Рать порубежная. Казаки Ивана Грозного - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Нуртазин cтр.№ 31

«Ещё один. Сколь их, павших за отчизну, было и сколько ещё будет?»

Вспомнились вислоносый стольник, шепелявый стрелец, Павло Поляничка, Севрюк.

— Сам себе смерть отыскал молодец, — проронил Ермак за спиной Дорони.

— Всяк умрёт, как смерть придёт... Даже имени не знаем. Эх, не попил парень на Евдокимово заговение кваску репного и кашки не поел.

Ермак тихо изрёк:

— Боюсь, кашки да квасу нам не видать. Сказывают, пока татар догоняли, о съестных припасах забыли. Теперь воинство кормить нечем, да и воду добыть нелегко, крымчаки помехой, а Рожайка, сам видишь, испоганена...

Подбежал Хованский, придерживая раненую руку, словно младенца, крикнул:

— Подымай людей, Дмитрий Иванович! Ударим вслед супостатам!

Ударили всеми полками, кроме полка Левой руки. Гуляй-город оставили на Репнина и Петра Хворостинина. Сцепились с ногайцами у Рожайки, вытеснили за реку, окрасили воду кровью, вернулись в стан.

После боя казаков навестил гость из гуляй-города — Фабиан Груббер. Австриец принёс радостную весть. У гуляй-города убит главный ногайский мурза Теребердей. Стала ясна причина прекращения приступа войском Девлет-Гирея. Смерть предводителя заставила ногайцев отступить, за ними отошли и крымчаки. Русскому войску выпал недолгий роздых.

* * *

Следующий приступ хан поручил возглавить мурзе Дивею. Ни первая, ни вторая атака на московитов не принесла успеха. Мурза решил не уподобляться Теребердею и не биться лбом в укрепления русских. Он видел, что попытка Саттар-бека могла увенчаться успехом. Не попробовать ли ещё раз, но большими силами? Оставалось только отыскать слабое место в обороне противника. С малочисленным отрядом нукеров и несколькими предводителями воинских отрядов Дивей-мурза отправился осматривать защитные сооружения неприятеля. Кучка татарских всадников в богатых доспехах не осталась незамеченной. Приметил их и первый воевода полка Правой руки Фёдор Шереметев:

— Ты погляди на них! Ишь, красуются. И страху не имут. Разъезжают, как у себя в степи. — Князь призвал третьего воеводу Долгорукого: — Григорий, пошли на них конных детей боярских да казачков, пусть им пёрышки пощиплют, чтобы неповадно было.

Отряд русской конницы появился нежданно. С криком и посвистом налетели удалые наездники, побили нукеров, погнали уцелевших телохранителей и знатных воинов от укреплений. Не остались и без полона.

Среди пленных мурзы и астраханский царевич Хаз-булат. Не миновала позорная участь и Дивей-мурзу, лашкаркаши не удалось уйти от погони. На беду, споткнулся красавец аргамак, не удержался мурза в седле, рухнул наземь. Подняться не дал боярский сын Темир Алалыкин. Спрыгнул суздалец с коня, навалился, связал крымчака. Связанного мурзу приволок в русский стан и поставил пред очи Шереметева. Воевода велел отвести пленников к Воротынскому. Весть о пленении знатных татарских воинов облетела полки и прибавила уверенности в собственных силах. Уверенность помогла воинам не только отбить вечерний приступ, но и самим напасть на врага и отогнать за Рожайку, за луг. В поле крымчаки заупрямились, русской коннице пришлось вернуться. Ночь развела противников по сторонам.

День принёс относительное затишье: хоронили павших товарищей, травились-перестреливались с противником, мелкими отрядами вступали в кратковременные стычки. Находились и охотники-единоборцы. Выехал помериться силой и Дороня, в мисюрке, надетой по настойчивой просьбе Ермака, в кольчуге-безрукавке поверх серой рубахи, с пистолетом, саблей и лёгким копьём за спиной. Ему из всего татарского войска нужны только двое. Их, давних недругов, терпеливо и упорно вызывал на поединок. И за Рожайкой, и в гуляй-городе снова и снова слышался его голос:

— Саттар-бе-е-ек! Куниии-цыын!.. Куниии-цын! Саттар-бе-е-ек!

На поединок выехал Саттар-бек, в чернёном шлеме с тремя перьями и в кольчуге, в руке копьё. Оглядел противника, ухмыльнулся. Под Молодями, как и в Москве, он искал встречи с мурзой Хворостининым, водил воинов туда, где стоял его полк, а биться с ним выехал простой воин. Что ж, он накажет наглеца. Саттар-бек похлопал каурого жеребца по шее, опустил копьё, бросил коня на противника. Всадники сближались. Саттар-бек припал к гриве коня, выставил копьё, прижал к правому боку. Казак сидел в седле прямо, держал копьё свободно, рука на отлёт. Не по глупости и неумению, а по задумке... Когда до Саттар-бека оставался десяток шагов, Дороня подкинул копьецо, перехватил и метнул. Опытный крымчак даже не дёрнулся, он разгадал намерение казака, отклонил коня и вновь направил на неприятеля. Дороня пригнулся, поздно. Наконечник копья угодил в голову, мисюрка слетела, казак завалился, повис. В гуляй-городе ахнули. Убит? Ранен?... Жив! Ловок казак! Не забыл Безухий навыков, обретённых в ватаге атамана Ермака. Дороня в седле, живой и здоровый, с саблей наголо, не иначе воскрес, испив живой волшебной воды. Саттар-бек раздражённо воткнул копьё в землю, выхватил две сабли, помчался на Дороню.

«Этот урусут заплатит за смерть юзбаши Рахима, лучшего воина моей тысячи, убитого вчера по ту сторону укреплений».

Сошлись, закружились. Дороня рубанул с оттяжкой, Саттар-бек принял удар на клинок, кольнул второй саблей. Мимо. Казак откинулся на круп коня и тут же поднялся. Казачья сабля молнией полетела на врага. Крымчак поймал её в перекрестье меж двух клинков, резко крутанул, вырывая оружие из рук соперника. Темляк обжёг кожу, соскользнул с запястья казака. Смерть рядом. Дороня поднял коня на дыбы:

«Буйнашка, выручай, родимый!»

Каурый жеребец Саттар-бека шарахнулся. Всадники разъехались. Дороня выхватил пистолет, Саттар-бек вложил сабли в ножны, приготовил лук, стрелу. Пришло время потягаться в меткости. И снова помчались лоб в лоб. Татарин прицелился, выстрелил, попал... в коня. И тут не подвела сноровка. Дороня соскочил со смертельно раненного жеребца, перекувыркнулся, встал на колено. Пистолет в руке, казак нажал спуск. Колёсико механизма закрутилось, высекло искру, воспламенило пороховую затравку.

«Это за Буйнака!»

Конь Саттар-бека пал на передние ноги в трёх шагах от Дорони. Теперь и крымчак оказался на земле. Поднялся, отыскал глазами неприятеля: тот уже рядом. Сабля Саттар-бека вылетела из ножен, готовая разить врага, но ладонь казака уже объяла его запястье, выкрутила руку. Боль принудила бека выпустить оружие. Дороня метнулся к сабле, Саттар-бек вынул вторую из-за спины. Вновь засверкали клинки. Удар, выпад, отбой, уход. Противники, равные по силам и умению, рубятся с остервенением. Вот только с каждым мигом всё тяжелее двигаться татарскому батыру. Шлем, кольчуга с железными пластинами, наручи и поножи в жару тягость и в пешем поединке с молодым и быстрым противником помеха. Казак приметил это, не даёт роздыху, ожидает талана... Дождался. Саттар-бек бьёт сверху. Дороня, помня науку Севрюка, встретил и увёл татарскую саблю вниз. Продолжая круговое движение, казачий клинок взмыл вверх, вторая ладонь легла на рукоять, стальное жало с хрустом пронзило незащищённое горло крымчака. Глаза батыра потускнели, изо рта хлынула кровь, окрасила рыжую бородку в красный цвет. Дороня выдернул окровавленный клинок, устало подумал: