Молочные зубы - читать онлайн книгу. Автор: Зои Стейдж cтр.№ 29

Потом схватила полотенце, аккуратно его свернула и положила обратно на полку. Ханна – всего лишь ребенок и не может по-настоящему ее задеть. И даже если дочь когда-либо впадет в агрессию, у нее будет возможность ее одолеть. Поэтому дуться в ванной просто смешно.

– Я взрослый человек, – опять сказала она себе. – Я ее мать, а она моя дочь.

Хотя ее телефон остался внизу, она точно знала, что надо делать: снять сделанный Ханной коллаж и отправить его Алексу. Сюзетта сунула его под мышку и вышла из ванной, направляясь к лестнице, но потом вернулась и подошла к закрытой двери в комнату девочки, борясь с целой вереницей порывов. Она сжала кулак и чуть было не постучалась, но потом выражение ее лица стало злым, и она отвела кулак назад с таким видом, будто хотела кого-то ударить. После чего выдохнула, почувствовав, что гнев улетучился, и тяжело опустила руку.

Сюзетта годами мучилась от боли в своей комнате. Мысль о том, что Ханне плохо, что она одинока и не может выразить свои истинные потребности, была ей невыносима.

Она опустила взгляд на гротескное лицо, которое Ханна приклеила рядом с ее собственным: лик женщины с болезненным, полуразложившимся телом. Форма ее черепа явственно проглядывала из-под кожи, туго обтягивавшей костлявый нос и скулы. Беспокойство Сюзетты улеглось. Она напомнила себе, что помогала дочери: школа «Тисдейл» специализируется на работе с детьми со специфическими потребностями. Вот пусть они теперь и думают.

Ее телефон лежал на кухонной стойке, там, где она его оставила. Сюзетта бросила шедевр Ханны на пол, встала над ним и навела камеру, чтобы весь коллаж вошел в кадр. Но потом передумала и сфокусировала ее на своем собственном снимке, сделанном, когда она спала, и гротескной женщине, чтобы на маленьком экране не потерялась суть. Потом набрала сообщение:

Вот что твоя дочь сделала с моей фоткой. Смастерила коллаж из покойников. Нам надо поговорить.

Потом нажала на кнопку «Отправить», отложила телефон и проверила, разморозился ли в холодильнике лосось. Ей, по правде говоря, эта рыба не нравилась, но ее больше всего на свете любил Алекс. Она приготовит мужу с дочерью салат из микрозелени ^[16], но сама съест совсем чуть-чуть.

Сюзетта решала, чем бы сдобрить коричневый рис, который собиралась приготовить для себя, и в этот момент позвонил Алекс.

– Привет.

– Привьет.

– Фотографию получил? – спросила она.

– Да… Это сделала Ханна?

– Ага, красиво, правда? Послушай, мне нужно с тобой кое-что обсудить, и думаю, что это лучше сделать лично. Ты не мог бы приехать домой?

За его молчанием ей послышалось невысказанное «нет».

– У нас сейчас в самом разгаре fika ^[17].

Сюзетта закатила глаза. Порой Алекс, казалось, слишком уж чтил свои шведские традиции. Устраивать для коллег совместный перерыв, чтобы выпить кофе и съесть булочку, конечно же, здорово, очаровательно и в высшей степени цивилизованно, но ради этого ему вряд ли обязательно оставаться на работе.

– Отлично, значит, никто не будет возражать, если ты уйдешь.

– Для нас это единственная за весь день возможность обсудить работу.

Сюзетта опять закатила глаза. Его персонал – самый дружный, эмоциональный и сплоченный коллектив из всех когда-либо существовавших – был совсем немногочисленный, и в компании царил дух товарищества. Сюзетта понимала, в чем дело; он не желал отказываться от выпечки.

– Алекс, прошу тебя. Вспомни, что ты сказал сегодня утром. Мы должны поговорить о Ханне и школе.

Они говорили по телефону, но она чуть ли не видела вживую, как он с вожделением смотрит на только что приготовленный кофе и поднос с вкусняшками, доставлявшимися каждый день из соседней булочной.

– Доедай свою сдобу и поезжай домой.

– Tack ^[18], älskling.

В голосе мужа Сюзетта уловила улыбку. Его поведение показалось ей инфантильным, но он, по крайней мере, поедет домой. Алекс, похоже, надеялся избежать нового конфликта, особенно теперь, когда после их непростого разговора утром прошло совсем немного времени. Но, может, и она сумеет смягчить свои правила относительно десерта. Сладости у них в доме появлялись только на праздники, хотя муж старался устраивать их как можно чаще. Сюзетта, как и ее мать-еврейка, не любила торжеств. Та родилась в семье, где в иудейскую школу отдавали только мальчиков, и поэтому так и не выучила молитвы, произносимые во время праздников и ритуалов. Бабушка и дедушка по материнской линии – Сюзетта едва их знала – полагали, что ее мать выйдет замуж за еврея, который поведет их вперед в соответствии с традициями иудаизма, но она выбрала себе гоя. Причем гоя хилого и с больным сердцем. Родственники со стороны мамы соблюдали дистанцию, а после смерти папы и вовсе исчезли.

Сюзетта до сих пор помнила, как в четырехлетнем возрасте видела отца, завернутого в белый муслин, похожего на мумию, чудовище. Окружающие плакали, но она не испытывала тоски, один только страх. Однако для бабушки и дедушки со стороны матери это стало последним, высшим оскорблением: муслин являлся иудейской традицией. Для ее родителей это было святотатством. Отца похоронили в Хомвуде ^[19], даже не на еврейском кладбище. Когда его опускали в могилу, мать Сюзетты истерически зарыдала, упала на колени и чуть было сама не рухнула в яму. Глядя на этот момент глазами взрослого человека, Сюзетта допускала, что какая-та часть маминого естества вместе с отцом ушла под землю, а потом так больше и не возродилась к жизни.

Алекс, может, и усердствовал сверх меры, но ему нравилось по любому поводу устраивать торжества. Он накупил книг об иудейских праздниках, которые они чествовали наряду с их собственными версиями христианских дат и его любимыми шведскими, такими как День летнего солнцестояния. У них даже была своя Вальпургиева ночь, которую они отмечали через две недели после. Устроить костер на заднем дворе у них возможности не было, но они ставили медный казан, разводили огонь и распевали песню, приглашая весну. Пекарь из Сюзетты был неважный, но каждый год 4 октября они отмечали Kanel-bullens Dag ^[20] – День булочек с корицей, которые она пекла по освященному веками рецепту своей свекрови Товы. Возможно, ей следовало баловать близких не только фруктами в шоколаде, орешками или мороженым без содержания молока. В основном они отдавали предпочтение здоровой пище и наверняка обрадовались бы, если бы она научилась печь. Сюзетта и сама любила печенье с шоколадной крошкой.