Игра без правил. Как я была секретным агентом и как меня предал Белый дом - читать онлайн книгу. Автор: Валери Плейм Уилсон cтр.№ 86

Профессиональные сомнения начали одолевать Плейм по мере того, как углублялся кризис, охвативший Управление после холодной войны. ЦРУ предпринимало отчаянные попытки пересмотреть свои ориентиры в согласии с новой эпохой. Бывшая сотрудница ЦРУ Бойл-Маль так описывает состояние умов в своих мемуарах: «Времена холодной войны прошли — в чем теперь миссия ЦРУ?.. Изо дня в день сотрудники ЦРУ вставали и шли на работу все с тем же вопросом на миллион долларов: в чем миссия ЦРУ? Что мне делать сегодня, завтра, все время, пока я служу? Кому это вообще нужно?» ^[75]

Когда Плейм в 1992 году вернулась из Греции, в штаб-квартире ЦРУ в Лэнгли, штат Вирджиния, у руля находился Роберт Гейтс. Несмотря на то что Гейтс был единственным аналитиком в истории ЦРУ, дослужившимся до поста директора, ^[76] он не пользовался популярностью среди работников Управления, отчасти, как считают бывшие сотрудники ведомства, из-за сложившегося мнения, будто он охотно подгоняет анализ данных разведки (особенно в отношении советской угрозы) в угоду хозяину Белого дома. ^[77] Свидетельство глубокого кризиса и разочарования, которое охватило Управление после окончания холодной войны, совпавшего с возвращением Плейм из Греции, содержится в мемуарах Гейтса «Из тени», и даже глава, посвященная эпической победе в конфронтации с Советским Союзом, названа «Безрадостная победа»: «Поскольку холодная война была окрашена в серые тона, ее завершение также оказалось весьма неопределенным и расплывчатым. Действительно ли мы победили — или Советы проиграли? Или и то и другое?.. Так что величайший триумф Америки… обернулся совершенно безрадостной победой. Холодную войну мы выиграли, но парада не будет».

Билл Клинтон, первый президент США из поколения «беби-бумеров», родившихся в первое послевоенное десятилетие, назначил директором ЦРУ «ястреба» Джеймса Вулси, который придерживался силового подхода в переговорах по сокращению стратегических вооружений. По всеобщему мнению, это обернулось полным провалом. По свидетельству самого Вулси, за все время службы в качестве директора Управления он встречался с президентом с глазу на глаз всего дважды до своей отставки в 1995 году. ^[78] (В последующие несколько лет Вулси стал одним из самых ярых сторонников свержения Саддама Хусейна и поддержки Ахмада Чалаби, лидера иракской оппозиции в изгнании, который вместе с группой своих единомышленников выдвигал фантастические и, как выяснилось впоследствии, несостоятельные заявления о наличии в Ираке оружия массового уничтожения и о связях Хусейна с «Аль-Каидой».)

Преемник Вулси, бывший профессор Массачусетского технологического института Джон Дейч, пробыл у руля всего полтора года. Успев ввести оперативные группы и реформировать Управление, с тем чтобы оно меньше походило на полузакрытый мужской клуб, где трудно выдвинуться женщинам и представителям национальных меньшинств, ^[79] Дейч был вынужден в 1996 году со скандалом уйти в отставку в связи с выдвинутыми против него обвинениями в том, что он нарушает режим работы с секретной информацией, храня ее в своем домашнем компьютере. Он якобы с того же компьютера выходил в Интернет, создавая потенциальную угрозу утечки конфиденциальной информации к иностранным спецслужбам. Клинтон объявил амнистию Дейчу и тем самым помог ему избежать возможного уголовного преследования.

В какой-то степени стабильность руководства восстановилась к 1997 году с утверждением на пост директора ЦРУ Джорджа Тенета, улыбчивого американца с греческими корнями, уроженца нью-йоркского Квинса. Бывший работник аппарата в Комитете по разведке Сената США оставался на посту директора до 2004 года и стал вторым по длительности срока службы директором ЦРУ после Аллена Даллеса.

Для сотрудников ранга Плейм, работающих как в штаб-квартире, так и на оперативных заданиях, стремительная смена директоров, пренебрежение со стороны Белого дома, а также глубокий кризис и брожение внутри самого ведомства, вызванные отсутствием ясной цели, ощущались в урезании бюджета, сокращении кадров, частой смене руководства и угасании боевого духа. Как выразилась сама Плейм, «мы стучались в дверь, но на стук никто не откликался».

В то время как Управление пыталось выжить и выстоять в условиях бесконечной смены, «чехарды» директоров, падения боевого духа и смещения приоритетов в концепции национальной безопасности, Плейм получила приказ вернуться домой из Брюсселя для консультаций.

В 1997 году, всего лишь год спустя после устройства на работу, она была отозвана в США и определена в новый Отдел по борьбе с распространением оружия массового уничтожения (ОБР) в составе Оперативного директората, куда, по единодушному мнению коллег, она попала в числе сотрудников, лично отобранных руководителем отдела. Но, со слов ее матери, непосредственной причиной, вернее, той, которая была озвучена тогда, стало опасение, что Плейм могла попасть в число разведчиков, выданных предателем Олдричем (Олдриджем) Эймсом, высоким чином из ЦРУ, который девять лет работал на русскую разведку, прежде чем был разоблачен в 1994 году. Как вспоминает Дайана Плейм, «Валери срочно отозвали из Европы. В Управлении опасались, что ее имя попало в тот самый список. Она была подавлена и угнетена тем, что после всех ее усилий, подготовки и работы, которая ей так пришлась по душе, ее вернули назад».

Похоже, так и не выяснилось, действительно ли Плейм попала в списки Эймса, переданные русским. По данным бывших руководящих работников разведывательного ведомства, Эймс, прежде чем его разоблачили, входил в состав аттестационной комиссии и имел доступ к досье (хотя настоящих имен там не содержалось) всех секретных агентов под неофициальным прикрытием, входящих в категорию «гражданских служащих разряда 12» (ГС-12) и ожидавших продвижения по службе до уровня ГС-13. ^[80] «Настоящих имен он не знал, но у него были все данные о них, в том числе их местонахождение», — отмечал бывший сотрудник разведки. По его словам, шеф Службы международного развития, руководящий программой НОП, «не смог установить, какие данные Эймс передал русским. Он так и не сказал, а может, сам не помнил».