И в печали, и в радости  - читать онлайн книгу. Автор: Марина Макущенко cтр.№ 87

Подул ветер, Юра уловил ее запах. Она поежилась. Обнять ее, согреть? Это романтично, но бесполезно. В дом! Вечером она попросила время для своей работы, Юра взял Мишку на себя. Полтора часа без нее, в другой комнате, за стеной – это слишком. Они пришли пожелать спокойной ночи, Мишка просил, чтобы она его уложила. Юра не хотел его приучать к этому. После больницы сын часто ее не просто просил, а требовал. Юре это не нравилось. Ему не нравилось, что Миша мог сказать: «моя», и она не спорила с ним. «Она не его, она должна быть моей», – думал Юра.

Мишка поддался на уговоры и оставил ее одну. Через полчаса уснул. Юра открыл дверь в ее спальню. Она сидела там же, печатала.

– Можно к тебе?

– Да, – ответила она, не отрываясь от экрана. – Мне нужно еще…

– Не отвлекайся. Я с планшетом. Можно я тут посижу?

– Да.

Юра читал, смотрел на ее затылок, на плечи, она иногда оборачивалась на секунду, видела его взгляд и уходила опять в свою работу. Кажется, он ее не раздражал. Он приготовил чай. Они не разговаривали. Так прошло еще два часа.

– Я в душ, – сказала она, разворачиваясь.

– Да, я… – он не думал о том, что будет ночью. – Я у тебя задержался.

Он ушел в свой кабинет. Слышал, как она вышла из душа, ушла в спальню. Через несколько минут вернулась, заглянула в дверь его кабинета.

– Спокойной ночи, – улыбнулась она.

Он подошел к ней. Вот теперь ему захотелось ее поцеловать, прижать к себе, опять услышать ее срывающиеся дыхание, и он не будет уворачиваться от ее губ, хватать за руки. Он очень хотел услышать ее стон, и чтобы она больше не сдерживалась. Но он не осмелился. Пожелал ей спокойной ночи.

Она ушла. Он опять плохо спал и всю ночь думал: «А может она ждет? А что она там делает?». Вот Мишу он слышит, а ее нет… Ее дверь закрыта. Он хотел видеть ее сон, слышать дыхание, прислушиваться к хрипам. Ему начало казаться, что вчера ночью он и хрипы слышал в ее груди. Может, пойти к ней? А если проснется? Ну, мало ли? Тогда скажет, что она кашляла… Нет, он не будет накликать беду. Все хорошо. Все теперь будет хорошо. Она с ним, и он ее убережет. Не надо форсировать события, надо учиться – нежности, терпению. Он так много сделал, чтобы воспитать в себе эти качества. Он потерпит до завтра. Скорее бы начался новый день, прошел этот прием и они приехали вместе домой. Представляя их возвращение, он наконец уснул.

* * *

Я: В воскресенье мы опять переключились на Мишу и бытовые дела. Меня это уже не тревожило по двум причинам: во-первых, мы уже это прошли и я перестала паниковать и предрекать нам скучную жизнь. Я поняла, что мы умеем отвлекаться, и меня это устраивало. Вторая причина, по которой я не думала о нас с Юрой, была в том, что я действительно отвлеклась. Вечером был прием, поэтому весь день я готовилась: задобрила Мишу, посетила парикмахера, сделала макияж, встретила Александра и перепоручила ему ребенка. Юра весь день не выходил из своего кабинета.

Прием проходил в загородном ресторане. Я не очень хорошо знала направление к югу от Киева. Здесь было меньше сосен, зато больше пушистых лиственных деревьев. И они завораживали! Я просидела молча у окна всю долгую дорогу: желто-зеленая муфта отражалась в реке, которую мы проезжали. Я прямо кожей чувствовала холод и чистоту воды. Что в ней живет? Что под этим зеркалом, за всей красотой, которую оно отображает? Там мир, который похож на наш цветом и формой, но его так легко изменить. Вот кто-то плывет по реке и смешивает веслом все краски. На воде, как на мольберте, если смешать зеленый с желтым, получится коричневый. У мальчика с веслом не получалось. Не ты художник, мальчик, а время. Со временем листья на деревьях станут коричневыми и сухими, они упадут и в речном зеркале будет больше пространства. Там будет больше неба…

От мыслей о жителях водно-небесного мира меня отвлек Юра. Открыл дверь, помог выйти из машины. Его рука, которая поддерживает мой локоть, стала на долгое время самым ярким воспоминанием о нем и эпизодом в тревожных снах. Потому что, выйдя из машины, я потеряла Юру из виду. Хотя он был рядом со мной половину вечера, меня представили как его спутницу, но я знала, что его имя, репутация, его внимание и его внешность – это всего лишь часть моего собственного образа. Так же как и мое черное платье, и элегантный браслет, и дорогие туфли, и прическа, и макияж. Я была королевой с того момента, как открылась дверь и засияли глаза Макарыча, которые увидели меня, здоровую и громко его приветствующую, и потом я продолжала чувствовать себя по-королевски, когда Марта пожала мне руку, и когда Ларс попросил рассказать ему о своем исследовании, и когда меня знакомили с другими гостями и потенциальными спонсорами, и… до того момента, пока главные действующие лица не стали разъезжаться и прием не начал перерастать в корпоративную вечеринку. И до того момента, как, застав меня одну, ко мне не подошла Зоя, шеф над кадрами.

Я бы ее и не знала, если бы не ее активная и инициативная жизненная позиция. Она первая познакомилась со мной, еще когда я забегала за Мишей в больницу и уезжала с ребенком на съемки. Ее очень интересовала моя «интересная, полная событий и знаменитостей» жизнь. Когда я исчезла с экрана и стала больше появляться в больничных коридорах, ее интерес заметно, к моему облегчению, уменьшился. Теперь я стояла с бокалом шампанского и смотрела в зал, хотя не видела там ни танцующих, ни едящих, ни смеющихся. Я видела там свои перспективы и сотрудничество с австрийским центром медиаисследований, о котором говорила Марта. Я думала о том, что нужно подтянуть немецкий и отправить статью в университет в Амстердаме, который возглавлял брат Ларса. Я улыбалась, а меня внимательно изучала Зоя. Вправо улетела аудитория голландских слушателей, влево – горячие дискуссии с молодыми амбициозными учеными. В центре стояла невысокая, грудастая, хваткая и целеустремленная она.

Она была всего на несколько лет старше меня, но чувствовала себя мудрее на несколько поколений. Это выдавала ее манера говорить и смотреть на людей. Если задуматься, наверное, она могла бы быть красивой, для этого у нее были все данные. Но их испортила необходимость выживать в сложном мире интриг, подковерных игр, амбициозности и страха однажды оказаться где-то не первой. У нее были красивые волосы и фигура, но настороженные глаза и жадный маленький рот. «Она была бы хорошим репортером», – ни с того ни сего подумала я. Мне было жаль Зою, но не настолько, чтобы позволять ей врываться в мои фантазии.

– Я недооценила тебя, – огорошила она меня, прежде чем я придумала способ избавиться от ее общества.

– Это комплимент?

– Да. Я в восторге, хотя изначально думала, что ты просто нацелилась на Мисценовского как на спонсора и размечталась лениво прожигать жизнь.

– А я, кажется, нашла несколько спонсоров и вам…

– Я восхищаюсь не тем, как ты сегодня блистала тут целый вечер. С твоим коммуникативным опытом это несложно. Я не думала, что у тебя получится с ним.

Она указала бокалом на Юру. Он стоял спиной к нам и достаточно далеко, в кругу коллег. Он нас не слышал, и я бы тоже не хотела слышать того, что мне собираются сказать.