сама она отправилась за Яшей по длинному коридору в бывшую кладовку, а теперь просто комнатку, где стояла клетка с попугаем.

Едва Марта вошла, попугай принялся орать.

Яша несколько раз повторил:

— Вот же больная гадина! — а потом закрыл уши руками и убежал.

Марта стояла в паре метров от клетки и смотрела на попугая. Он неистовствовал. Перья на шее и груди встали дыбом, отчего он походил на разъяренного кота. Черный, заостренный книзу клюв был угрожающе разверст, а в маленьком горле дрожал от негодования фиолетовый язык. Марта шагнула к клетке, и попугай перешел на рычание; никогда раньше Марте не встречалось существо, способное воспроизводить столь широкую гамму звуков.

Рюрик хлопал крыльями, хрипел и шипел, но Марта не испугалась, более того, издаваемые им вопли не причиняли ей страданий, как Яше. Вслед за восхищением она ощутила какую-то трагическую нежность к этому неуместному в бывшей кладовке на Ленинском проспекте существу, к его желтым, расширенным от ужаса глазам, морщинистым черным лапкам и короткому, словно испачканному в крови хвостику.

— Рюрик, — сказала она громко. — Рюрик!

Попугай внезапно умолк, спрыгнул с жердочки и поспешно, будто куда-то опаздывал, проковылял в дальний угол клетки, где стояла темно-синяя ванночка с водой. Клювом он в две секунды перекусил проволоку, которой ванночка крепилась к прутьям, и перевернул поильник, подцепив его бортик лапой. Вода забарабанила на пол.

Попугай торжествующе глянул на Марту, точно хотел убедиться, что она видит, до чего его довела.

Вытирать воду пришлось Ире, поскольку она была единственным человеком, которого Рюрик подпускал к своей клетке. За обедом Марта узнала историю попугая — историю скотства, как анонсировала Ира.

— Сашу подставили, — сказала она, мечтательно улыбаясь, — клетку с Рюриком просто оставили в офисе, который он снял. Как горшок с цветком. Саша даже представить себе такое не мог. Ему позвонил охранник и сказал, что жалуются люди из соседнего помещения. Кто-то целый день кричит. Он даже не поверил. Кто может кричать в пустом офисе? Приехал туда и обнаружил попугая.

Отец, не отрывая глаз от Иры, накладывал себе салат.

— Саша позвонил, конечно, человеку, снимавшему офис до него, но тот сказал, что попугай не его. Проблема была в том, что за то время, пока Рюрик сидел в одиночестве, он, видимо, сошел с ума. Или всегда был сумасшедший. Этого уже никогда не узнать. В офисе его держать было невозможно, ты же видела, — Ира посмотрела на Марту, и Марта кивнула, — как он реагирует на посторонних людей.

— И вы взяли его домой?

— А что было делать? — Ира вздохнула. — Я пробовала продать его, отдать в добрые руки, но никто не заинтересовался… Никакого контакта у него с людьми нет… Ветеринар сказал, что он дикий. У него нет на лапе кольца. Это значит, что его поймали уже взрослым и привезли в Россию. Естественно, контрабандой… Еще он сказал, что попугаю двадцать лет.

— Двадцать? — поразился отец.

— А живут они до семидесяти. Известны случаи, что и до девяноста. Кто будет мясо с картошкой?..

После обеда они вчетвером пошли гулять в парк. Почему-то прогулка затянулась на пять часов. Отец и Ира вели себя странно, словно изображали мужчину и женщину, которыми никогда не являлись и которых толком даже не знали. У отца не было привычки подолгу гулять с Мартой в парках, обычно она гуляла со Светкой, да и то прогулка всегда была подчинена какой-то цели вроде похода в магазин или в парикмахерскую. Нервозность, которая охватила Яшу (он беспрестанно оглядывался по сторонам, будто они совершали что-то незаконное и в любой момент их могли поймать), позволила Марте заключить, что он тоже не понимает сути происходящего.

Сначала они долго шли в духоте, по пыльным тропинкам, сандалии и ноги у всех почернели от грязи. Потом Ира с отцом сели на траву, а Марте с Яшей было предложено поиграть. Как и во что они должны были играть на поляне с вытоптанной, бурой травой, они не знали, поэтому нелепо слонялись вокруг родителей, периодически принимаясь канючить, жаловаться на жажду и вяло скандалить, пока их не отгоняли. Яша предложил драться на палках, будто они солдаты. Ира с отцом не обращали на них внимания, по-прежнему сидя на траве и о чем-то тихо разговаривая. Немного подравшись с Яшей, Марта в изнеможении плюхнулась на землю; она вспотела, кожа была горячей и липкой, в ушах звенело. Яшу кто-то укусил, и он яростно чесался. Интернета на поляне не было, поэтому телефоны не могли перенести их в мир безудержного веселья.

— Хочешь кое-что послушаем? — спросил Яша.

Марта была согласна на что угодно, поэтому полезла за ним в кусты, где он, предварительно убедившись, что никто за ними не наблюдает, негромко завел на своем айфоне «Хорста Весселя».

Забарабанила бодрая дробь марша, от которой возникало ощущение чистой весенней улицы после дождя, потом грянуло «ди фанне хох». Марта не понимала ни слова, Яша тихо переводил, наклонившись к ней так близко, что она чувствовала его горячее кислое дыхание. Мучение этого странного, непонятного и тревожного дня вдруг исчезло, волосами Марты играл свежий ветерок Берлина, покорившегося коричневым батальонам, участники которых маршировали, сомкнув шеренги, живые и мертвые, — маршировали в виде духов, как выразился Яша.

В кустах загаженного парка на Ленинском проспекте Яша и Марта внимали надежде, прекрасно зная, куда она в итоге привела, и от этого знания в сочетании с ясной архитектурой марша их сердца смягчались. В запрещенной песне, прославляющей смерть и преступление, звучала сама жизнь. Которая вдруг позволила мальчику и девочке, чья судьба решалась на поляне в нескольких десятках метров от них, но они об этом не знали, почувствовать себя не детьми, а людьми, солдатами бесконечной армии, марширующей в могилу с надеждой. Они ничего не сказали друг другу, но этот день, жару, кусты и музыку, льющуюся из динамика айфона, каждый из них запомнил навсегда.