Алхимия советской индустриализации. Время Торгсина - читать онлайн книгу. Автор: Елена Осокина cтр.№ 39

ПРЕДАННАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

К середине 1930‐х годов многое указывало на изменение курса страны. То, что пропаганда ранее объявляла буржуазной роскошью, становилось желательным и даже обязательным: украшения, косметика, перманентная завивка, маникюр, лакированные туфли. Всего несколько лет назад комсомолка с накрашенными губами вызвала бы гнев и ужас и была бы исключена из комсомола за моральное разложение, но времена изменились. Сталин и партия провозгласили: время радоваться жизни. Облик процветающего гражданина становился символом процветающей страны. Реклама прививала вкус к хорошим вещам и веселому досугу. Мосторг продавал вечерние платья и смокинги. Можно было вызвать такси по телефону, а не ловить извозчика. Появилось больше личных автомашин. Вырос спрос на услуги косметологов. В городах открывались парфюмерные и цветочные магазины. Букеты порой стоили двухнедельной зарплаты рабочего, но цветы раскупали. Танцы стали обязательными для всех, от школьников до командиров Красной армии. Люди отдыхали в кафе и клубах, танцевали фокстрот и томное танго, которые ранее считались признаками загнивания и развращенности капиталистического общества.

О том, насколько резким был поворот партийной линии во взглядах на образ жизни, манеру поведения, стиль одежды, может рассказать такой факт. В одном из мемуаров я нашла описание санатория ЦК ВКП(б) тех лет. Особым шиком в одежде считались шелковые пижамы, их выдавали обитателям санатория. Партийцы появлялись в пижамах не только на прогулках и в столовой. Были случаи, когда и на митингах перед трудящимися близлежащего города ораторы выступали в шелковых пижамах. Невозможно представить, чтобы партиец в послереволюционные годы или даже в период нэпа вышел «к массам» не в кожанке или военной форме, а в шелковой пижаме и лакированных туфлях. Во второй половине 1930‐х это стало возможно.

Обуржуазивание быта, вещизм, пропаганду материальных ценностей в советском обществе середины 1930‐х годов отмечали многие. Лев Троцкий писал о преданной революции. Социолог Николай Тимашев – «о великом отступлении». Революционера сменял карьерист, который и добивался постов для того, чтобы лучше жить. Однако списать изменения на перерождение или вырождение власти недостаточно. Новый курс касался не только партийцев, но и каждого советского человека. Исследователи объясняют резкий поворот социально-политическими причинами – необходимостью стабилизации сталинского режима. Будучи социально-экономическим историком, хочу подчеркнуть причины экономические. Пропагандируя потребительские ценности, Политбюро боролось с проблемами, порожденными многолетней карточной системой – в первую очередь, отсутствием материальных стимулов к труду. Люди должны были вновь увидеть смысл в зарабатывании денег. Не скудный паек, а магазины, полные товаров, служба быта и веселый досуг должны были вернуть интерес к работе, поднять производительность труда и усилить приток денег в госбюджет. По словам Сталина, нужно было возродить «моду на деньги». Однако Политбюро проводило реформу не за счет расширения легального предпринимательства и рынка, а за счет перераспределения скудных государственных ресурсов, не желая менять основы социалистической экономики. Кризисы снабжения и локальный голод не оставляли страну и после «великого отступления».

ЛЕГЕНДА О МЕШКЕ С ХЛЕБОМ

С отмены карточек и начала «великого отступления» не прошло и пары лет, а в стране опять начался голод. Неурожай и государственные заготовки зерна привели к тому, что колхозы остались без хлеба. Из-за отсутствия кормов начался падеж скота. С ноября-декабря 1936 года в Москву из местных управлений НКВД потоком пошли спецсообщения. География хлебного кризиса была обширна – Воронежская, Горьковская, Кировская, Курская, Куйбышевская, Оренбургская, Саратовская, Сталинградская, Челябинская, Ярославская области, Ставрополье, Мордовия, Чувашия, Республика немцев Поволжья, Башкирия.

Наиболее тяжелое положение сложилось на Волге. К началу весны 1937 года 60 из 87 районов Куйбышевской области были «охвачены продзатруднениями». В 36 районах секретные сводки НКВД отмечали случаи употребления в пищу суррогатов, в 25 – опухания от голода, в 7 – зарегистрировано 40 случаев смерти от голода. В феврале 1937 года в Саратовской области голодали 47 семей (7 районов, 201 человек), в начале марта – 111 семей (21 район, 486 человек). В Республике немцев Поволжья в январе 1937 года голодали 7 семей (3 кантона, 26 человек), в феврале – 40 семей (8 кантонов, 177 человек), к началу марта – 106 семей (409 человек), в марте – 111 семей (447 человек).

Страница