Доносчик 001, или Вознесение Павлика Морозова - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Дружников cтр.№ 48

Было бы ошибкой усматривать в доносительстве одну злую волю Сталина и его аппарата. Кризис, развязанный в сельском хозяйстве, и голод привели к недовольству в партии, и ее среднее звено искало выход. Появились страх партии перед возмущением народа и страх вождя перед партией. К трудностям внутренним в 1932 году добавилась неустойчивость внешней политики. Шаткость положения толкала Сталина к репрессиям. Известно, что в этот критический год Сталин отсутствовал на заседаниях Политбюро с весны до осени. Вождь сам заявил: «Еще никогда мы не оказывались так загнаны в угол, как теперь» ^[215]. Сталину нужна была информация, чтобы удержаться. Доносительство стало для него практическим инструментом ослабления позиций оппонентов и средством укрепления личной власти.

Структура СПО нуждалась в миллионах Морозовых. Именно ее каналами шли документы следствия по делу об убийстве Морозова. Создавался усовершенствованный механизм политического надзора и управления умами людей, чтобы крепко держать вожжи. Для подчиненных донос стал средством проверки преданности, наиболее верным путем сделать карьеру, заслужить благосклонность вождя.

Донос подавался как новое качество новых людей: их открытость, честность, критика, способствующая улучшению жизни, необходимое средство для достижения великой цели, в которую многие из доносчиков всех возрастов верили искренне. Часть народа шла навстречу предложению, находила сладость в доносе, участвовала в кампании не просто послушно, но и с энтузиазмом. Черное вылезало из души и окрашивалось в красный цвет.

Часто думают, что советских героев открывали и популяризировали по сталинской любимой поговорке «Взят из грязи да посажен в князи» или, как пелось в советском шлягере 30-х годов, «У нас героем становится любой». На деле героев делали, героев отбирали.

Отобранный в лидеры человек должен подходить по многим показателям. На своем этаже такой человек становился единственным кумиром. Культу требовались преданные культики, проводники политики хозяина — по одному главному в каждой области. Это не новая мысль: помнится, в 60-х годах в Москве ходила по рукам рукопись о том, как в разных областях жизни утверждались микросталины: в науке, культуре, юстиции, даже в области питания и собаководстве. Такими культовыми фигурами являлись: Горький — в литературе, Уланова — в балете, клоун Карандаш — в цирке, антигенетик Лысенко — в науке, нарком Микоян — в колбасном деле (мясокомбинат имени Микояна), Стаханов — в угольной промышленности, пограничник Карацупа и его собака Ингус — охранники границы и т.д. До поры не было своего культа лишь у детей. Культовой фигурой сделали Павлика. Наш подсчет показывает, что в 1932-1934 годах имя Морозова встречается в газете «Пионерская правда» чаще, чем имя Сталина.

Возвеличивая Морозова, авторы, разумеется, восхваляли вождя, соединяя оба имени кратчайшей прямой. В поэме «Павлик Морозов» Степана Щипачева отобранный у родных и соседей хлеб герой везет с красным знаменем в руках и с мыслью о вожде: «Сталин за это, чего же бояться мне! А тронуть меня попробуют, им не сойдет это так...» ^[216] Предавая отца, Павлик, по замыслу поэта, понимает, что отец у него теперь будет другой, еще лучше:

Если есть новый отец, Сталин, зачем Павлику, с точки зрения Щипачева, старый отец, который его наказывал? И мальчик выбирает из двух отцов того, который ведет в светлое будущее, а не в хлев — вывозить навоз. Старого же отца, как тогда говорили, следует «пустить в расход», нисколько не сомневаясь, ведь Сталин освобождает человека от предрассудков и всю моральную ответственность берет на себя. Павел —

При этом доносчик Морозов и уполномоченный ОГПУ мыслят в унисон. У уполномоченного своя программа вырасти: ему надо сообщить о доносе Павла в Москву.

И низовой работник мечтает, что в случае удачного доноса его жизнь переменится:

Отца заменили на вождя, а вождь тем временем уже подготовил замену и для матери. «Будьте достойными сыновьями и дочерьми нашей матери — Всесоюзной коммунистической партии», — писал Сталин ^[217]. Он призывал подымать ярость миллионных масс. В стране по его инициативе активизируется деятельность государственного учреждения для сбора доносов: Бюро жалоб — своеобразного общесоюзного уха. Фактически сведениями, поступавшими в Бюро жалоб, пользовались прокуратура и тайный сыск.

В биографической хронике Собрания сочинений Сталина говорится, что законы в то время гениальный вождь сочинял сам ^[218]. По ним местные власти начали осуществлять уничтожение кулачества. В разгар этой кампании и был поднят на щит Павлик Морозов.

Многие биографы отмечают способность Сталина приписывать врагам собственные криминальные намерения и рассчитывать политические интриги на ряд ходов вперед. В НКВД работал особый центр, фабриковавший дела типа дела Павлика Морозова. Начиная коллективизацию, вождь уже замышлял последующие массовые акции, для которых система массового доносительства необходима. Там, в кабинетах, загодя моделировали детали показательных процессов над оппонентами, которые якобы хотели убить Сталина. Герой-доносчик в этой программе выполнял поистине историческую миссию.

Через год после Первого съезда советских писателей Горький писал в отдел культуры и пропаганды ленинизма ЦК партии Алексею Стецкому и (в копии) Александру Щербакову (последнего Сталин в 1934 году назначил секретарем в Союз писателей): «Обращаю внимание Ваше на тот факт, что до сей поры еще ничего не сделано по вопросам о памятнике Морозову и о всесоюзном театре» ^[219]. Тогда же Горький ратовал за памятник Пушкину в Ленинграде, но с меньшей настойчивостью.

В речи на совещании писателей, композиторов, художников и кинорежиссеров Горький опять напоминал, что в книгах недостаточно пионеров, которые разоблачают врагов партии. Присутствовавший в президиуме Щербаков вставлял реплики, свидетельствуя, что тема одобрена наверху. Позже сам Щербаков, как сообщила «Правда», был «умерщвлен путем вредительского лечения» ^[220]. Эта формула применялась, когда жертве по личному указанию Сталина давали яд, изготовленный в специальной лаборатории КГБ. В некрологе написано, что одной из задач Щербакова было «следить за работой если не всех, то многих писателей» ^[221].