И в печали, и в радости  - читать онлайн книгу. Автор: Марина Макущенко cтр.№ 98

– Маричка, у тебя на лице написан такой ужас…

– Это… нет, это не ужас! Просто… Юра, тебя не шокируют эти фото? Они, конечно, красивые, и мы красивые… но…

– Но они откровенны, да? Тебе это не нравится?

– Я не думала, что со стороны это настолько откровенно выглядит.

Юра не выглядел удивленным. Он знает о нас и ждет, когда я пойму.

– Произошло что-то важное, а я этого не знаю. Со мной произошло, а я…

– А ты этого не чувствуешь? – закончил он за меня.

– Не знаю… я не понимаю, что чувствую, но… мы с тобой были никем друг другу, так далеки, так одиноки и так самодостаточны… – Мне не хватало воздуха. – Мы были друзьями, мы были родителями, мы были партнерами на танцполе, у нас было много статусов, но я сейчас вижу этот, и я не уверена, что я так себя чувствую.

– Кажется, у тебя опять начинается приступ паники, – сказал он упавшим голосом.

Я прислушалась к себе. Мне было тяжело дышать, но я не чувствовала себя в темноте. Я чувствовала, мой фонарик рядом. Я заставила себя успокоиться.

– Не обращай внимания, – выдохнула я и улыбнулась. – Все хорошо. Я… скажу честно, я немного испугалась, потому что на своих свадебных фото я тоже очень счастливая, и меня это всегда ставило в тупик. Потому что я такой себя там не чувствовала…

– И когда ты увидела наши фото, то решила, что опять угодила в капкан?

– Может, но разница в том, что я именно такой сегодня и была. Такой, как на снимках. Это, наверное, в моей жизни первые правдивые фотографии. Я улыбаюсь на всех утренниках и школьных фото, хотя я помню, как до и после них рыдала от шуток мальчиков или неудобного платья, или… И так всегда было. Я с удовольствием позирую и за широкой улыбкой прячу то, что внутри. Про мои многочисленные стенд-апы и появления в кадре я вообще молчу. Меня там и близко не было… Я вот только сейчас поняла, что после развода не фотографировалась и меньше всего после увольнения я скучаю по своему лицу на экране и в промосессиях компании. Ты понимаешь?

– Да. Я… я немного на нервах. Извини, что набросился на тебя сейчас, просто если бы ты опять завела песню о манипуляциях, я уже не знаю, чтобы я сделал… Минуту назад я ненавидел эту девочку с ее выставкой, которая, как чертик, выскочила и чуть не испортила все. Хватит об этом. Пойдем ужинать, а то Миша что-то орудует на кухне один.

– Печенье ворует, – предположила я.

Мы ужинали, мыли посуду, смотрели новую серию мультика про страусов, показали Мише несколько фото с ним, но выйти из состояния и переключиться, как уже делали раньше, не получалось. Я спиной чувствовала его взгляд на себе, я кожей чувствовала, как он ходит по комнате, я играла с собой в игру: «Тепло – холодно». Вот он подходит: «Теплее-теплее, сейчас найдешь, сейчас будет горячо», он уходил: «Холодно». Я смотрела на него и сканировала себя, свои чувства, свои желания сквозь этого человека. У меня не все получалось. Становилось тревожно, когда я начинала думать. Сердце, отзывайся… Отзывалось не сердце, но что-то тоже из сферы чувств, вернее чувственности, пусть так, главное, заткнуть волны тревоги, посылаемые мозгом. Я садилась на диван, вытягивала ноги, клала их на пуф и чувствовала раскованность. Я пробовала свое новое чувство – оказывается, что и она мне тоже стала привычной с ним: раскованность внизу, в ногах, в бедрах…

Это из-за танго? Из-за совместной жизни? Я подалась вперед, и для меня здесь, в этом доме, естественным было быть женщиной. Я, конечно, играю в интеллектуальные игры, но это не главное… этого от меня тут вообще никто не ждет, это мне скорее дарят. Я расслабилась и отпустила себя настоящую. Меня кто-то об этом просил? Я посмотрела на Юру. Он просил. Он давно просит и ждет. Он повернул голову и посмотрел на меня с другого конца дивана. Я не отвела взгляд. И я поняла, что мне не страшно, и я не отведу. Также я поняла, что не жду от него сейчас никаких действий: не нужно говорить, подходить, трогать. Хорошо, что где-то мультяшные голоса, а между нами – Миша. Господи, как же хорошо, что все это время между нами был Миша, и это помогло мне дойти до этого состояния. Они вдвоем меня расслабили и не позволили играть по известному мне сценарию. Не позволили все испортить…

Сиди там, в другом конце дивана, и дай побыть в твоих глазах. Дай… Я опустила взгляд. Обмякшее Мишкино тело уперлось мне в бок. Он сопел и уже видел сны. Юра подошел, поднял ребенка на руки, унес. Я выключила телевизор. Ушла в свою комнату, села на стул. Сегодня нельзя. У меня цикл начался четыре дня назад. Я не готова, это исключено… Я ему скажу, если придет.

Он уже здесь, я почувствовала. Я обернулась, он как раз заходил в комнату. Закрыл дверь, не включая свет, подошел ко мне, подал руку. Я взяла ее. Он потянул меня вверх и вывел на середину комнаты, куда падал свет от уличных фонарей. Он стал перед окном, так, чтобы я его видела. Я молчала и смотрела в его глаза. Этого он от меня не прятал, так он на меня не смотрел ни сегодня, ни на неделе. Так он смотрел в моем бреду, и еще раньше – в ванной. Он менялся прямо сейчас. Что-то в нем менялось, и это что-то было стихийным. Я чувствовала силу, которой не могу ничего сказать, я не могу ей противиться, и я не буду. Я подалась грудью вперед, он взял меня за руки, поднял их, а потом снял через голову футболку. Расстегнул бюстгальтер, снял, отбросил. Не отводя взгляда от моих глаз, он потянул меня к себе за шнурки в поясе брюк. Он не целовал меня, не гладил, не притрагивался к груди. Помедлил, присел, продолжая смотреть на меня. Стянул брюки и трусики и, положив руки на щиколотки, поднявшись, протянул свои ладони вверх по телу, до моей груди, потом до сосков.

Он трогал меня смело и откровенно, и не ласково… Я думала, что надо перехватить инициативу, и я сейчас так и сделаю, но это новое ощущение заставляло к себе прислушиваться. Мне было интересно и становилось сладко: быть чем-то податливым. Я чувствовала слабость в ногах и знала, что они сейчас подведут, не удержат. Я открыла глаза, чтобы посмотреть в его – перед тем как… Он держал меня за голову и, наверное, поцеловал бы, но тут я решилась.

Он был одет в домашние брюки, я быстро села, стянув их. Он был совсем близко, и он хотел меня. Я успела только взять его в руки, и… Больше Юра не дал мне ничего сделать. Он с каким-то агрессивным звуком, похожим на рык – я такого никогда не слышала – подбросил меня вверх, развернул к себе спиной и положил на мой рабочий стол. Он вошел в меня с криком, с моим криком, который я услышала как будто со стороны. Мне стало очень больно. Я вообще не была готова, не ждала его, этого было мало, чтобы так… так резко и сильно, и жестко! Я бы оттолкнула его, если бы могла, я бы вырвалась, если бы было куда, но он придавил меня сверху. Он был большим, больше меня. Я морально готовила себя, что будет как-то так… но не так же зверски, не со слезами, не с такой болью! И это росло, все, что я чувствовала, росло: боль, скорость, удары. Он входил все глубже, он сжимал мои кисти, даже ту, что недавно так лелеял, он держал меня всю на себе и под собой, я не принадлежала себе, и в какой-то момент я поняла, что не выдержу его, если не… если не отпущу себя совсем.