100 рассказов из истории медицины  - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Шифрин cтр.№ 118

Страница

Субботник был не простой, а священный, приуроченный к столетней годовщине со дня рождения Ленина. Ростропович отправился к начальнику треста Курганжилстрой: «Говорю ему: “Завтра мы с оркестром приедем на субботник, будем работать на законсервированном здании илизаровского центра. Дайте нам 200 пар рукавиц, кирпич, раствор, дайте нам крановщика!” А он – мне: “Где же я возьму все это?” Я ему в ответ: “В Москве я скажу, что вы сорвали мне субботник!” Этот начальник гнал всю ночь грузовик кирпича».

Когда музыканты в самом деле уложили в стену весь кирпич, Илизаров повел экскурсию по зданию и чуть не разбился, провалившись в незаделанное отверстие в полу. К счастью, внизу была куча керамзита.

Чтобы и дальше держать строителей в тонусе, звезды музыкальной эстрады организовали настоящее дежурство у Шостаковича. Его по очереди навестили Иосиф Кобзон, Людмила Зыкина, Майя Кристалинская, Эдита Пьеха. Все они давали в конференц-зале больницы благотворительные концерты, о которых газеты не писали, но зато знали строители, постоянно убеждаясь в повышенном внимании к своему объекту.

Тем временем Брумель порвал связку на колене и был вынужден оставить спорт. Но рано «московские друзья» радовались, что он теперь не победит на Олимпиаде и не скажет на весь мир спасибо доктору из Кургана. Брумель видел, как Илизаров изнемогает в борьбе, и в помощь ему вложил всю свою спортивную волю к победе. Ретрограды получили противника хитрого, неутомимого, с выдумкой, большими связями и не обремененного работой.

Шостакович поправился и написал Брежневу восторженное письмо с просьбой дать Илизарову орден Ленина – высшую государственную награду за заслуги в трудовой деятельности. И орден Илизарову немедленно вручили! То была пощечина Волкову, у которого такой награды не было. Мало того, Шостакович в больнице говорил с главой Советского комитета ветеранов войны Алексеем Маресьевым (эту встречу устроил Брумель). Прославленный летчик и герой «Повести о настоящем человеке» затеял многоходовую комбинацию с целью вывести Илизарова на члена Политбюро, курирующего медицину. В 1971 г. это был Александр Шелепин. Весьма оригинальный член Политбюро, который из принципа курил дешевые сигареты «Новость» и ездил на работу без охранников и на метро. Так он поступал и на должности председателя КГБ, и в бытность главным партийным контролером. Он тогда помог Брежневу лишить Хрущёва власти, а теперь его отодвинули, поручив профсоюзы и больницы.

На ковер к Шелепину вызвали руководителей всех ведомств, которые от Илизарова отмахивались, главного редактора журнала, который его не печатал, и Волкова. Директор ЦИТО и редактор «заболели», прислали заместителей. После неприятного для всех этих лиц допроса Шелепин зачитал заранее заготовленное решение Политбюро. Курганский филиал преобразуется в самостоятельный институт ^[13]. На его оснащение и строительство нового большого корпуса выделяются колоссальные деньги: 18 миллионов рублей. Илизаров получает настоящую медицинскую империю: 1300 сотрудников и столько же коек, грандиозный виварий для опытов, самые современные измерительные и аналитические приборы.

Такой победы Илизаров не ожидал. Он-то помнил, как в 1956-м Шелепин, возглавляя комсомол, устроил травлю писателя Владимира Дудинцева за роман о трагической судьбе советских изобретателей: это якобы неуважение к нашему государству и вообще клевета. А теперь Шелепин изо всех сил поддерживает реального изобретателя, которого начали травить в том же 1956 г.

Но если Гавриил Абрамович за 15 лет не согнулся, Шелепин стал уже не тот. Он познал на себе, что такое опала. И, возможно, захотел использовать остаток своего влияния на что-то хорошее, войти в историю не только как невезучий интриган и организатор политических убийств в Европе.

Когда в 1975-м Суслов с Брежневым уничтожили Шелепина, выведя его из Политбюро, Илизаров стал уже неуязвим. В его институте запустили фабрику аппаратов, готовили десятки диссертаций, обучали врачей со всех концов Союза и соцлагеря. Слава достигла западных стран. Три года спустя Илизарову присудили Ленинскую премию. По протоколу полагался одобрительный отзыв головного ортопедического учреждения. Директор ЦИТО пытался не подписать эту бумагу. Но курганцы деликатно объяснили Волкову, что автограф имеет исключительно ритуальное значение и лучше его все-таки поставить.

Осенью 1952 г. молодой венесуэльский врач Америко Негретте обнаружил на берегах озера Маракайбо многотысячную семью больных хореей Гентингтона. Эта смертельная болезнь начинается с дрожи в руках, а приводит к распаду личности, деменции и параличу. Благодаря открытию доктора Негретте впервые выявили ген, ответственный за наследственное неврологическое заболевание, и нашли способ его лечить. Заодно были установлены мутантные гены, вызывающие рак молочной железы, а также дан старт проекту «Геном человека».

Озеро Маракайбо – залив Карибского моря в северо-западном нефтеносном штате Венесуэлы. Интенсивная добыча идет уже сто лет. Береговое население доходов с нефти не имеет, живет за чертой бедности. Самое нищее место – Сан-Луис, квартал города Сан-Франсиско, где обитают презренные парии, больные хореей.

Когда-то берега озера были засажены деревьями ливи-ливи, на которых созревают дубильные орешки. Они вывозились в Гамбург на огромных четырехмачтовых шхунах. В 1862 г. корабельным священником одной такой шхуны служил испанец Антонио Хусто Дориа. Он встретил в Сан-Франсиско прекрасную креолку Петронилью Гонсалес, списался на берег и сложил с себя сан. Как говорится в тех местах, повесил сутану на гвоздь. Лучше бы он повесился сам, горько шутят венесуэльцы. Потому что Дориа привез проклятую болезнь. И прежде, чем она его доконала, наделал детей. Их потомство в наши дни превышает 18 тысяч человек, из которых более 14 тысяч живы. Половина – больна либо непременно заболеет: вероятность передачи смертоносного гена – 50 %.

В течение 90 лет все это было неизвестно медицинской науке, пока врачом медпункта Сан-Франсиско не стал молодой столичный поэт Америко Негретте. Он принял должность с энтузиазмом, рассчитывая в этой дыре обрести вдохновение.

У единственной на весь город аптеки доктору попался подозрительный субъект. Он еле стоял на ногах, то и дело с размаху падая под колеса машин. Если это была попытка суицида, то заведомо безнадежная. Водители будто ждали падения и невозмутимо тормозили. Негретте сердито спросил: «У него есть семья? Почему он в полдень уже набрался и разгуливает в подобном состоянии?» И услышал, что прохожий не пьян, а болен «пляской святого Витта». Таких «санвитеро» целый квартал.

У Негретте захватило дух. Пляска святого Витта! Что-то средневековое, с картины Брейгеля. Это в двадцатом-то веке? Доктор помчался в квартал Сан-Луис.

Страница