Свидетель надежды. Иоанн Павел II. Книга 1 - читать онлайн книгу. Автор: Джордж Вейгел cтр.№ 125

Экстравагантная мысль о поездке на Ближний Восток лишний раз свидетельствовала о том, что Иоанн Павел II придерживался иных взглядов на позицию папства в мировой политике, чем его предшественники.

Он понимал, что уникальный статус Святого Престола в международном праве и дипломатической практике — одно из неоспоримых преимуществ Церкви. Этот статус предоставлял ей место в международных правовых и политических организациях и давал возможность высказывать собственную точку зрения по морально-этическим вопросам. Одновременно суверенитет Ватикана, этого микрогосударства, позволял папству не зависеть от любой государственной власти. Город-государство Ватикан гарантировал свободу Церкви и в этом смысле служил воплощением религиозной свободы. Однако для Иоанна Павла II международный правовой статус Святого Престола и независимость государства, в котором он являлся высшим должностным лицом, были ценны не сами по себе, а как средство для достижения реальной цели Петрова служения, то есть для проповеди Евангелия и укрепления братии. Правила игры, принятые в международной политике, не должны были мешать осуществлению этой проповеднически-апостольской миссии. Начиная с Льва XIII все папы так или иначе рассматривали международные дела сквозь призму морального аспекта своей должности. Иоанн Павел II пошел еще дальше. Дистанцируясь от светской власти, он по существу еще раз провозгласил независимость церкви и ее стремление играть свою уникальную духовную роль в международных делах, не ведая страха и сомнения.

Подпав под несомненное обаяние необычного Папы, представители средств массовой информации часто упускали из виду глубинные причины и особенно последствия того, что сами же окрестили terremoto [землетрясением], то есть избрания Иоанна Павла II. А вот советское руководство, во всяком случае наиболее дальновидные его члены, понимало, что имеет дело не с незначительным эпизодом взрыва религиозного восторга экзальтированных поляков, а с чем-то неизмеримо большим.

Первоначально новость об избрании Кароля Войтылы была воспринята в Советском Союзе довольно благосклонно, хотя и сдержанно. Еженедельник «Новое время» писал, что новый Папа будет продолжать политику Иоанна XXIII и Павла VI. «Печальный опыт Пия XII убедительно продемонстрировал, что антикоммунизм является тупиком для Церкви», а избрание Войтылы следует рассматривать как поражение итальянских кардиналов, не спешивших с воплощением в жизнь решений Второго Ватиканского Собора.

Такова была версия для широкой публики. На самом же деле советское руководство пребывало в шоке. Один известный итальянский журналист, не раз бывавший в СССР, как-то признался Ежи Туровичу, что «Советы предпочли бы видеть Александра Солженицына на посту Генерального секретаря ООН, чем поляка в качестве Папы». Председатель КГБ Юрий Андропов понимал, что времена изменились — радикально и, по его мнению, к худшему. Так же как в свое время он понял, какую угрозу для советского режима представляет Солженицын, так и теперь глава всемогущего ведомства не сомневался, что избрание Кароля Войтылы чревато серьезными проблемами для Советского Союза и его сателлитов.

Пока Андропов изучал вопрос по своим каналам, Центральный Комитет КПСС заказал собственный анализ политических последствий избрания Войтылы. В отчете, подготовленном директором Института экономики мировой социалистической системы Олегом Богомоловым менее чем за три недели, бывший архиепископ Краковский характеризовался как «правый», который, избегая прямых нападок на коммунизм, тем не менее доставил немало хлопот польским товарищам. Богомолов верно нащупал одну из возможных проблем: избрание Войтылы позволит Ватикану усилить давление на страны, входящие в Варшавский Договор, чтобы добиться уступок в вопросе религиозной свободы. В качестве одной из возможных контрмер предлагалось мягко предупредить Святой Престол: мол, «враждебная» кампания в защиту прав человека негативно скажется на положении религиозных организаций в Центральной и Восточной Европе. По мнению Богомолова, «следует изучить возможность улучшения отношений с католическим духовенством Литвы, Украины и Белоруссии», чтобы во всеоружии встретить моральную (по советской терминологии — идеологическую) атаку, которую наверняка предпримет Войтыла.

Предложение Богомолова свидетельствовало о том, что беспокойство Кремля по поводу избрания Иоанна Павла II не ограничивалось возможным подрывом советских позиций в Польше. Польша была географической осью Варшавского Договора, поскольку служила сухопутным мостом между СССР и Восточной Германией, самой важной стратегической точкой внешней Советской империи. Но если Польша была осью внешней империи, то Украина была осью империи внутренней, созданной Лениным и Сталиным на обломках царской России. Оплотом украинского национализма, особенно в Западной Украине (Галиции), служила Греко-Католическая (униатская) Церковь, подвергавшаяся жесточайшим преследованиям начиная со времен Сталина. Ничто не пугало хозяев Кремля больше, чем возможное возрождение украинского национализма, и ни одна организация не годилась на роль вдохновителя этого возрождения больше, чем униатская церковь. Симпатии Войтылы к украинским последователям этой церкви были хорошо известны. Его встреча с находящимся в изгнании кардиналом Иосифом Слипым (она произошла 20 ноября 1978 г., причем беседовали они на украинском языке) не осталась незамеченной.

Другим мощным католическим анклавом была Литва, где Церковь также подвергалась преследованиям с 1940 г. — времени насильственного присоединения республики к Советскому Союзу. Тайное посвящение в сан, широкая сеть нелегально действующих священников и монахинь, а также публикующаяся с 1972 г. «Хроника католической Церкви Литвы» (одна из первых книг самиздата) позволили Церкви выжить, несмотря на религиозные преследования и насильственную русификацию. И вот появился Папа, знающий литовский язык, продолжатель идей польско-литовской унии, который вскоре после избрания тайно переправил свою красную кардинальскую шапку в Вильнюс, к гробнице Марии Острабрамской. Не прошло и нескольких месяцев после избрания Иоанна Павла, как Совет по делам религий получил донесение о том, что «экстремистски настроенные священники» ведут в Литовской Советской Социалистической Республике активную работу, направленную на создание Католического комитета по защите прав верующих. Вскоре некоторые из этих людей были сосланы в Сибирь, а другие погибли в спровоцированной властями дорожной катастрофе.

Сформировавшиеся в эпоху сталинских репрессий, люди, управлявшие Советским Союзом во времена Брежнева, уже не так ревностно относились к тончайшим идеологическим нюансам, как их предшественники в 1920-1930-х годах. Однако марксизм-ленинизм оставался господствующей идеологией, оправдывавшей их власть в многонациональном Советском Союзе и влияние на его сателлитов. Это было учение во имя поступательного движения истории, которое в соответствии с брежневской доктриной, созданной, чтобы оправдать ввод советских танков в Чехословакию для подавления Пражской весны 1968 г., ни в коем случае не могло быть пересмотрено. Именно в этом контексте советское руководство размышляло о своих взаимоотношениях с Римско-Католической Церковью и анализировало «за» и «против» Восточной политики Павла VI. Люди вроде Леонида Брежнева, Андрея Громыко и Юрия Андропова не верили в историческую конвергенцию коммунистического мира, впитывавшего либеральные ценности, и Запада, все больше воспринимавшего социал-демократические идеи. Они ценили Восточную политику за то, что она, снижая накал общественной конфронтации между католической Церковью и коммунизмом, не препятствовала упрочению советских позиций во внутренней и внешней империях и одновременно ослабляла институт, традиционно считавшийся непримиримым историческим противником.