Свидетель надежды. Иоанн Павел II. Книга 1 - читать онлайн книгу. Автор: Джордж Вейгел cтр.№ 24

— Кароль, ты должен стать священником. У тебя хороший голос, ты прекрасно поешь. Тогда с тобой все будет в порядке.

Благодаря работе в каменоломне Кароль Войтыла приобрел бесценный опыт для своих литературных, философских и теологических исследований, но все же этот труд был для него слишком труден и опасен. Бывший студент вряд ли годился в шахтеры, а начальство могло выразить свое сочувствие парню, лишь немного снизив норму. Однако и при меньшей нагрузке ему приходилось все так же разбивать каменные глыбы, а затем забрасывать их в вагонетки лопатой — час за часом. Рабочий день имел всего один перерыв — на завтрак. Еду рабочие приносили из дома, обычно она состояла из эрзац-кофе и грубого хлеба с вареньем. Лолеку и Кыдрыньскому иногда удавалось забираться в маленький закуток, где они соорудили печку, чтобы греться самим и подогревать кофе. Хотя им было разрешено прерываться лишь на пятнадцать минут в день, каждые два часа они прекращали работу, чтобы погреться. Руководство каменоломни, как позднее вспоминал Кыдрыньский, состояло из поляков — хороших людей, которые не подгоняли бывших студентов и сочувствовали тем, кто брался за любую работу, лишь бы избежать депортации в Германию.

Работа в Закжувеке начиналась очень рано, но зато заканчивалась в три часа дня, после чего Лолек, одетый в грубую полотняную одежду и башмаки, брел домой, держа в руках то, что удавалось раздобыть на каменоломне или в ее окрестностях, — уголь, несколько картофелин, иногда — капусту или горох. Жалкая зарплата каменотеса стала единственным источником семейного дохода с того времени, как оккупационные власти прекратили выплачивать капитану пенсию.

В октябре 1941 г. Кароль Войтыла был переведен на принадлежавший «Солвай» химзавод в Борек-Фаленцки. Ходить из Денбников пришлось чуть дольше, зато работа была несравненно легче. В Борек-Фаленцки Кароль работал в цехе очистки воды, часто в ночную смену. Между переносками корзин с известью на перекинутом через плечо деревянном коромысле можно было урвать немного времени на чтение. Заводские рабочие питались в приличной столовой, где в свою смену могли получить пол-литра супа и несколько унций хлеба.

Несмотря на порожденную страхом перед гестапо неразговорчивость, условия работы в Борек-Фаленцки требовали контактов с другими работниками. Иногда Кароль обсуждал различные религиозные вопросы с человеком по фамилии Манковский, членом Польской социалистической партии и убежденным атеистом. Бывшие товарищи Кароля Войтылы по работе в Борек-Фа-ленцки припоминают также, что иногда видели его стоящим на коленях, всецело погруженным в разговор с Богом и не обращающим внимания на шум и даже на насмешки. По пути домой Кароль часто останавливался помолиться в церкви в Подгурже, где проводили службы священники церкви Спасения. Когда Войтыла работал в ночную смену, он мог присутствовать на утренней мессе. «Именно там, — вспоминал он тридцатью годами позже, — я получал силы, которые помогли мне пережить трудные годы оккупации».

Длинные ночные смены в Борек-Фаленцки способствовали размышлениям. Тогда Кароль Войтыла и стал приходить к переоценке культа Марии, особенно характерного для польского католицизма. Позднее Войтыла писал, что в юности он стремился несколько «дистанцироваться» от какой-либо привязанности к Марии для того, чтобы «больше сосредоточиться на личности Христа». Но во время работы на химзаводе он познакомился с трудами святого Луи Гринон де Монфора, французского священника восемнадцатого века. Именно из них Войтыла узнал, что «истинная преданность Марии» всегда связана с Христом. Мария была первым его учеником, а ее согласие: «Да будет Мне по слову твоему» [Лк. 1.38] сыграло уникальную роль в воплощении Сына Божьего, что вообще сделало возможным христианство. Чтобы стать учеником Христа, надо уподобиться Марии, подготовить себя к тому, что надо всецело посвятить себя воле Божией. Истинный культ Марии должен вести к более глубоким отношениям с Христом, а тем самым — и со Святой Троицей. Почитание Марии является особым путем в «тайны воплощения и искупления».

Каменоломня в Закжувеке и завод «Солвай» ввели Кароля в мир, о котором он до этого не знал, — мир промышленных рабочих, «работников», как их называют в Польше. Люди, с которыми ему пришлось иметь дело, — от взрывника Лабуша до рабочих цеха по очистке воды, понимавших, что учеба тоже является работой, и покрывавших его, чтобы он мог читать без страха быть замеченным начальством, — принадлежали к совершенно другому кругу, чем его вадовицкие знакомые, однокашники по университету или актеры-любители. Хотя среди них попадались и сложные люди, Войтылу поражало прежде всего их внутреннее чувство достоинства, проявлявшееся в дружелюбии, желании помочь другим, несмотря на все тяготы своего собственного положения. О рабочем классе можно прочитать много всяких теорий; благодаря четырем годам, которые Кароль Войтыла провел, разбивая известняковые плиты в Закжувеке и таская корзины с известняком в Борек-Фаленцки, он познакомился с этими людьми, с «их жизнью, с их семьями, узнал их интересы, их человеческую ценность».

Приобретая подобный опыт, молодой каменотес начал задумываться о значении самого труда. Католическое образование утверждало его в мысли, что тяжелый труд является одним из наказаний за первородный грех, одной из кар, которые унаследовали дети Адама и Евы за их неповиновение Богу. Однако собственный опыт работы в каменоломне привел Кароля Войтылу к противоположному заключению. Работа со всеми ее трудностями и тяготами является частью созидательной стороны Бога, поскольку она затрагивает самую суть человеческой жизни на Земле. Пятнадцатью годами позднее Войтыла попытается выразить мысли, навеянные опытом работы в шахте в Закжувеке, в поэтической форме:

Конечно, его взгляды на труд не выражаются одним этим стихотворением, написанным в 1956 г. Навеянное воспоминаниями о тяжком труде, оно в целом посвящалось противоборству «любви» и «гнева», которое — на взгляд уже взрослого Войтылы — составляет «суть» труда. Труд как вид деятельности присущ исключительно человеку. Работает только человек, животное лишь суетится. Мы работаем потому, что любим — наши семьи, наших детей, всех, для кого работаем и кто от этой работы зависит. Наша работа — это своего рода поединок с неподатливым материалом. В этой борьбе рождается то, что Войтыла описывает как

«Гнев», кроме неподатливости материала, вызван также эксплуатацией и бесправием рабочих. В физическом труде «любовь» и «гнев» неразделимы, и поэтому каждый, желающий стать рабочим, должен быть готов к этой двойственности, к «оси из любви и гнева», на которой труд покоится. Противоборство этих двух полюсов является частью «внутренней структуры» мира. Другими словами — «такова жизнь».