Принцессы-императрицы - читать онлайн книгу. Автор: Валентина Григорян cтр.№ 43

Луиза Аугуста Вильгельмина Амалия — таково было полное имя девушки, ставшей прусской королевой. Она была дочерью герцога Мекленбург-Стрелицкого и принцессы Гессенской, скончавшейся в тридцать лет. Заботы о воспитании осиротевших детей взял на себя отец, с которым у Луизы до конца дней были исключительно дружеские отношения. Особого образования девочка не получила, но тем не менее с возрастом сумела приобрести широкую известность как женщина с глубоким природным умом и удивительным шармом и обаянием, вызывавшим поклонение многих именитых людей. «Её большие голубые глаза блистали светом ума, силой мужества и добротой, в высшей степени женственною, — вспоминали те, кому выпало счастье общаться с ней. — Прекраснейшая женщина с ещё более прекрасной душой... она обладала даром слова и страстью ко всему высокому и изящному». Брак Луизы с прусским кронпринцем был заключён по взаимной любви, звезда которой освещала всю их совместную жизнь.

Время, когда молодые супруги встали во главе государства, было бурным для всей Европы, потрясённой событиями во Франции. А вскоре началась война. Прусская армия не могла противостоять мощному напору наполеоновской армии и терпела одно поражение за другим.

Фридрих Вильгельм III вынужден был отказаться от более чем половины своего королевства, а королева Луиза вместе с детьми — к тому времени их было уже пятеро — должна была покинуть Берлин, который вскоре заняли французы. Сначала она поселилась в Кёнигсберге, а затем переехала в пограничный с Россией город Мемель. Несколько лет прошло в изгнании, королевская семья терпела крайнюю нужду. Скромная жизнь, никакой роскоши. Всё своё золото и серебро король превращал в деньги, чтобы оплачивать услуги подданных и платить налоги, возложенные на Пруссию Наполеоном. Расплавлен был даже золотой столовый сервиз, родовое наследство королевской семьи, а сами их величества до того ограничили свои траты, что очевидцы говорили после посещения их семьи в Мемеле: «Обед у них там такой простой и несытный, что у любого мещанина тогда лучше ели». За неимением наличных денег у королевской четы часто не было возможности приобретать для себя даже самое необходимое.

Своему отцу королева Луиза тогда писала: «Вы будете рады слышать, милый отец, что несчастья, которые обрушились на нас, не проникли в нашу домашнюю жизнь, напротив, они связали нас крепче друг с другом и мы стали друг другу ещё дороже. Король, добрейший из людей, ещё добрее ко мне и нежнее со мной. Часто мне кажется, он опять влюблённый, как в нашей первой молодости, жених мой. Вы знаете, что он несловоохотлив, но ещё вчера сказал он со своей простотой и правдивостью, глядя мне в глаза своим честным, нельстивым взглядом: «Ты, милая Луиза, стала мне ещё дороже и милей в несчастье. Теперь знаю я по опыту, что за сокровище я имею в тебе. Пускай шумит гроза над нами — лишь бы в нашей супружеской жизни было ясно и тихо и ничего не изменилось»...»

В уютной обстановке нежности и любви росла будущая российская императрица. Мать-королева всё время отдавала воспитанию своих детей. Она была очень религиозной, сама начала преподавать старшей дочери основы религии, когда той исполнилось семь лет. Она же познакомила её и с основами немецкой литературы, ведь денег на учителей не было. Лишь один эмигрант из Франции согласился бесплатно давать детям уроки французского языка. «Наши дети — наше сокровище, — писала королева Луиза тогда своему отцу. — Пусть случится, что Богу угодно; пока наши дети с нами, мы всё-таки будем счастливы».

А о Шарлотте она написала: «Наша дочь всё больше и больше меня радует; она очень сдержанна, но, подобно отцу, скрывает под кажущейся холодностью самое тёплое сердце, сочувствующее ближнему. Ходит она будто равнодушная ко всему, а между тем полна любви и участия, это придаёт ей что-то особенно привлекательное. Если Господь сохранит её, я предвижу, что её ожидает блистательная будущность...»

Если бы любящая мать могла знать, что эти её слова окажутся поистине пророческими!

В начале 1808 года королевская семья вернулась в Кёнигсберг. Жизнь её почти ничем не отличалась от жизни простых граждан. Большую часть времени королевские дети проводили в соседнем саду да в поле, расположенном рядом с дворцом, играли с местными ребятишками, ловили бабочек, собирали цветы, которые с радостью преподносили своей горячо любимой матери. Шарлотта умела мастерски плести венки из васильков и делать маленькие букеты из полевых цветов, которыми украшала пустынные помещения дворца.

За день до Рождества 1809 года королевская семья возвратилась в Берлин. Встреча жителей прусской столицы была восторженной. Шарлотта сидела в карете рядом с Луизой. Заслышав радостные крики народа, приветствовавшего короля и королеву, мать сказала дочери: «Дорогая Шарлотта, слушай эти радостные крики и звон колоколов с благоговением... Тот, кто хочет заслужить это, должен отвечать любовью на любовь своего народа; должен иметь сердце, способное разделять его страдания и радости; главное — он должен быть с людьми человеком. Запомни это, дочь моя, и если тебе когда-нибудь суждено носить корону, вспомни этот торжественный час».

10 марта следующего, 1810 года торжественно отмечался день рождения королевы Луизы — этой удивительной женщины: верной супруги, прекрасной матери, патриотки своей страны, о её интеллекте, широкой эрудиции, философском складе ума и глубокой нравственности было известно далеко за пределами родной Пруссии, она вырастила семерых детей — четырёх сыновей и трёх дочерей. «Все они лучшие для меня сокровища, которые люди отнять у меня не могут», — не раз писала она в своих письмах. В мартовский день Луиза не раз повторяла, что её тревожат печальные предчувствия. «Мне кажется, что я в последний раз праздную свой день рождения», — сказала она с грустью своей приближённой фрейлине.

На лето вместе с детьми королева переселилась в Потсдам, там ей всегда нравилось. Но сердце её было переполнено грустью, которая невольно передавалась и её детям. Своим старшим сыновьям она как-то сказала: «Когда уже не будет в живых вашей несчастной матери-королевы... не довольствуйтесь слезами. Трудитесь на благо Пруссии, освободите народ ваш от позора и унижения, в которые он впал ныне. Будьте мужественны, достойны звания царского и названия внуков великого Фридриха; пускай человек в вас будет выше принца».

19 июля тридцатичетырёхлетняя прусская королева внезапно скончалась со словами: «Господе Иисусе! Иисусе! Поспеши!»

Потеря матери была страшным горем для Шарлотты, которой в тот год исполнилось двенадцать лет. Отец поручил её воспитание госпоже Вильдермет, достойной, умной, образованной женщине, которой прусская принцесса была благодарна всю свою жизнь. Воспитательница удачно подобрала преподавателей для девочки, сумевших развить в ней большой интерес к истории, литературе и искусству, сохранившийся до конца её дней, старшая дочь овдовевшего короля уже с детства должна была привыкать к торжественным официальным приёмам и придворному этикету, заменяя на выходах во дворце свою мать.

И прусского короля Фридриха Вильгельма III, и русского императора Александра I помимо политических соображений и чисто человеческой дружбы объединяла глубокая печаль в связи с кончиной женщины, дорогой им обоим. У них зародилась мысль скрепить свои добрые личные отношения родственными узами. В 1813 году после разгрома наполеоновской армии под Лейпцигом правители между собой договорились о браке принцессы Шарлотты, которой к тому времени уже исполнилось пятнадцать лет, с великим князем Николаем. Об этой договорённости знала вдовствующая императрица Мария Фёдоровна. Она выразила своё согласие на этот брак с условием, что состояться он должен лишь после достижения её сыном девятнадцатилетнего возраста. Соглашение хранилось как бы в тайне, а события развивались следующим образом.