Кошачьи проделки (сборник)  - читать онлайн книгу. Автор: Дорин Тови cтр.№ 46

На самом деле это было не так. Он не притязал на владение кладбищем. А только собирался использовать его как надел в обмен на содержание его в порядке. Но ведь он извлекал из него пользу, а они – нет. Они позволили участку земли утечь у них между пальцами. Под самым их носом, да еще к сравнительно новому человеку. Полдеревни тут же сказала, что это святотатство и нельзя позволять эту землю использовать. Другая половина заявляла, что по справедливости земля причитается им. Их отцы жили по соседству или владели участком напротив. Фред Ферри сказал, что его дед пас там овец.

Таким образом, это давало ему справедливое право на эту землю, но почему было более респектабельным, чем выращивание овощей, вытекало из логики, ясной только самому Фреду. В одном он и остальная часть деревни были, однако, единодушны. Они говорили друг другу, что даже не подумают есть что-либо из выращенного там.

Тим, предположительно мысля в том же направлении, заказал несколько машин новой пахотной земли. Чтобы все были счастливы, он решил также при возделывании земли избежать того угла, где были могильные насыпи. Фактически таковых было только две, остальная часть земли, очевидно, никогда не перекапывалась, но в деревне никогда никому не угодишь.

Он сделал все, что мог. Вместо того чтобы бездушно вывалить землю из грузовика на участок, он оставил ее на своей подъездной дорожке и почтительно перевозил ее тачками. Работая на кладбищенском участке, он всегда снимал шляпу. Чтобы люди могли видеть, где находятся могильные холмики и оценить его уважение, он насыпал их еще выше и посадил сверху нарциссы. Благодарностью за его заботы было то, что когда посторонние замечали безошибочные очертания могил и останавливались по другую сторону стены, чтобы обсудить это, под рукой всегда находился кто-нибудь, чтобы прокомментировать этическую сторону дела. Причем стратегически этот кто-нибудь всегда был расположен так, что Беннетты могли его слышать. Говорилось, что молодежь в наше время лишена понимания приличий; что если говорить по совести, то участок на самом деле принадлежит им; что они и в рот не возьмут капусты с этого огорода, а также строили предположения, какова по нынешним ценам должна быть стоимость кладбища как участка земли.

Другим вопросом, занимавшим деревню в ту зиму, был вопрос, зачем мы купили жилой автоприцеп. Например, одним из дошедших до нас слухов было то, что мы собираемся продать коттедж и путешествовать за границей. Сплетничали даже ближайшие из наших местных знакомых: Тим, старик Адамс и Фред Ферри, которые знали, для чего мы купили фургон; нам же просто хотелось иметь возможность куда-то поехать, когда пожелается, и, как мы надеялись, взять с собой кошек. Все имели свои собственные мнения о том, во что это предприятие выльется. Они готовы были спорить на что угодно, что прицеп вполне может съехать под горку и мы никогда не въедем с ним обратно.

Это, однако, была трудность будущего. Тем временем у нас была более насущная проблема, связанная с Сессом. В результате моего плачевного недогляда он вернулся к своему неврозу по поводу шерсти. Он не просто проедал в ней дырки, как делают многие сиамцы (кошачьи психологи говорят, это происходит потому, что они чувствуют себя одинокими), но и вообще относился к ней враждебно; ни при каких обстоятельствах он на ней не спал и всякий раз, как подворачивалась возможность, использовал ее в качестве туалета.

Это началось с того вечера, когда котенком мы принесли его домой и познакомили с Шебалу. Мы поместили его в корзинку, оформленную спереди как клетка, полагая, что он будет чувствовать себя в большей безопасности, разговаривая с ней оттуда. К несчастью, вместо того чтобы подойти к нему с осторожностью, как поступил с ней Сили, когда она была котенком (взрослые кошки обычно больше боятся незнакомых котят, чем котята боятся их), Шебалу сунула нос между прутьями, прошипела отвратительные проклятия и пригрозила его съесть, а Сесс, не имея возможности убежать, испачкал одеяло.

Я уверена, что именно тогда он приобрел этот свой пунктик насчет шерсти. Было очевидно с самого начала: этот кот думающий, – что можно было заметить на практике. В этом новом доме надо использовать шерсть как туалет – разве не так было дело, когда произошел тот эпизод в корзине? Более того, ему лучше продолжать гадить на нее, если он хочет умилостивить кошачьих богов. Разве не по этой причине ему тогда пришлось выдержать столь свирепую атаку Врага?

Очевидно, опасаясь дальнейших атак, Сесс мочил все шерстяное, что мог найти в последующие дни. Свежее одеяло, которое я дала ему в ту ночь. Гнездо из свитеров, которое я устроила для него у нас на кровати. Однажды вечером он бы намочил и свитер, внутри которого находился Чарльз (так случилось, что сам Чарльз в это время мирно дремал), если бы я не заметила соответствующее выражение у него на мордочке и не согнала его прочь, прежде чем он успел это сделать.

Даже когда прошло много времени с той поры, как Шебалу так неласково приняла Сесса, его фобия насчет шерсти сохранялась, словно Сесс был ее собственным котенком. Дайте им грелку, обернутую полотенцем, и они будут лежать, мирно прижавшись к ней, точно боттичеллиевы ангелы. Но оберните грелку в шерстяную ткань или в свитер, и Сесс будет трудиться всю ночь, как водопроводный кран. На следующее утро намоченные в соответствии с неизбежным ритуалом свитер и грелка лежали, отвергнутые, на полу, а Сесс смотрел на нас с видом рыцаря Галахада после ночного дежурства. Он не подпустил к себе буку, хотя и с трудом, говорило его ревностное, с округленными глазами, выражение. Шебалу, которой пришлось спать всю ночь без грелки, зловеще взирала на нас с другого кресла. Это все ее вина, сказали мы ей. Зачем она тогда так его напугала? У нас никогда не было подобных неприятностей ни с одним другим котенком.

В конце концов, держа шерсть от него подальше, мы излечили его от этого фетишизма. Когда поблизости не было ничего шерстяного, он со спокойной душой использовал свой лоток. Был только один коврик в гостиной, который имел эту характерную особенность и который нам приходилось закрывать резиновой пластиной – придавливая ее двумя кошачьими лотками и шеренгой декоративных украшений, в противном случае Сесс ее приподнимал и исполнял под ней свой обряд.

Если не считать этого, мы в целом его отучили. Мы даже стали опять класть его спать на одеяло – более того, кладя под одеяло грелку, что, учитывая его привычку, было действительно достижением. А потом я совершила плачевную ошибку. Заперла его в нашей спальне без туалетного лотка – с гнездом из свитеров и грелкой на кровати.

Это было результатом всех бесконечных проверок и перепроверок, привычка к которым выработалась у нас за годы. Запирать платяные шкафы, к примеру, чтобы не пускать туда наших голубоглазых демонов, а затем вернуться и еще раз проверить, не заперли ли мы их по ошибке внутри. Отключать электрический рубильник, прежде чем уехать на машине (Соломон имел обыкновение поддевать провода и выключатели), а затем, наполовину поднявшись на холм, спешно возвращаться обратно, потому что не могли вспомнить, сделали мы это или нет. В этом случае я поднялась наверх посмотреть, не протекает ли грелка. Из нее немного капало, когда я ее завинчивала, и если вдруг натекло на свитера, Сесс может вбить себе что-нибудь в голову…