Как не возненавидеть мужа после рождения ребенка - читать онлайн книгу. Автор: Дженси Данн cтр.№ 43

Сестра смотрит на меня в недоумении. «Думаешь, я не прошу их об этом каждый божий день с тех пор, как они пошли в садик? Не повторяю по сто раз одно и то же? Сразу видно, что у тебя нет сыновей! Каждое утро я отправляю их застилать постели, и каждое утро они хлопают глазами так, будто впервые слышат от меня эту просьбу. – Хезер вздыхает. – Я прошу, прошу и прошу, потому что не хочу, чтобы мои дети выросли разгильдяями. Все мои друзья, у которых мальчики, говорят то же самое. Но я не оставляю их в покое, потому что надеюсь, что однажды таки достучусь».

И когда это случится, все только выиграют. Ребенок, привыкший регулярно помогать по дому, будет ощущать полезный эффект этой привычки годами – и даже десятилетиями, если верить исследованию Марти Россманн из Миннесотского университета. Она обнаружила, что приобщение детей к домашней работе с трех- или четырехлетнего возраста непосредственно влияет на их способность находить общий язык с окружающими, когда они достигают совершеннолетия.

Россманн проштудировала отчеты о наблюдении за группой детей по четырем возрастным срезам, заканчивая 25 годами. Те, кто начинал помогать по дому с трех-четырех лет, чаще строили крепкие отношения с родственниками и друзьями, демонстрировали бо́льшую самодостаточность, достигали успехов в учебе и на первых этапах профессиональной деятельности.

Эди Вайнер, возглавляющая нью-йоркскую консалтинговую группу The Future Hunters, которая разрабатывает стратегии развития для корпораций, считает, что мы переходим из мира «имею / не имею» в мир «умею / не умею». Домашние обязанности важны, говорит она, потому что в ближайшей перспективе карьерный успех будет все меньше зависеть от того, с кем вы знакомы и где ходили в школу (ваших «имею»). Гораздо большее значение будут придавать вашим умениям – в частности, умению перестраиваться на ходу, осваивать новые навыки и развиваться.

Так что в стремлении «обогатить» свою дочь я шла по неверному пути. Хотя на сегодня Сильвия умеет играть в шахматы и может от борта до борта проплыть всю дорожку местного бассейна, она не владеет простейшими жизненными навыками, которые позволили бы ей быть самодостаточной. Убирая у нее в комнате, я думаю, что делаю ей подарок – а на самом деле посылаю сигнал, что она не способна справиться с этим сама. Никто не хочет, чтобы его ребенок вырос неумехой, кулинарных способностей которого хватает максимум на то, чтобы разогреть что-то из магазина-ресторана (бурно развивающейся категории общепита, где покупателям предлагают готовые блюда). Никто не хочет воспитать подростка, который едет в колледж, не умея элементарно постирать себе одежду. Восемнадцатилетняя дочка моей подруги рассказывает, что соседка по комнате однажды на полном серьезе спросила ее, которая из машинок для стирки, а которая для сушки.

А как вам такой перл из Национального опроса о детском здоровье, проведенного Детской больницей Ч. С. Мотта: большинство родителей согласны, что к восемнадцати годам их дети должны быть готовы перестать посещать педиатра и начать ходить к обычному врачу, но меньше половины опрошенных думают, что их восемнадцати-девятнадцатилетние дети – достаточно взрослые, чтобы водить машину и голосовать, – знают, как записываться на прием.

Сильвии уже шесть. Надо прокладывать для нее правильную колею. И поскорее.

Основательно изучив вопрос – книги, статьи, блоги, рассказы знакомых родителей, – я провожу полевые испытания различных подходов и выделяю наиболее мощные рычаги воздействия.

Нещадно боремся с игнором.

Нью-йоркский психолог Лора Маркхам приводит вероятную причину, почему Сильвия не двигается с места, когда я прошу ее навести порядок в комнате. У детей, объясняет она, еще формируется лобная доля, отдел коры головного мозга, отвечающий за так называемые управляющие функции: внимание, принятие решений и самоконтроль.

«У маленьких детей не такое четкое логическое мышление, как у взрослых, и еще только развивается способность переключаться с того, чего хотят они, на то, чего хотите вы, – говорит Маркхам. – Поэтому, когда Сильвия играет и вдруг должна бросить игру и ехать с вами в супермаркет, ее это расстраивает». (Когда знаешь, что хотя бы отчасти это сопротивление обусловлено особенностями работы мозга, а не банальным отсутствием уважения, уже не так обидно.)

Чтобы помочь ребенку переключиться, Маркхам советует проявить сочувствие («Послушай, я знаю, что ты читаешь очень увлекательную книгу, но…»). Тронуть ребенка за плечо и посмотреть ему в глаза (нам этот прием особенно хорошо помогает). И оформить свою просьбу в духе сотрудничества. «Если вы говорите: “Нам нужно в магазин, потому что в доме должна быть еда. Здорово же открывать холодильник и видеть на полке свой любимый йогурт, правда?” – у ребенка появляется причина пойти вам навстречу», – объясняет Маркхам. И когда он это делает, его мозг получает мощный импульс к развитию. «Каждый раз, когда Сильвия решает, что отношения с вами для нее важнее того, что ей хочется в данный момент, – продолжает Маркхам, – она тренирует свой мозг осуществлять самодисциплину».

Описываем, что видим, или описываем проблему.

Адель Фабер и Элейн Мазлиш, написавшие одну из моих самых любимых книг для родителей «Как говорить, чтобы дети слушали, и как слушать, чтобы дети говорили» (How to Talk So Kids Will Listen & Listen So Kids Will Talk), говорят, что, описывая проблему, мы даем детям возможность самостоятельно решить, что делать. Вместо: «Если мне еще раз придется напоминать тебе, что мокрое полотенце нужно вешать на сушилку, я захвачу заложника», – попробуйте: «Золотце, на моей кровати мокрое полотенце». Информацию, объясняет Фабер во время нашего долгого и познавательного телефонного разговора, дети воспринимают и обрабатывают гораздо лучше, чем обвинения. Описывая ситуацию, вы приглашаете к сотрудничеству и решению проблемы.

Описав проблему, расскажите ребенку в нейтральных выражениях, избегая обвинений, какие чувства вызывает у вас его поведение, тем самым пригласив его к сопереживанию: «Мне не нравится спать в мокрой постели». «Дети имеют право знать об истинных чувствах родителей», – говорит Фабер.

Выражаемся четко и ясно.

В книге «Дисциплина без наказаний и крика» (The No-Cry Discipline Solution) Элизабет Пантли пишет, что просьба, начатая с вопроса вроде «Не мог бы ты?.. Можешь?.. Может, ты?..» звучит так, будто выполнять ее необязательно (тот же эффект получается, когда мы добавляем в конце «Хорошо?» или «О’кей?» – что я немедленно перестала делать). Пантли советует говорить прямо и лаконично: «Пожалуйста, положи пижаму в ящик. Пожалуйста, собери кубики в коробку для игрушек и выключи свет». (Как и в общении с папой ребенка, исходим из предположения, что порученные вами задания будут выполнены.)

…Или говорим всего одно слово.

Из всех советов Мазлиш и Фабер этот привносит в жизнь одно из самых кардинальных изменений. Задумайтесь: как доставали вас в детстве нравоучения и как быстро они вылетали у вас из головы. Почему у вашего ребенка должно быть по-другому? Вместо того чтобы сотрясать воздух бессмысленными упреками, пустыми угрозами и лекциями об ответственном отношении, вы с гораздо большей вероятностью добьетесь результата, если произнесете одно слово. Уроки. Зубы. Рюкзак. Покажите на пса, который стоит у двери, скрестив ноги, из последних сил дожидаясь, чтобы его выгуляли, и просто скажите: Собака. Все!