Свидетель надежды. Иоанн Павел II. Книга 1 - читать онлайн книгу. Автор: Джордж Вейгел cтр.№ 46

«Молодой инженер» (как Цесельский подписал эту статью) рассказал о растущей группе, заметив при этом, что в атеистическо-светском окружении, в котором священники вынуждены постоянно находиться, они несут особую ответственность перед теми, кто хочет «осознанно вести жизнь современного католика». Есть много людей, которые заняты своей профессией, семьей или ведут напряженную интеллектуальную жизнь. Они знакомятся друг с другом благодаря церкви или встречам в городе. «Но только во время экскурсий мы живем полной жизнью. Священники могут помочь нам взглянуть на наши проблемы с другой точки зрения». В конце статьи он отдает должное неназванному им Вуеку, говоря, что он научился «смотреть на все вещи в духе Евангелия».

В Польше — как и везде — коммунизм намеренно поощрял разделение общества и отчужденность его членов, что облегчало политический контроль и упрощало задачу формирования «нового, социалистического человека». Если юные друзья Войтылы считали, что «живут полной жизнью», когда он с ними, это могло означать только то, что стратегия участия священника в делах его паствы и его постоянных призывов «рассматривать все вещи в духе Евангелия» стала полностью оправдавшей себя альтернативой искусственно созданной и грубо претворявшейся в жизнь политике властей коммунистической Польши.

ПОСТОЯННАЯ ОТКРЫТОСТЬ

В воспоминаниях членов «Шродовиско» о Вуеке постоянно присутствуют две характеристики. Первая, по словам Терезы Малецкой, — это «постоянная открытость»: «Мы чувствовали себя с ним совершенно свободно, без какой-либо неловкости. Его присутствие даже подталкивало как-то себя проявить. Когда он бывал среди нас, возникало чувство, что никакие трудности не страшны… Мы считали, что можем обсуждать с ним любые проблемы; мы могли говорить абсолютно обо всем». Вторая замечательная характеристика тесно связана с первой. «Он прекрасно умел слушать, — говорил Станислав Рыбицкий. — Какая бы тема ни затрагивалась: религия, каждодневная жизнь, работа, дети, — он всегда проявлял интерес».

Открытость и умение внимательно слушать собеседника сочетались в нем с глубоким уважением к свободе других. Доктор Рыбицкий вспоминает, что в то время, как «я часами говорил с ним, [я] никогда не слышал, чтобы он сказал: «Я советую тебе… Он только проливал свет [на проблему]. Но потом всегда говорил: «Это должен решить ты сам». Короче говоря, он мягко подталкивал людей к самостоятельному решению.

Отношения Вуека с членами «Шродовиско» были одновременно и доверительными, и сдержанными. Не было предмета, который нельзя было затронуть в разговоре с ним. Друзья Кароля Войтылы уважали его как священника, всецело преданного делу Церкви. И в пеших походах, и во время путешествий на байдарках он делал то же, что и все, включая перетаскивание байдарок и захоронение мусора. Но вместе с тем он оставался каким-то особенным, и все уважали эту особенность. Он не был «приятелем», оставаясь при этом близким другом, и ни он, ни окружающие не допускали фальшивой фамильярности. Все называли его Вуек, «дядя», но обращались к нему не на вы, а на ты — на эту форму переходил он сам, когда узнавал человека ближе. Станислав Рыбицкий описал стиль Войтылы следующим образом: «Сегодня многие священники стараются вести себя с детской непосредственностью. Мы же пытались вести себя, как он».

Хотя Войтыла, казалось, полностью избавился от свойственного интеллектуалам стремления доминировать, способность озадачивать острыми вопросами делала его центром любой дискуссии. Темы, которые обсуждались в «Шродовиско», были серьезными, но они посвящались не политическим вопросам, а касались обычно морального выбора, который часто приходилось делать людям, жившим при коммунистическом режиме: хищения с работы, мелкое мошенничество при бездарной бюрократической системе управления и так далее. Часто участники дискуссий относились к своим коллегам много суровее, чем, по мнению Войтылы, следовало. Дискуссии порой переходили в споры, но никогда в серьезные разногласия.

Впрочем, отнюдь не все время было посвящено откровенным разговорам на серьезные темы. У Вуека была уникальная память, так, он пел песни до самого конца, когда все остальные уже замолкали, потому что не могли вспомнить слова. Своей памятью Войтыла не раз приводил других в смущение. Идя по тропинке, Вуек мог процитировать наизусть стихотворение или длинный отрывок прозы, а потом задать вопрос:

— Кто это написал?

Литературу он знал великолепно и не стеснялся высказывать резкое мнение по поводу какого-нибудь известного писателя. Когда Данута Рыбицкая наконец получила возможность поступить в аспирантуру, один из ее преподавателей, Казимеж Выка, принадлежавший к католикам — сторонникам существовавшего режима, однажды сказал, что Войцех Жукровский, автор «Каменных табличек», был «католическим автором». Это определение пани Рыбицкая передала Войтыле, который к тому времени уже стал епископом.

— Нет, он просто писатель, который исповедует католицизм, — ответил Вуек.

Хотя в классе бросать вызов преподавателям не принято, неустрашимая пани Рыбицкая высказала мнение епископа.

— Кто вам это сказал? — спросил профессор.

— Епископ Войтыла, — ответила она.

— Тогда он прав, — сказал профессор, — он знает литературу и веру.

Стратегия «сопровождения», проводившаяся Войтылой, была попыткой установить новый тип отношений между священником и паствой, при котором общение носит постоянный характер и священник может составить мнение о человеке, пришедшем к нему за наставлением. «Сопровождение» осуществлялось путем совместных путешествий с молодыми людьми, помощи в формировании их личности, в постоянном общении с ними и знакомстве с их проблемами. Как позднее писал один из его коллег, Войтыла «стремился разделять с людьми их проблемы; он всегда был открыт для живого человеческого общения».

Войтыла считал, что, проводя отпуск подобным образом, он как священник продолжает быть «alter Christus», «последователем Христа». Это было еще одним способом выражения его преданности духовности, символизируемой крестом Распятия. Так же, как и Создатель, Христос сам сопровождает человека в самой крайней из всех экстремальных ситуаций — в смерти — благодаря Своему собственному божественному решению стать Искупителем. Именно это символизируется крестом Христа. Этот крест словно благословлял Войтылу в его стратегии «сопровождения».

Частные исповеди священнику — одно из таинств католической Церкви, которые некатолику понять трудно. В протестантских направлениях покаянным признаниям «живому, восставшему Христу» не придается столь серьезного значения. Неверующего может даже удивить, что самые сокровенные секреты раскрываются совершенно постороннему человеку. Как и другие католики, Кароль Войтыла считал, что таинство исповеди или, как его сейчас называют, таинство примирения, было введено самим Христом (2. Кор. 5.18–21). Быть исповедником, по мысли Войтылы, — это переживать драму жизни другого человека.

По свидетельству тех, кто у него исповедовался, Войтыла был «чудесным исповедником». Исповедь могла продолжаться час, иногда дольше. Каждая исповедь предполагала обмен мнениями между двумя личностями, а «не массовое отпущение грехов». Войтыла поощрял исповедующихся к полному самораскрытию; это было еще одним проявлением «открытости личного пути», способности священника Войтылы «постичь жизненный опыт других людей». Однако то, что священник предлагал исповедующимся самим принимать решение, не было уверткой.