Я тебя породил…  - читать онлайн книгу. Автор: Анастасия Валеева cтр.№ 45

Здесь не было ничего необычного: посуда, книги, белье, одежда, косметика, бытовые мелочи, аксессуары, ничего не стоящие бумаги, документы вроде паспорта, свидетельства о рождении, инструкций к теле-, аудио-, видеоаппаратуре и прочего.

Изучив так первый этаж, где наиболее высокую оценку гадалка мысленно поставила интерьеру кухни, она поднялась на второй по широкой деревянной лестнице, отполированной ло блеска. Здесь Яна решила исследовать первую же от лестницы комнату, дверь в которую была закрыта.

Милославская потянула вниз извилистую золоченую ручку и после раздавшегося щелчка дверь открылась. В этой комнате, в отличие от всех остальных, было как-то особенно светло. Она была оклеена нежного цвета обоями, похожими на небеса: на светло-голубом фоне красовалось выбитое изображение снежно-белых кучевых облаков, среди которых кое-где виднелись расправившие крылья, тоже белые, птицы. Обои создавали ощущение легкости и волшебства. «Галюся,» — сразу подумала гадалка и, прикрыв за собой дверь, улыбнулась. Здесь ей хотелось побывать больше всего.

Небольшая картина с изображением подковообразного залива между скал, уютный диванчик с серой флоковой обивкой, этажерка, уставленная разноцветными фиалками в веселеньких керамических горшочках, деревянная «стенка», маленький стульчик, приютившийся в углу — все это было окружено самыми разнообразными, большими и маленькими, яркими и не очень, мягкими игрушками. Зайцы, собаки, медвежата, жирафы и все остальные были в первую очередь забавны и носили на себе печать того озорства и задора, которые, вероятно, были присуще хозяйке этой комнаты.

Незнамов, по-видимому, на самом деле мало интересовался миром своей дочери. Вряд ли бы он выдержал такое. Здесь не ощущалось его некоторой ограниченности и сухости, его власто— и самолюбия. Или же Галюсе удалось переломить его, заставив терпеть ее комнату такой, какой она была.

Пространство над столом было сплошь увешано разными записочками преимущественно в форме сердечек. Их содержание заставляло улыбнуться: «Галюся — хорошая», «Люблю пирожные и съем много. Потолстеть не боюсь. Все толстые — добрые.», и так далее.

Яна на несколько минут присела на диван. Атмосфера, наполнявшая комнату, рождала в ее душе необыкновенные чувства, и в этот момент, как никогда ранее, ей захотелось отыскать Незнамову, живую или…

Милославская привстала и подошла к полкам в стенке, уставленным книгами. Ей захотелось узнать, что читала Галюся. Агата Кристи, Анн и Серж Голон, Конан Дойл, дешевые детективчики неизвестных авторов соседствовали с Пушкиным и энциклопедией лекарственных растений. Судя по всему, дочь Дмитрия Германовича не только не любила читать, но и не имела абсолютно никакого читательского вкуса. Однако, симпатия, родившаяся у Яны по отношению к ней, не стала оттого слабее.

Под книжными полками находились две дверцы, и Милославская, скорее, машинально, приоткрыла одну из них. Там, на верхней их полок стопкой лежали общие тетради. Гадалка взяла первую и, открыв ее посередине, увидела длинные уравнения химических реакций. Яна решила, что все, что тут лежит, относится к учебе, но взгляд ее неожиданно привлекла пестрая тетрадка, разместившаяся в середине стопки.

Гадалка, придерживая остальное, потянула ее на себя. Жесткий переплет и чудесные ромашки на ярко-зеленом фоне на несколько секунд задержали ее внимание. «Оригинально,» — подумала она и открыла первую страницу.

«Здравствуй, любимый. Да, я не стесняюсь так тебя назвать. Потому что ты этого не видишь, не слышишь, не знаешь… Мое чувство — пока еще тайна, но я ощущаю, что скоро не выдержу и во всем тебе признаюсь. Признаюсь, вопреки всему и всем. Я просто схожу с ума! Мне плевать на то, что будет дальше. Единственное, чего я хочу, — услышать в ответ „да“.

Мне снится, как я касаюсь губ твоих, нежно и трепетно, как глажу твои волосы, целуя их каждым пальцем, как расстегиваю пуговицы на рубашке и кладу голову на твою сильную грудь.

Эти сны преследуют меня. Я просыпаюсь, и с каждым днем мне все труднее становится притворяться. Ты, наверное, и не догадываешься, что происходит в моей душе, называя меня строптивой девчонкой. Я не знаю, почему так веду себя, тогда как на самом деле умираю от любви…»

Милославскую, которая, прочитав первую строчку, не смогла оторваться, словно током пронзило. В висках у нее запульсировало, в горле пересохло. Кажется, это было то, ради чего она сюда пришла. Яна перелистнула страничку. Там печатными буками разноцветными стержнями было написано стихотворение:

«Вот это да!..» — прошептала гадалка. Это было ничто иное как дневник Галюси. Тетрадь была не подписана, но об этом не составило труда догадаться, потому что к одной из страниц была приклеена маленькая фотография, на которой Незнамова обнимала белого персидского котенка.

В определенный момент Милославской стало стыдно, что она коснулась святая святых — душевных излияний, но она успокоила себя тем, что все это делается во имя благородной цели.

Яна посмотрела на даты, поставленные под первыми записями — они относились именно к тем дням, когда к девушке стал свататься папочкин избранник и когда в доме Незнамовых появился телохранитель. Странная мысль пронзила сознание гадалки — а кому из них признавалась в своих чувствах Галюся?

Даты, по мнению Яны, исключали возможность того, что здесь мог быть кто-нибудь третий. «Или „жених“ или телохранитель», — мыслила она. «Вот загадка так загадка! По отношению к первому Галюся вела себя очень агрессивно. Но ведь записи говорили о том, что девушка чувствовала одно, а делала совсем другое! О каких-либо, кроме рабочих, отношениях Галюси с телохранителем вообще никто не разу не обмолвился… А может быть, все же кто-то еще?»

Мысль Яны внезапно оборвалась, потому что с первого этажа раздался оглушительный лай. Этот лай смешивался с другим лаем, лаем ротвейлера. Гадалка в первую минуту подумала, что у собаки Дмитрия Германовича, хотя и с солидным опозданием, проснулось чувство долга и собственного достоинства. Милославская прижала к себе тетрадь и подбежала к окну. Увиденное ее не обрадовало.

Ротвейлер, выскочив из будки, бешено рвался вперед. Казалось, цепь вот-вот оборвется. В калитке неожиданно появились двое мужчин. Но это были не Незнамов с Никитиным. Первый из них вдруг бросил что-то собаке, но та никак не среагировала и продолжала неистово лаять. Тогда мужчина, вытащив из-за пояса короткую, но увесистую дубинку, кинулся на пса и нанес ему сразу несколько ударов по голове, которые, как поначалу показалось, никак не изменили его поведения. Однако после очередного побоя собака взвизгнула и потеряла четкость координации движения. В этот момент второй человек подскочил к ней сзади и, вытащив нож, нанес им удар в шею ротвейлера.