Игра без правил. Как я была секретным агентом и как меня предал Белый дом - читать онлайн книгу. Автор: Валери Плейм Уилсон cтр.№ 73

По-видимому, миссис Тенсинг не слишком внимательно следила за ходом дела, иначе она знала бы, что все ее аргументы давным-давно опровергнуты показаниями свидетелей и представленными в суде документами. Насчет отсутствия у меня прикрытия она тоже глубоко заблуждалась. Да и как Виктория вообще могла судить о моем статусе? Ведь она сама никогда не работала в ЦРУ. Все тирады этого горе-эксперта свидетельствовали лишь об одном: о том, насколько сложно наказать того, кто нарушил закон, разгласив имя секретного агента. Сам факт, что я работала в штаб-квартире ЦРУ ХХХХХХХХХХХХХХ до утечки, вовсе не означает, что я (как и все прочие оперативные сотрудники, которые числятся в штате штаб-квартиры) никогда не выезжала на задания за рубеж. В разведывательном ремесле есть свои хитрости: поддельные паспорта, парики, грим и много всего другого, без чего невозможны секретные операции. Известно, что генерал остается генералом, даже когда несет службу не на поле боя, а в Пентагоне. А значит, и оперативный сотрудник сохраняет свой статус вне зависимости от местонахождения.

20 февраля Фицджеральд и его помощник Питер Зайденберг в итоговом выступлении еще раз подробно и убедительно доказали, что Либби умышленно лгал большому жюри и агентам ФБР во время расследования дела об утечке. Прокурор также заявил, что не один Либби должен нести ответственность за совершенное преступление: «Тучи нависли над вице-президентом… Тучи нависли над Белым домом. И эту грозу спровоцировали не мы. Бури не миновать, потому что обвиняемый препятствовал совершению правосудия. Не следует притворяться, будто мы не видим этих туч». Фицджеральд предположил, что вице-президент был, как минимум, заранее осведомлен об утечке информации.

Речь Теодора Уэллса, адвоката Либби, сильно отличалась от спокойного и размеренного выступления прокурора. Защитника захлестывали эмоции, он метался туда-сюда по комнате и то срывался на крик, то переходил на шепот, демонстрируя актерское мастерство, достойное опытного проповедника-баптиста. Как написала блогер Джейн Хэмшер, «Уэллс напоминал бывалого торговца подержанными автомобилями, который всеми силами пытается впарить клиенту развалюху, но при этом сам явно не верит в то, что говорит». В конце речи адвокат воззвал к жалости присяжных: «Помните, что у моего подзащитного есть жена и двое детей. Он хороший человек. Весь этот месяц я старался защищать его. Сейчас я препоручаю его вам. Прошу, будьте милосердны». И тут, к всеобщему удивлению, Уэллс вдруг пустил слезу.

Настала очередь Фицджеральда. Он вскочил и, вопреки своей обычной выдержанной манере, закричал: «Ну и дурдом!» Как писали блогеры FDL, «он рвал и метал, он сыпал фактами и аргументами с такой скоростью, что стенографист едва успевал за ним записывать; он настолько досконально знал материалы дела, что на память воспроизводил многозначные номера документов, на которые ссылался в своей речи, — его напор обескураживал». Сразу после этого дело было передано присяжным, от которых теперь требовалось окончательное решение: виновен Либби или нет.

Несмотря на то что явное преимущество в этом процессе было на стороне прокурора, я по-прежнему не верила, что присяжные вынесут обвинительный вердикт. Мне вспоминалось дело О. Дж. Симпсона, которое рассматривалось в 1995 году: несмотря на все прямые и косвенные улики, однозначно доказывавшие, что подсудимый убил свою бывшую жену Николь Браун Симпсон, жюри по расовым соображениям разделилось во мнениях и оправдало бывшую звезду футбола. Я боялась думать о том, как мы с Джо будем жить дальше, если Либби все-таки оправдают по всем статьям. Нам казалось особенно важным, чтобы его обвинили в препятствовании осуществлению правосудия, потому что в этом случае стало бы ясно, почему изначально никто не был обвинен в нарушении Закона о защите персональных данных сотрудников разведки.

Всем известно, что, когда ждешь чего-нибудь, время тянется бесконечно. Через несколько дней, 26 февраля, прошел слух, что судебный процесс может быть вообще аннулирован из-за допущенного нарушения: несмотря на все предупреждения, кто-то из присяжных на выходных прочел или посмотрел по телевидению что-то о рассматриваемом деле. Однако судья решил не прекращать разбирательство после трех дней дискуссий, и присяжные — за вычетом одного человека — продолжили совещаться. Опасность миновала — мы вздохнули с облегчением и стали ждать дальше. Оставалось утешаться лишь тем, что в нынешних обстоятельствах мы все равно можем спать спокойнее, чем Либби и Чейни.

Наконец во вторник 6 марта, после полутора недель обсуждения, присяжные пришли к единому решению. Вердикт должны были огласить в двенадцать часов. Стоял морозный солнечный день. Джо договорился с кем-то встретиться за ланчем, поэтому я сидела дома одна. В назначенное время я включила телевизор. Сказать, что в тот момент я очень переживала, — значит ничего не сказать: меня буквально трясло, так что мне удалось размешать сахар в чашке кофе, только взявшись за ложку обеими руками. На каком-то кабельном канале корреспондент, стоя перед зданием суда, быстро перечислял статьи обвинения и вердикты, вынесенные по ним, — я вжалась в кресло и замерла: по первому пункту — за препятствование осуществлению правосудия — «виновен», по второму пункту — за лжесвидетельство под присягой — «виновен», по третьему пункту — за сообщение ложных сведений — «не виновен», по четвертому пункту — за лжесвидетельство под присягой — «виновен» и по пятому пункту — за сообщение ложных сведений — «виновен». Я расплакалась от радости и тут же бросилась звонить Джо. Я думала, он тоже смотрел новости в каком-нибудь ресторане, но когда муж взял трубку и отрывисто спросил: «Ну как?» — я поняла, что он еще не в курсе событий. Я сообщила ему о решении суда, изо всех сил стараясь не терять самообладание. Джо ответил кратко: «Слава богу! Главное, что Либби обвинили в препятствовании правосудию». И повесил трубку. Я знала, что теперь остаток дня журналисты будут изводить его просьбами дать интервью. Мне же судьба подарила возможность побыть наедине с собой несколько минут, чтобы собраться с силами и осознать то, что случилось. Потом, разумеется, наш домашний телефон тоже начал звонить как сумасшедший. В газетах я прочла, что Либби воспринял приговор стоически, а его жена разрыдалась прямо в зале суда. В сложившейся печальной ситуации несколько утешал лишь тот факт, что наша судебная система, несмотря ни на что, на этот раз сработала надлежащим образом.

Либби и его адвокаты вышли из здания суда. Яркое зимнее солнце осветило их хмурые лица, по которым сразу все было ясно. Уэллс сообщил журналистам, что не согласен с вынесенным вердиктом и будет ходатайствовать о пересмотре дела, а если ходатайство отклонят, он подаст апелляцию. Один из присяжных, бывший репортер «Вашингтон пост» Дэнис Коллинз, тоже выступил с комментарием по поводу происшедшего. Он сказал, что решение по этому делу «далось коллегии заседателей нелегко», поскольку в случившееся с Либби вообще сложно поверить. «Я вовсе не имею в виду, что не считаю его виновным по перечисленным статьям, но, мне кажется, он просто оказался крайним…» — поделился своими соображениями Коллинз. Судя по всему, тактика адвокатов Либби, которые говорили о своем подзащитном как о «козле отпущения», все-таки возымела действие. Канал «Фокс ньюс» остался верен себе, пустив бегущую новостную строку: «С Либби снято обвинение в сообщении ложных сведений следователям ФБР», — это притом, что по остальным четырем пунктам решение суда было прямо противоположным. Впрочем, в нынешних обстоятельствах я лишь посмеялась над абсурдностью «новостей», транслируемых на этом канале. Более реалистичный отчет о событиях дал Х. Д. С. Гринуэй в газете «Бостон глоуб»: