Игра без правил. Как я была секретным агентом и как меня предал Белый дом - читать онлайн книгу. Автор: Валери Плейм Уилсон cтр.№ 63

Джо и я долгое время собирались подать гражданский иск против Чейни, Либби, Роува и прочих, причастных к утечке. Еще в конце 2003 года Джо неоднократно предлагал обратиться в суд, но при этом я каждый раз начинала психовать. Тогда я еще не смирилась с оглаской и была слишком расстроена, чтобы как следует обдумать возможные последствия подачи иска. Какое-то время у нас с Джо из-за этого были несколько натянутые отношения. Но, оказавшись в центре общественного внимания и осознав, что с прежней жизнью покончено, я начала подсчитывать ущерб, нанесенный теми, кто с легкостью разгласил мой секретный статус и пытался оклеветать Джо: репутация моего мужа оказалась безнадежно испорчена, его консалтинговый бизнес разорился, моя карьера пошла прахом, мы фактически лишились права на частную жизнь, наша безопасность находилась под угрозой, мы испытывали постоянный стресс, что не могло не сказываться на здоровье, а наши дети устали оттого, что их родители без конца с кем-то воюют. Разумеется, иск вряд ли решил бы все проблемы, но, возможно, он хотя бы отчасти компенсировал наши потери. Постепенно я начала все чаще над этим задумываться.

Наконец весной 2006 года я решилась обсудить с мужем перспективу обращения в гражданский суд. Прежде всего мы попытались разобраться, ради чего затеваем эту тяжбу. После некоторых раздумий мы остановились на трех основных причинах. Во-первых, нам хотелось понять, как ложные сведения о закупках урана Ираком в Нигере попали к президенту, — почему те злополучные шестнадцать слов оказались включены в его речь «О положении в стране». Во-вторых, мы хотели привлечь правительственных чиновников к правовой и конституционной ответственности. В-третьих, мы надеялись, что наш прецедент напомнит государственным служащим о том, что закон для всех един. Мы отдавали себе отчет в том, что приспешники правых будут продолжать нападать на нас, пока им это сходит с рук. Со школьных лет я знала, что лучший способ усмирить любого драчуна — это дать ему сдачи. В проправительственных кругах было сделано все возможное, чтобы исказить историю Уотергейта. То, что произошло с нами, тоже могло быть намеренно предано забвению. Или, что еще хуже, в результате подтасовки фактов вина за случившееся была бы возложена на нас. Наши опасения вскоре подтвердились: в сентябре 2006 года редактор газеты «Вашингтон пост» обвинил Джо в утечке информации.

Именно тогда — задолго до ноябрьских промежуточных выборов, в результате которых демократы получили большинство мест в обеих палатах Конгресса, — мы поняли, что президент намерен помиловать Либби, прежде чем дело будет передано в суд. Подав гражданский иск, мы бы использовали последнюю возможность привлечь внимание общественности к преступлениям представителей администрации. Времени на раздумья у нас практически не оставалось, ведь преступления, о совершении которых мы собирались заявить, имели ограниченный срок давности — три года. Этот срок истекал 14 июля 2006 года. Мы намеревались выдвинуть обвинения по следующим статьям: нарушение права на свободу слова, гарантированного Первой поправкой к Конституции, нарушение права на равенство всех перед законом, гарантированное Пятой поправкой к Конституции, нарушение нашего права на частную жизнь и собственность, сговор с целью лишения гражданских прав, пренебрежение долгом защиты гражданских прав, разглашение частной информации и сговор гражданских лиц.

Сокрушаться по поводу оправдания Роува было бессмысленно — пришло время действовать. Наши юристы обдумывали последние детали: анализировали факты, пересматривали формулировки исковых документов, стараясь придать им максимальную четкость и обоснованность для создания правового прецедента. Ведь нам предстояло выступить с обвинением в адрес самого вице-президента Чейни, а также советников президента, Карла Роува и Скутера Либби, и, наверное, еще десятка лиц, причастных к делу. На начальном этапе мы не стали составлять их полный список, что, как выяснилось, было очень мудро с нашей стороны, потому что в дальнейшем журналисты и следователи постоянно вносили в перечень обвиняемых все новые имена. Мы понимали, сколь высоки ставки в нашем деле, и потому старались учесть все нюансы. Любая ошибка могла обернуться полным провалом. Нас несколько утешало лишь то, что впервые за три года нам предстояло не защищаться, а обвинять: дичь и охотники поменялись ролями.

К 14 июля причудливая юридическая мозаика из тысяч пересмотренных документов наконец сложилась — и в этот день, типично жаркий и влажный для Вашингтона, жребий был брошен. Соблюдя все необходимые формальности, мы подали иск накануне вечером. На следующий день была назначена пресс-конференция в Национальном клубе печати, в центре Вашингтона. Там мы собирались заявить о своем решении и объяснить, что мы предпринимаем и почему. Нас встретила шумная толпа журналистов и фотографов. Джо выступил перед ними с короткой речью. Потом настала моя очередь говорить. Во рту у меня пересохло, ноги подкашивались. Это было мое первое публичное заявление с тех пор, как Роберт Новак рассказал обо мне в своей статье.

Все знают, что судебные издержки весьма значительны. Наша семья никогда не отличалась состоятельностью, а последние три года едва не привели нас к банкротству. Чтобы оплачивать расходы, связанные с организацией слушаний, мы учредили целевой фонд и стали собирать добровольные взносы. Тогда же начал работу интернет-сайт wilsonsupport.org, где все желающие могли ознакомиться с ходом дела и перечислить пожертвования. Мы с Джо понимали, что в результате разбирательства нам не достанется ни цента, впрочем, обогащение таким способом и не входило в наши планы. Мы решили, что, если по решению суда нам будет выплачена хоть какая-нибудь компенсация, мы используем ее на уплату оставшихся судебных издержек, а остатки внесем на счет нашего целевого фонда, чтобы затем распределить эти средства между благотворительными организациями, которые борются за соблюдение прав, гарантированных Первой поправкой, и обеспечивают защиту разоблачителей такого рода нарушений от возмездия и незаслуженного наказания.

Мы знали, что даже в случае победы нам вряд ли можно надеяться на вынесение сурового приговора нашим врагам и на возмещение убытков. В лучшем случае нам посчастливилось бы услышать показания обвиняемых под присягой относительно происшедших событий и их причин — и даже на это сложно было рассчитывать из-за многочисленных юридических препон, самой главной среди которых являлась абсолютная неподсудность вице-президента. Мы отдавали себе отчет в том, что наш гражданский иск, скорее всего, будет годами передаваться из одной судебной инстанции в другую и все это время нам придется помнить о той злополучной огласке и ее последствиях, вместо того чтобы позабыть о прошлом и спокойно жить дальше. Несмотря ни на что, мы решились на этот шаг, считая его единственно верным.