Доносчик 001, или Вознесение Павлика Морозова - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Дружников cтр.№ 45

«Иван выстрелил ему в ноги.

— Живой? — подошел он поближе.

Побледневший Колька плакал. Из ног лилась кровь...

— Живой...

— Добить его надо, а то нам плохо будет.

Выстрел в упор...»

Один пионер донес представителям власти, другой — друг Мяготина, Петя, донес тем, на кого донесли. На допросах, как сообщали газеты, Петя исправился и донес на своих старших братьев представителям власти. Судя по печати, надвигалась новая волна насилия: «Рука пролетарской диктатуры раздавит гадов». По правилам того времени следом за большим показательным процессом организовывалась серия мелких — на местах. Расстрела уже казалось мало, и дети требовали «самого жестокого наказания убийцам», но не могли придумать, какого именно.

Для участия в новом процессе выехали знакомые нам журналисты Соломеин и Смирнов. На суде выступил не один, а уже три общественных обвинителя из разных газет «от имени миллионов пионеров и школьников». Во время суда присутствовавшим раздавался специально напечатанный листок «Будь начеку!», призывающий к новым доносам. Мяготина убил один, расстреляно по делу пятеро, кроме того, большая группа «воров, пьяниц и вредителей» приговорена к десяти годам лагерей. Очередной район очищен от противников советской власти. Убитый пионер-герой Мяготин записан в Книгу почета Всесоюзной пионерской организации вслед за Павликом Морозовым, под номером 002 ^[199].

Мы не знаем, как и кто в действительности убил Колю Мяготина, ибо уже имели возможность проверить достоверность сообщений печати. Но несомненно, что борьба за доносчиков уже давно сталкивалась с борьбой против них.

Возникает вопрос: для чего лучшим пионером страны объявлен тот, кто и пионером-то не был и чьи доносы близко не соприкасались с политическим фанатизмом? Может быть, дело в том, что в ряду героев-доносчиков Морозов первый по времени? Это не так.

Нами собраны сведения по меньшей мере о восьми случаях убийства детей за доносы до Павлика Морозова. Первым оказался тоже Павлик, по фамилии Тесля, украинец из старинного села Сорочинцы, донесший на собственного отца пятью годами раньше Морозова. Семь доносов связаны с коллективизацией в деревне, один — с врагами народа в городе (Витя Гурин, Донецк). Наиболее известный из восьми — доносчик Гриша Акопян, зарезанный на два года раньше Морозова в Азербайджане.

Официальное издание «Детское коммунистическое движение» (1932) еще до смерти Павла Морозова сообщало, что имеют место случаи убийства за доносы «десятков наших лучших боевых товарищей», которые яростно борются против левых загибов и правых примиренцев ^[200]. Но слава всех этих доносчиков меркнет на фоне Павлика Морозова. Почему же ему с такой помпой отдаются почести, которых он не заслужил?

Официальный герой-доносчик 001 должен был появиться тогда, когда он стал необходим для политической кампании, то есть перед большой чисткой и массовыми репрессиями, и он, как мы знаем, появился, когда надо.

Кампании, начатой в глухой деревне Герасимовке, придавался все более массовый характер.

Октябрь, 1932. «Пионерская правда»: «На смену ему... идут и еще придут новые сотни и тысячи ребят».

Ноябрь, 1932. «Тавдинский рабочий»: «Павел Морозов не один, таких, как он, легионы. Они разоблачают зажимщиков хлеба, расхитителей общественной собственности, они, если это нужно, приводят на скамью подсудимых своих отцов». Вряд ли слово «легионы» было бы использовано, если б автор текста или цензор знали, что слово это вышло из Библии, а там говорится о числе бесов. В данном случае количество героев пока не ясно, ибо легион — военное подразделение в Древнем Риме — от 4,5 до 7 тысяч, а в древнерусском счете — 100 тысяч.

Август, 1933. «Пионерская правда»: «Миллионы зорких пионерских глаз будут следить...»

Сентябрь, 1933. «Пионерская правда»: «Миллионы Павликов учатся в школах...»

Широкий охват пионеров (предисловие к книге «В кулацком гнезде», 1933): Морозов — «типичный выразитель действий и настроений нашей шестимиллионной армии пионеров» ^[201].

Всеобщий охват взрослых (передовая «Правды», 20 декабря 1937): «Каждый честный гражданин нашей страны считает своим долгом активно помогать органам НКВД в их работе».

Член Политбюро Анастас Микоян в докладе на собрании, посвященном 20-летию НКВД, воскликнул со сцены Большого театра: «У нас каждый трудящийся — наркомвнуделец!» ^[202] Микоян вспомнил об идеале советского человека — «верном сторожевом псе партии» Дзержинском и призвал все население страны учиться сталинскому стилю работы у наркома НКВД Ежова.

В сущности, в сталинском стиле ничего нового не было, ибо Ленин заявлял то же самое: «Хороший коммунист в то же время и хороший чекист» ^[203]. Микоян лишь популяризировал суть ленинско-сталинского стиля работы: «Вместо дискуссий — методы выкорчевывания и разгрома». Празднование очередного юбилея тайной полиции совпало с окончанием пятилетки по уничтожению классов в стране. Пятилетка перевыполнена, враждебные классы уничтожены, но Сталин заявил, что классовая борьба еще больше обостряется.

Двойники Морозова взрослели. Часть из них теперь служила в НКВД, реализуя на практике политвоспитание, полученное в школе и пионерской организации. Другие служили добровольцами.

Многочисленные Павлики не просто проявляли личный энтузиазм, как сообщали газеты. Их деятельность становилась обязательной частью строительства нового общества. От доверчивых и неопытных подростков руководители страны требовали новых подвигов и новых жертв. Член Политбюро Лазарь Каганович, обращаясь к пионерам, говорил: «Каждый из вас должен себя спросить: готов ли я на жертвы, на страдания и лишения за дело пролетарской борьбы, за дело коммунизма?» ^[204] По мысли Кагановича, жертвой достоин стать не каждый и в пионеры следует принимать тех, кто сперва докажет, что достоин. Донос стал таким лучшим доказательством.

Но произошло непредсказуемое: убийство вызвало не столько ненависть к врагам партии, сколько к самой партии. Волна насилия, идущая сверху, столкнулась с ответной волной. Не видя защиты от произвола государства, народ творил самосуд. Чем сильнее нагнеталось давление сверху, тем ожесточеннее и отчаяннее становился протест. Жертвами этой борьбы оказались ни в чем не виноватые дети, которых система растлевала в угоду интересам лиц, стоявших у власти.