Свидетель надежды. Иоанн Павел II. Книга 1 - читать онлайн книгу. Автор: Джордж Вейгел cтр.№ 128

Задача епископов — пастырей и учителей истины — состоит в том, чтобы «защищать человеческое достоинство как ценность, провозглашенную в Евангелии, которую нельзя принизить, не нанеся тем самым величайшую обиду Создателю». Защищая религиозную свободу, протестуя против насилия и преследований, отстаивая право на участие в общественной жизни, Церковь «не нуждается в поддержке какой бы то ни было идеологической системы, чтобы любить, защищать и способствовать освобождению человека». Ей достаточно обратиться к Христу. Всеобъемлющее освобождение человеческой семьи — дело Церкви, потому что оно было делом Христа.

Будущее, как всегда, находится в руках Господа. Но, призывая «к новому проповедничеству», Господь вверил будущее и епископам. Свою речь Иоанн Павел закончил словами Евангелия: «Итак, идите, научите все народы» (Мф. 28.19).

Возвратившись в Мехико вечером 28 января, Папа имел телефонный разговор с кардиналом Себастьяно Баджо, префектом ватиканской Конгрегации епископов, который председательствовал на совещании CELAM. Баджо сообщил, что речь понтифика получила полное одобрение епископов. Прежнюю задумчивость Иоанна Павла как рукой сняло. Поднимаясь к себе в спальню, он даже насвистывал. Обычное бодрое настроение не покидало понтифика до окончания мексиканского визита, что не замедлили отметить его спутники.

На следующий день, 29 января, Папа прибыл в Куилапан, где выступил перед полумиллионом индейцев, съехавшихся туда из Оахаки и провинции Чьяпас. Некоторые из них уже в течение нескольких дней стояли лагерем близ развалин старинного монастыря колониальных времен. Папа спустился к ним на вертолете. Индейцы, одетые в колоритные национальные костюмы, танцевали и пели для понтифика, осыпали его подарками, водрузили ему на плечи множество красочных вышитых шерстяных накидок, а в довершение подарили головной убор вождя. Папа был явно тронут. Он обнимал и целовал всех, кто подходил к нему с подарками, и старался найти время, чтобы побеседовать с каждым.

На фоне выжженного, лишенного растительности плато Иоанн Павел II обратился к собравшимся с проникновенными словами. Он сказал, что хотел бы «быть вашим голосом, голосом тех, кто не может или не смеет говорить», чтобы «помочь наверстать упущенное время, время многовековых страданий и несбывшихся надежд». Его голос звенел от волнения, когда он говорил о несправедливости, искалечившей жизнь латиноамериканских бедняков, и клеймил тех, кто повинен в непрекращающемся угнетении неимущих.

— Униженный крестьянин, труженик, в поте лица добывающий свой хлеб, больше не может ждать, когда за ним признают право на человеческое достоинство — право, которое он заслужил ничуть не меньше, чем остальные члены общества, — убежденно говорил Иоанн Павел. — Его надо уважать, а не отнимать то немногое, что у него есть, да еще порой методами, мало чем отличающимися от грабежа… Он имеет право на реальную помощь, что вовсе не означает благотворительности или жалких подачек, которая даст ему возможность жить достойно, как положено человеку и сыну Божьему… Настала пора решительных изменений… [и] смелых реформ, которые больше нельзя откладывать.

Комментаторы не замедлили противопоставить выступления в Пуэбле и Куилапане. По их мнению, в первом случае Иоанн Павел предстал в роли «теологического консерватора», а во втором — как «социально-политический либерал». За этими журналистскими клише нетрудно усмотреть то, что позже стало называться «плохим Иоанном Павлом» Пуэблы и «хорошим Иоанном Павлом» Куилапана. Подобное противопоставление практически лишено смысла. То, что Папа сказал в защиту бедных в Куилапане, уже содержалось в сжатом виде в его речи о христианском освобождении, произнесенной в Пуэбле, причем он не высказывал свои личные взгляды, а развивал идеи, провозглашенные на Втором Ватиканском Соборе.

Важные, порой критические и даже радикальные предложения по поводу изменения социально-экономической и политической ситуации объяснялись тем, что Иоанн Павел II как страстный проповедник искренне верил в то, что истина о человеке была впервые открыта Иисусом Христом. Попытка оценить выступления понтифика «извне» оторвала их от их автора — мысль, впервые прозвучавшая после Пуэблы и Куилапана и затем не раз повторенная. На самом деле мексиканские обращения послужили первым признаком того, что Иоанна Павла II и его первосвященство можно правильно воспринять только «изнутри». При этом богословию отдавался приоритет, а политика, культура и экономика были той ареной, на которой выступали богословские истины. Подобный подход оказался в новинку журналистам, привыкшим считать политику чем-то «реальным», а богословие делом личного вкуса.

Изрядно загоревший Иоанн Павел II вернулся в Рим вечером 1 февраля и сразу направился в собор Святого Петра, чтобы отслужить благодарственный молебен. Кароль Войтыла уже давно пришел к выводу, что не является хозяином собственной судьбы, и, приняв решение, не сожалел о несбывшемся. И все же во время первого международного испытания своего первосвященства он невольно задумывался над тем, сможет ли стать таким, каким, по его мнению, надлежало быть Папе, а также о том, как окружающие воспримут на этом посту поляка. Его тревожило и то, как пройдет конференция, ибо на совещании в Пуэбле на карту была поставлена судьба решений Второго Ватиканского Собора в Латинской Америке. И вот ответы на все вопросы получены. Многие латиноамериканские епископы с благодарностью восприняли обращение понтифика, а прием, устроенный ему простым народом, превзошел все ожидания. Улетая из Мехико, Папа видел, что весь город искрит и переливается огнями, — это миллионы мексиканцев с помощью зеркал ловили солнечные лучи и направляли их в его сторону. Возможность проповеднически-апостольского первосвященства — «живая энциклика слова и дела», по выражению Марека Скварницкого, — была с успехом доказана в исключительно трудных обстоятельствах.

Приступая к работе над своей первой энцикликой, Папа намеревался объяснить, что он понимает под христианским гуманизмом, которому предстояло стать основой всего его первосвященства.

ПРОГРАММА БУДУЩЕГО ПЕРВОСВЯЩЕНСТВА

Как свидетельствует двадцать одно послание, содержащееся в Новом Завете, духовные лидеры христианства считали письма действенным инструментом распространения вероучения еще в те времена, когда Церковь только зарождалась. Ученые возводят современную традицию папских энциклик — писем, адресованных группе епископов или всему мировому епископату, — к посланию Папы Бенедикта XIV «Ubi Primum» от 1740 г., хотя впервые термин «энциклика» применительно к таким документам ввел Григорий XVI в начале XIX в. До Первого Ватиканского Собора энциклики носили в основном назидательный характер и были направлены против того или иного отклонения от истинного вероучения. Папа Лев XIII, уже после Первого Ватиканского Собора, рассматривал в энцикликах различные богословские вопросы и рассуждал о связи Церкви с современной социально-политической, экономической и интеллектуальной жизнью. Его традицию продолжили Пий XI, Пий XII, Иоанн XXIII и Павел VI. Бенедикт XV в своей вступительной энциклике призвал отказаться от споров по поводу современности, наносивших ущерб католическому богословию и всему церковному сообществу. Вступительная энциклика Павла VI «Ecclesiam Suam» дала понять, что основной темой его первосвященства станет экклезиология, то есть понимание Церковью своей роли и миссии.