Свидетель надежды. Иоанн Павел II. Книга 1 - читать онлайн книгу. Автор: Джордж Вейгел cтр.№ 76

Даже такой заинтересованный и внимательный слушатель, как Кароль Войтыла, не мог часами неподвижно сидеть в ауле Собора, вникая в смысл бесконечной латинской риторики. Несколько десятилетий спустя Папа Иоанн Павел II чуть смущенно признался:

— Знаете, а ведь многие части будущих книг и несколько стихотворений я написал во время сессий Собора.

Пожалуй, именно по этим стихам лучше всего судить о его душевном состоянии и личных впечатлениях того времени. Не меньшую ценность представляют его философские размышления в ауле Собора, нашедшие впоследствии выражение в новом научном проекте — работе, озаглавленной «Osoba у czyn» [ «Личность и действие»].

Сама идея, как он признался позже, первоначально была подсказана ему монсеньором Станиславом Чаротским, который, прочитав «Любовь и ответственность», сказал:

— После этого вам просто необходимо написать книгу непосредственно о человеке.

Эта фраза запомнилась. Правда, как считает сам Войтыла, книга «Личность и действие» получилась не совсем такой, как задумывалась изначально. Хотелось, писал позднее Папа Иоанн Павел II, попытаться детально разобраться во взаимосвязи ряда философских проблем, включая те, что были поставлены в аристотелево-томистской «философии бытия» и «философии сознания», которую он сам анализировал в диссертации о Шелере (другими словами — разработать взаимосвязи между истиной, заключенной в самой природе вещей, и нашим личным субъективным восприятием этой истины). Один из самых известных учеников Войтылы, отец Тадеуш Стышень, который читал третий вариант рукописи «Личности и действия», утверждает, что работа представляет собой попытку аргументировать замену постоянно стимулирующего философскую мысль декартовского постулата «Cogito ergo sum» [ «Мыслю, следовательно, существую»] новой максимой: «Conosco ergo sum» [ «Понимаю, следовательно, существую»]. Такой переход освобождает философию от пут бесконечного размышления о размышлении и помогает заняться тем, что действительно нуждается в осмыслении и осознании.

И все же лучше всего книгу Войтылы можно понять, если рассматривать ее сквозь призму Второго Ватиканского Собора как попытку автора дать наиболее полное, интеллектуально выверенное и вместе с тем общедоступное описание философской базы выработанного на Соборе учения о свободе и ее прямой связи с истиной. Как и в любом комплексном явлении, в Ватикане II можно выделить сразу несколько основных граней. Для теологов самыми важными являются две догматические конституции, в которых выражен обновленный взгляд на Церковь и Богооткровение. Для миллионов простых католиков, для которых Церковь — это прежде всего воскресные мессы, основным документом Собора, бесспорно, является «Догматическая конституция о Святой Литургии». Но если рассматривать Собор прежде всего как попытку ответа Церкви на кризис гуманизма, кризис столь серьезный, что не будет преувеличением считать его кризисом всей современной цивилизации, то самыми главными, несомненно, являются предложения отцов Собора миру, изложенные в «Декларации о религиозных свободах» и «Пастырской конституции о Церкви в современном мире». Именно это, по мнению Войтылы, и требует философского осмысления.

Собор во всеуслышание заявил, что люди, а точнее — человек как личность, имеют право на свободный религиозный выбор и это право человека неотделимо от добровольно взятого на себя обязательства стремиться к истине, и не просто стремиться, но искать истину в самом конечном ее выражении. Такая истина и была явлена Богом в его человеческом Самовоплощении. Войтыла считал крайне важным показать, что в бесконечном поиске человеком смысла жизни проявляется его исконное стремление к добру, а ищущий добро рано или поздно ощущает потребность понять, что же есть добро на самом деле. Таким образом, чем более свободен человек, тем сильнее его потребность узнать, что такое «добро» в самом объективном смысле этого понятия. А ответ на этот вопрос, по сути, аналогичен объекту его главного поиска, поскольку добро и есть истина.

«Gaudium et Spes» — «Пастырская конституция о Церкви в современном мире» — таким образом, показывает, что именно через глубинные богатства, заложенные в каждой личности, лежит путь к удовлетворению стремления человечества к свободе и одновременно к созданию цивилизации, основанной на справедливости и мире. Во время завершения работы над «Личностью и действием» Войтыла писал отцу Анри де Любаку:

«Личность и действие» — это не дебаты с другими философами, придерживающимися иных взглядов. В книге практически отсутствуют обычные для научных работ сноски, цитаты из произведений и разбор взглядов других философов. Но это вовсе не означает, что труд легок для чтения. Скорее наоборот. Первую редакцию книги Войтыла дал прочитать одному из своих любимых учеников — отцу Стышеню. Вскоре они оба отправились в туристическую поездку в Татры. Там архиепископ и попросил своего молодого друга откровенно высказаться о книге. Ответ был не из приятных:

— Для первой редакции вполне приемлемо. Но было бы неплохо перевести кое-что с польского на польский, чтобы читатели типа меня могли полностью понять написанное.

Среди молодых священников одно время даже ходила шутка — первым испытанием, через которое предстоит пройти в Чистилище согрешившим при жизни служителям Церкви, отныне станет чтение «Личности и действия» от корки до корки. Такое восприятие, безусловно, имело под собой почву. Причин тому несколько.

Сам стиль размышлений Войтылы — как бы возвращаться по кругу к одной и той же проблеме — довольно тяжел для восприятия при чтении. К тому же сказалось и то, что столь сложная и многогранная работа писалась из-за отсутствия времени практически урывками. Не ясно и то, подходит ли вообще форма научного труда для воплощения авторского замысла. Очень внимательный исследователь поэтических произведений и пьес Войтылы, Анна Каронь-Островская, например, утверждает, что ответ на последний вопрос может быть только отрицательным. Свою точку зрения она объясняет тем, что в глубинной природе окружающих нас вещей и явлений есть нечто, не подлежащее переложению на язык аналитических рассуждений ^[92].