Туда и обратно - читать онлайн книгу. Автор: Лев Троцкий cтр.№ 19

– А почему ж нельзя?

– А полиция?

– Да, верно. А то хорошо бы. Раз уж меня было пропечатали.

– Как?

– Дело такое было. Один обдорский купец сестрин капитал присвоил, а я ему – надо правду сказать – помощь оказал. Помощь не помощь, а так… посодействовал. Раз, говорю, деньги у тебя, значит тебе Бог дал. Правильно?

– Ну, не совсем.

– Ладно… Значит, посодействовал. Никто не узнал, – только один субъект, Петр Петрович Вахлаков проведал. Шельма! Взял да и напечатал в газете: «один вор, купец Адрианов, украл, а другой вор, Никифор Хренов, концы спрятать пособил». Всё верно, – так и напечатано.

– А вы бы его в суд – за клевету! – посоветовал я Никифору – У нас один министр, может быть, слышали: Гурко, не то украл, не то помог украсть; а когда его уличили, он и привлёк за клевету. Вот бы и вам…

– Хотел! Да нельзя: он мне приятель первый… это он не по злобе, а для штуки. Маховой мужик – на все руки. Одним словом, вам сказать, – не человек, а прейскурант!..

Часа в четыре ночи мы приехали в Ивдель. Остановились у Дмитрия Дмитриевича Лялина, которого Широпанов мне рекомендовал, как народника. Он оказался сердечным и любезнейшим человеком, которому я рад здесь высказать искреннюю признательность.

– У нас тихая жизнь, – рассказывал он мне за самоваром. – Даже революция нас не коснулась. Событиями мы, конечно, интересуемся, следим за ними по газетам, сочувствуем передовому движению, в Думу посылаем левых, но самих нас революция на ноги не подняла. На заводах, в рудниках – там были стачки и демонстрации. А мы тихо живём, даже полиции у нас нет, кроме горного урядника… Телеграф только у Богословских заводов начинается, там же и железная дорога, вёрст 130 отсюда. – Ссыльные? Есть и у нас несколько человек: три лифляндца, учитель, цирковой атлет. Все на драге ^[19] работают, нужды у них особенной нет. Тоже тихо живут, как и мы, ивдельцы. Золото ищем, по вечерам на огонёк друг к другу ходим… Здесь поезжайте до Рудников смело, никто не остановит: можно отправиться на земской почте, можно на вольных. Я вам найду ямщика.

С Никифором мы распрощались. Он еле держался на ногах.

– Смотрите, Никифор Иванович, – сказал я ему, – как бы вас вино на обратном пути не подвело.

– Ничего. Что будет брюху, то и хребту, – ответил он мне на прощанье.

Здесь в сущности кончается «героический» период истории моего побега – переезд на оленях по тайге и тундре на протяжении семи-восьмисот вёрст. Побег, даже в своей наиболее рискованной части, оказался, благодаря счастливым обстоятельствам, гораздо проще и прозаичнее, чем он представлялся мне самому, когда был ещё в проекте, и чем он представляется другим лицам со стороны, если судить по некоторым газетным сообщениям. Дальнейшее путешествие ничем не походило на побег. Значительную часть пути до Рудников я проделал в одной кошеве с акцизным чиновником, производившим по тракту учет винных лавок.

В Рудниках я заехал кое к кому справиться, насколько безопасно садиться здесь на железную дорогу. Провинциальные конспираторы очень напугали меня местным шпионажем и рекомендовали, прождав неделю в Рудниках, ехать с обозом на Соликамск, где будто бы всё окажется не в пример безопаснее. Я не внял этому совету – и не жалею об этом. 25-го февраля, ночью, я без всяких затруднений сел у Рудников в вагон узкоколейной железной дороги, и после суток медленной езды пересел на станции Кушва в поезд Пермской дороги. Затем через Пермь, Вятку и Вологду я прибыл в Петербург вечером 2-го марта. Таким образом пришлось пробыть в пути двенадцать суток, чтоб получить возможность проехать на извозчике по Невскому проспекту. Это совсем не долго: туда мы ехали месяц. На подъездном уральском пути положение мое было далеко ещё не обеспеченным: по этой ветке, где замечают каждого чужого человека, меня на каждой станции могли арестовать по телеграфному сообщению из Тобольска. Но когда я через сутки оказался в удобном вагоне Пермской дороги, я сразу почувствовал, что дело мое выиграно. Поезд проходил через те же станции, на которых недавно нас с такой торжественностью встречали жандармы, стражники и исправники. Но теперь мой путь лежал совсем в другом направлении и ехал я совсем с другими чувствами. В первые минуты мне показалось тесно и душно в просторном и почти пустом вагоне. Я вышел на площадку, где дул ветер и было темно, и из груди моей непроизвольно вырвался громкий крик – радости и свободы!

А поезд Пермь-Котласской дороги увозил меня вперед, вперёд и вперёд…