Туда и обратно - читать онлайн книгу. Автор: Лев Троцкий cтр.№ 14

– Таак ^[16], – сказал спокойно старик.

– Таак, – повторил сын, выпуская изо рта струю слюны.

– Сака таак ^[17], – подтвердил работник. Потом выпил Никифор и тоже нашёл, что слишком крепко. Разбавили спирт чаем, Никифор заткнул горлышко пальцем и помахал в воздухе бутылкой. Все ещё раз выпили. Потом ещё раз разбавили и ещё выпили. Наконец, Никифор принялся излагать, в чем дело.

– Сака хоза, – сказал старик.

– Хоза, сака хоза, – повторили за ним все хором.

– Что говорят? – спросил я нетерпеливо Никифора.

– Говорят: очень далеко… Тридцать рублей просит до заводов на проход.

– А сколько возьмет до Няксимволи? Никифор что-то проворчал с явным неудовольствием, причины которого я понял только впоследствии, но всё же поговорил со стариком и ответил мне: до Няксимволи – 13 рублей, до заводов – 30.

– А когда ловить оленей?

– Чуть свет.

– А сейчас никак нельзя?

Никифор с ироническим видом перевёл им мой вопрос. Все засмеялись и отрицательно покачали головами. Я понял, что ночёвка неизбежна, и выбрался из чума на свежий воздух. Тихо и тепло. Я побродил с полчаса по поляне и затем улёгся спать в кошеве.

В полушубке и в гусе я лежал как бы в меховой берлоге. Над чумом круг воздуха окрашен огнём догорающего очага. Вокруг стояла абсолютная тишина. В вышине ярко и отчетливо висели звезды. Деревья стояли неподвижно. Запах оленьего меха, опревший от дыхания, слегка душил меня, но мех приятно согревал, безмолвие ночи гипнотизировало, и я уснул с твёрдым намерением чуть свет поднять на ноги мужиков и как можно раньше выехать. Сколько времени потеряно – ужас!

Несколько раз я просыпался в тревоге, но кругом стояла тьма. В начале пятого, когда часть неба просветлела, я пробрался в чум, ощупал среди других тел Никифора и растормошил его. Он поднял на ноги весь чум. Очевидно, лесная жизнь в морозные зимы не проходит этим людям даром: проснувшись, они так долго кашляли, отхаркивались и плевали на пол, что я не выдержал этой сцены и выбрался на свежий воздух. У входа в чум мальчик лет десяти лил изо рта воду на грязные руки и затем размазывал её по грязному лицу; окончив эту операцию, он старательно вытерся пучком древесных стружек.

Вскоре безносый работник и младший сын с рассечённой губой ушли на лыжах с собаками сгонять оленей к чуму. Но прошло добрых полчаса, прежде чем из лесу появилась первая группа оленей.

– Должно быть, пошевелили, – объяснил мне Никифор, – теперь всё стадо скоро здесь будет.

Но оказалось не так. Только часа через два собралось довольно много оленей. Они тихо бродили вокруг чума, рыли мордами снег, собирались в группы, ложились. Солнце уже поднялось над лесом и освещало снежную поляну, на которой стоит чум. Силуэты оленей, больших и малых, тёмных и белых, с рогами и без рогов, резко вырисовываются на фоне снега. Удивительная картина, которая кажется фантастической и которой никогда не забудешь. Оленей охраняют собаки. Маленькое лохматое животное набрасывается на группу оленей голов в пятьдесят, как только те отдалятся от чума, – и олени в бешеном страхе мчатся назад, на поляну.

Но даже эта картина не могла прогнать мысли о потерянном времени. День открытия Государственной Думы – двадцатое февраля – был для меня несчастным днем. Я дожидаюсь полного сбора оленей в лихорадочном нетерпении. Сейчас уже десятый час, а стадо далеко ещё не согнано. Потеряли здесь сутки: теперь уже ясно, что раньше 11–12 ч. выехать не удастся, да до Оурви отсюда ещё вёрст 20–30 по плохой дороге!.. При неблагоприятной комбинации обстоятельств меня могут сегодня нагнать. Если допустить, что на другой же день полиция хватилась, и от кого-либо из бесчисленных собутыльников Никифора узнала, по какому пути он поехал, она могла ещё 19-гo в ночь нарядить погоню. Мы едва отъехали 300 вёрст. Такое расстояние можно сделать за сутки-полтора. Следовательно, мы как раз дали неприятелю достаточно времени, чтоб догнать нас. Эта задержка может стать роковой.

Я начинаю придираться к Никифору. Ведь я говорил вчера, что нужно немедленно съездить за стариком, а не ждать. Можно было ему накинуть несколько лишних рублей, только бы выехать с вечера. Конечно, если б я сам говорил по-остяцки, я бы всё это устроил. Но потому-то я и еду с Никифором, что не говорю по-остяцки… и т. д.

Никифор угрюмо смотрит мимо меня.

– Что ж ты с ними поделаешь, когда не хотят? И олень у них раскормленный, балованный, – как ты его ночью поймаешь? Ну, да ничего, – говорит он, поворачиваясь ко мне: – доедем!

– Доедем?

– Доедем!

Мне тоже начинает сразу казаться, что ничего, что доедем. Тем более, что уж вся поляна сплошь покрыта оленями, а из лесу показываются на лыжах остяки.

– Сейчас будут имать оленей, – говорит Никифор.

Я вижу, как остяки берут в руки по аркану. Старик-хозяин медлительно собирает петли на левой руке. Потом все они долго перекрикиваются о чем-то. Очевидно, уславливаются, вырабатывают план действий и намечают первую жертву. Никифор тоже посвящён в заговор. Он всполошил какую то группу оленей и погнал её в широкий промежуток между стариком и сыном. Работник стоит дальше. Испуганные олени мчатся сплошной массой. Целый ручей голов и рогов. Остяки зорко следят за какой-то точкой в этом потоке. Раз! Старик бросил свой аркан и недовольно покачал головой. Раз! Молодой остяк тоже промахнулся. Но вот безносый работник, который на открытом месте, среди оленей, внушил мне сразу уважение своим стихийно-уверенным видом, метнул аркан, и уже по движению его руки видно было, что он не промахнётся. Олени шарахнулись от верёвки, но белый большой олень с бревном на шее, сделав два-три прыжка, остановился и завертелся на месте: петля опутала его вокруг шеи и рогов.

Никифор объяснил мне, что это поймали самого хитрого оленя, который мутит всё стадо и уводит его в самый нужный момент. Теперь белого бунтаря привяжут, и дело пойдёт лучше. Остяки стали снова собирать свои арканы, наматывая их на левую руку. Потом перекрикивались, вырабатывая новый план действий. Бескорыстный азарт охоты овладел и мною. Я узнал от Никифора, что теперь хотят поймать вон ту широкую важенку с короткими рогами, и принял участие в военных действиях.

Мы погнали с двух сторон группу оленей в ту сторону, где настороже стояло три аркана. Но важенка, очевидно знала, что ждет её. Она сразу бросилась в сторону и ушла бы совсем в лес, если б её не переняли собаки. Пришлось снова предпринять ряд обходных движений. Победителем оказался и на этот раз работник, который улучил момент и набросил хитрой важенке петлю на шею.

– Эта важенка неплодная, – объяснил мне Никифор, – телят не носит, поэтому в работе очень крепка.

Охота становилась интересной, хотя и затягивалась. После важенки поймали сразу в два аркана огромного оленя, который походил на подлинного быка. Затем произошел перерыв: группа нужных оленей вырвалась из круга и ушла в лес. Снова работник с младшим сыном ушли на лыжах в лес, и мы ждали их около получаса. Под конец охота пошла успешнее, и общими силами поймали тринадцать оленей: семь – нам с Никифором в дорогу и шесть штук – хозяевам. Около одиннадцати часов мы выехали, наконец, на четырех тройках из чума по направлению к Оурви.