Стоит только замолчать - читать онлайн книгу. Автор: Джесси Болл cтр.№ 10

инт.: Но он ваш сын.

г-жа ода: Да. Он изменил свою жизнь к лучшему. Теперь у него хорошая семья. Он не такой, как раньше. Но не думаю, что ему можно доверять, когда он вспоминает те времена.

[От инт. Г-жа Ода специально вернулась, чтобы разьяснить свою последнюю фразу. Меня разбудил стук в дверь дома, где я остановился. Я спустился на первый этаж, и передо мной предстала г-жа Ода. Извинилась за нежданный визит, но сказала, что, на ее взгляд, кое-что требует пояснений.]

≡

г-жа ода: Я расскажу вам одну историю о Дзиро. Разъясню, почему ему нельзя доверять, вообще нельзя. У него была такая игра: он воображал себя правителем, а свои игрушки – просителями, которые приходят к нему и просят рассудить их спор, а он принимает решения. Он считал эту игру очень занятной. Не помню, чтобы он хоть раз играл в нее с другими – только сам с собой. Он говорил разными голосами за разные игрушки. Не только фигурки могли приходить к нему с просьбами. Например, часто приходила его любимая ложка. Первая в очереди, вторая в очереди, третья в очереди – все игрушки спорили и толкались, пытаясь в обход других пробиться к Дзиро и что-то ему сказать, а он сидел на маленьком помосте, который сам себе смастерил, и препирался с ними или говорил им, как надо делать. В общем, это было так.

Дзиро говорил: кто это и что она имеет сказать? И маленькая деревянная шкатулка стояла в очереди впереди ложки, а та – впереди тряпочной птички, и все они кричали и что-то говорили, а Дзиро поднимал руку – тихо, мол. Тогда наступало молчание, и он говорил, что их всех заберут и казнят, раз они не умеют говорить по очереди. Тогда шкатулка говорила… не знаю, что конкретно она говорила, это происходило все время, сотни раз. Наверно, шкатулка приходила с какой-то жалобой, всегда что-то просила и никогда не получала, не знаю. Но, возможно, она говорила: мне не нравится место, куда меня ставят на ночь. Других часто укладывают мне на голову, и мне неудобно, а Дзиро говорил: больше не раскрывай рта, или я велю тебя убить, и прогонял шкатулку. Потом наступал черед ложки. Он говорил, что… Каждый раз он говорил одно и то же. Неважно, что ему говорили, он говорил: больше не раскрывай рта, или я велю тебя убить. Сомневаюсь, что он это вообще помнит. Дело давнее, он тогда еще и в школу не ходил.

инт.: Но почему вы говорите, что ему нельзя доверять? Извините, я не понимаю…

г-жа ода: Не понимаете, что он считает, будто со всеми надлежит обходиться одинаково, не глядя на их дела и слова? Будто неважно, кто что совершил, – всех ждет один конец? Возможно, он в чем-то себя перевоспитал, но мужчины – навеки мальчишки. Он остался таким, каким был. Не говорите ему, что я вам об этом рассказала. Или нет, скажите. Может быть… даже не знаю…

(Роется в сумочке, достает старую столовую ложку.)

г-жа ода: Вот она, я подумала: возьму ее с собой, показать вам. Эту ложку он почему-то всегда заставлял говорить долго-долго. Как будто ложка больше всех силилась его убедить. Но всегда понапрасну. Пока он играл в эту игру, я обычно сидела в соседней комнате и слушала. Всю игру. Слушала каждый раз, с начала до конца. Чего только они у него не говорили, вы просто не поверите. Но эта ложка всегда приводила самые хитрые отговорки, произносила самые долгие речи. И всегда все было одинаково, правда-правда. Больше не раскрывай рта, или я велю тебя убить. Мне было очень жалко ложку, и я храню ее до сих пор.

инт.: Это памятная вещь, вещь из детства Дзиро. Вещь, которую стоит хранить по стоящей причине.

г-жа ода: О нет, я на это смотрю иначе. Я ее от него спасла. По-моему, ему было наплевать на эту ложку.

[От инт. С отцом семейства я пытался поговорить много раз. По телефону он давал согласие на встречу, а потом, в назначенный день, просто не приходил. Его жена приводила разные оправдания: здоровье у него не очень, дорога дается тяжело, погода жаркая и т. п. Когда я снова разговаривал с ним по телефону, он изображал недоумение. Мол, он и не знал, что мы должны встретиться, и т. п. После примерно девяти или десяти таких неслучившихся встреч он наконец-то пришел. Был он необычайно щуплый и малорослый – ничего общего с той могущественной силой, которую рисовали в воображении рассказы его родных. Однако, когда он заговорил, властные нотки определенно зазвучали. По-видимому, он, как и его сын, относился ко мне недоверчиво и неприязненно. Ему казалось, что я пытаюсь задурить голову г-же Ода, чтобы она выболтала то, что мне не положено слышать. Он пришел рассказать все так, как оно было на самом деле. Я не должен слушать, что тут нарассказывала г-жа Ода. Он хотел разъяснить это четко. Он мне кое-что расскажет, и точка. То, что он мне расскажет, заставит меня позабыть россказни г-жи Ода и уж наверняка заставит позабыть любые байки, которыми меня кормит его сын. Узнав, что Минако говорила со мной, он удивился. Он не знал, что она в Японии, и, казалось, опешил от этого известия. Мне не сразу удалось вернуть его к теме разговора. Он предпочел беседовать во дворе, так что на пленке иногда слышен шум машин в отдалении. Он сказал, что, когда доживешь до его лет, надо пользоваться каждым днем, когда послеполуденное солнце так пригревает. Надо всем пользоваться, пока оно у тебя есть, так он сказал.]

≡

инт.: С чего нам лучше всего начать?

г-н ода: Я не удивился, когда услышал новость, когда наш сосед сказал мне, что кто-то видел, как моего сына отвезли в полицейский участок. Так и могу вам сказать, господин Болл. Я ничуть не удивился. Если других это застигло врасплох, что ж, меня врасплох не застигло, ничуть.

инт.: Почему вы не удивились? Как вы вообще могли предугадать, что такое случится?

г-н ода: Я всегда знал, что когда-нибудь начнет надвигаться что-то ужасное. До того самого дня жизнь у нас складывалась хорошо. Я жил в тени той вещи, той ужасной вещи, которой не мог видеть никто другой. Но я знал, что она надвигается. Рыбаки – не то что другие люди. Мы можем кое-что определять наперед. Не так, как жрецы. Я не говорю, что мы особенные или заслуживаем уважения. Никакого уважения мы не заслуживаем. Вообще-то можно было бы сказать, что мы ниже всех: шарим в воде ради промысла, который так и не поможет нашим семьям выбиться из нищеты, ради промысла, от которого никогда не будет проку. Но мы кое-что подмечаем, это да. Иногда подмечаем раньше, чем оно случается. Рассчитывать на это нельзя. Это совсем другое, чем знать о чем-то. В этом не находишь пользы, понимаете? Понимаете, вы вообще понимаете хоть что-нибудь, а? Это самое не приносит пользы. Оно в тебе просто есть. Я знал, надвигается что-то серьезное, и когда оно пришло, я увидел: да, это оно. Оно было словно старый друг. Или старый враг. Но сразу чувствовалось, что подготовиться к нему совершенно невозможно. Глупо было бы.

инт.: Итак, вы думали, что Сотацу обречен? Что из него никогда не вышло бы толку?

г-н ода: Он прекрасно ладил с моим братом. Фирма брата чуть не разорилась из-за этого, из-за того, что в ней работал Сотацу. Но они прекрасно ладили.