И в печали, и в радости  - читать онлайн книгу. Автор: Марина Макущенко cтр.№ 84

– Что? Да какое у тебя право?!

– У меня не было права заводить детей с такой поломанной психикой. Я и не собирался. Но я не мог из-за Миши пустить в свою жизнь кого-то. И Миша не мог быть другим, потому что его вынашивала женщина, которая хотела его сделать инструментом управления его отцом. Я не буду даже пытаться понять эти поступки. Я не знаю, почему мама решила поделить детей! Может, это отец настаивал, но почему она меня не отстояла? Почему Янка, моя родная сестра, с такими же глазами, родинками и с таким же характером, как у меня, на пятом месяце беременности сделала себе аборт? Только потому, что решила разойтись со своим парнем, она отрезала себе половину матки и теперь у нее не может быть детей. Почему Света, родив Сашке двоих детей, признаваясь ему в любви, прожив с ним пятнадцать лет в браке, бросила его?

– От Саши ушла Света?

– Да. Мы вчера помогали ему переезжать.

– Почему?

– Ты меня спрашиваешь? Потому что нашла другого! Сказала, что ей надоела бедность.

– Они не так и бедны.

– Ей, видимо, мало…

– Бедняга…

– Бедняга? Это все, что ты можешь сказать? «Ах, какая жалость – не сложилось»! Да он размазан! Мы его уже вторую неделю пытаемся привести в чувство. У него вся жизнь сломана! Он ее любит, он обожает девочек! У него теперь ничего и никого нет. Это предательство!

– Вы сегодня все вместе были? Ты из-за этого такой вернулся?

– Если бы ты его видела…

– И ты подумал обо мне? Что я тоже так поступлю?

– Не так. Уйти к тому, кто богаче, – это для тебя слишком банально, – к возмущению добавился сарказм. – Такие, как ты, любят оригинальные поступки. Чтобы было что вспомнить.

– Ты меня сейчас с кем сравниваешь?

Он посмотрел на меня. Решился:

– Тебе никогда не казалось, что мы с тобой похожи?

– При чем тут это? Ну хорошо, у нас один типаж.

– Похожи. Потому что я похож на свою мать. Угадай, на кого похожа ты?

– Ты проецируешь на меня ее образ, – закончила я.

– Да. Я теперь не могу без того, от чего всю жизнь убегал.

– Она похожа на меня и внешне, и по характеру?

Он вздохнул.

– Да, Марич. У меня скрытый в глубинах подсознания Эдипов комплекс. Давай называть все, как есть. – Он тяжело смотрел на меня. Мне становилось тревожно. – В свою защиту я мог бы сказать только то, что никогда не испытывал к ней осознанного сексуального влечения. Но… Это тоже ненормально. На первых двух курсах нам преподавали психиатрию, и мы проходили тесты. У многих парней их объекты влечений совпадали с образами матерей. Это нормально, когда мужчина хочет женщину, похожую на мать. У меня все было наоборот. Мне посоветовали заводить отношения со студентками мехмата. Надо сказать, что я только с такими и имел дело. А еще с брюнетками. Меня не привлекали вот такие, как вы, эффектные блондинки с мечтательными глазами и женственными формами. Это сейчас я с ума по тебе схожу. Это сейчас я понимаю, насколько задавленными были мои истинные желания и почему я не хотел продолжать отношения с теми, кто мне и не нравился.

– И когда ты видишь меня с Мишей, ты хочешь меня?

– Да, – глухо сказал он.

– Твои родители ни разу не навестили тебя за это время…

– Потому что я не пускал их, боясь, что ты догадаешься.

– Давно ты это все понимаешь?

– Давно.

Я замолчала. Как же я ошибалась в нем! Думала, что он зовет на свидание, а он попросил быть няней. Думала, что он хочет меня, а он хочет свою мать. Вот откуда вся его эмоциональная тупость и зажатость.

– Ну? – выдавил он из себя.

Юра поднялся с дивана, подошел ко мне.

– Теперь ты понимаешь, какими поверхностными и однобокими были твои страхи, что я хочу тебя, чтобы оставить при себе няню?

– Ты хочешь оставить маму. И не Мише, а себе.

Он улыбнулся только губами. Глаза его были настороженны и возбужденно блестели.

– Я испугал тебя? Давай, беги. Уходи от меня. Хотя можешь подождать до утра, если тебе не противно оставаться с таким, как я, в одном доме. Ты же говорила: «Уйду утром».

Он неровно и громко дышал. Это была бравада, я видела. Он боялся, я чувствовала. И если бы я задумалась, я бы сбежала, не дожидаясь утра. Потому что мне было страшно. Потому что на такого ребенка я не соглашалась. Потому что он был ненормальным! Но я не думала. Я как будто опять услышала и крик и, зов, и потянулась к выключателю. Нажала, стало темно. Через пару секунд глаза привыкли, и я увидела его. Свет фонарей с улиц освещал его лицо, я видела его глаза: встревоженные и непонимающие. Я молча смотрела на него. Я поднесла руку к его щеке, дотронулась. Он вздрогнул, и я не дала ему отвернуться другой рукой. Я гладила его лицо, он пытался уклониться, отойти.

– Тшшшшш, – успокаивала я, удерживая.

Я начала гладить его по голове и тянула на себя. Он не понимал, что я делаю, не ждал этого, и потому сдавался. Я заставила его сесть на пол, сама села перед ним, облокотилась спиной о диван. Положила его голову себе на плечо, сжала его тело ногами и тихо-тихо шептала: «Я не уйду. Все хорошо. Все хорошо, мой сладкий». И качала, качала, его напряженное тело становился тяжелее и мягче…

Он не выдержал, и я добилась своего. Мой халат стал мокрым от его слез. Мне было тяжело дышать от его объятий, потому что он сжимал меня сильнее и сильнее. Он вдавливал свое лицо мне в плечи, в шею, и я не давала ему передумать. Только так, только здесь, ты все делаешь правильно. Плачь, мой хороший. Мы раскачивались, как на качелях.

Я понимала, кто я для него сейчас, и не хотела думать о последствиях для себя. Мне было важнее его успокоить, чем себя спасти. Куда подевался инстинкт самосохранения? Я ведь никогда не смогу быть с мужчиной, который видит во мне другую? Этого не позволит мне моя гордость. Она куда-то вышла. И захватила с собой иллюзии. Теперь я верила в его влечение ко мне.

– Я не уйду, – обещала я.

И как же я буду с этим жить? Буду ему мамой? Интересно, и как это? Собирать ему бутерброды, следить за здоровьем и не позволять гулять ночами в темных переулках? Да, большая половина жен так поступают со своими мужьями! А вдруг он меня назовет ее именем? Он будет обвинять меня в ее грехах? Скорее всего, да. Он видит меня настоящую за всей этой страстью? Я буду руководить им и управлять? Вот я его успокоила! А вот я теряю над ним контроль…

Его руки, которые сжимали меня под лопатками и прижимали к себе, теперь стали двигаться по спине. Шелк под тяжестью слез и от его движений – упал с плеч. Пояса там, наверное, уже не было, потому что халат лежал на полу. Юрино лицо было на уровне груди. Одна его рука гладила плечо. Он нащупал тоненькую бретельку, и теперь вокруг этой полоски кружева сконцентрировалось все внимание его пальцев. Он дергал ее, как будто хотел снять, возвращал назад и вдавливал в кожу. Его дыхание из неровного стало глубоким и тяжелым. Свет фонарей освещал меня. Он не сводил глаз с груди, которую покрывало черное кружево. Сейчас он набросится на меня. Ему не нужно было двигаться, чтобы я знала, куда он пойдет. Я нащупала шелк кимоно на полу и лихорадочно попыталась прикрыться. Сначала он сделал движение, как будто хотел остановить, потом поднял голову. На его глазах и щеках еще были следы от слез. Но глаза горели огнем. Опять плавится лед. Я поспешно опустила взгляд. Юра полулежал на мне. Сел на колени и посмотрел на меня сверху вниз.