В поисках агента. Записки офицера КГБ - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Черкашин, Грегори Файфер cтр.№ 64

Среди других американских агентов, в раскрытии которых, как считают, принимал участие Эймс в период, когда меня уже не было в Вашингтоне, был советский специалист в области радиолокационной техники под псевдонимом ЦРУ «Eastbound». Он пошел на сотрудничество с органами следствия КГБ за обещание амнистировать его и помог заманить в ловушку работающего с ним сотрудника ЦРУ Эрика Сайтса, которого арестовали в Москве в мае 1986 года. В 1989 году советской разведке по тем же каналам стало известно об агенте ЦРУ — гражданине Болгарии «Motorboat», которого Эймс завербовал, когда тот пришел к американцам в посольство США в Риме с предложением своих услуг.

В общей сложности действия Эймса «оцениваются» в двадцать пять агентов ЦРУ — цифра, которую невозможно подтвердить. Некоторые из этих агентов были агентами-двойниками — то есть сотрудниками КГБ, сумевшими внушить к себе доверие ЦРУ и ФБР. Наиболее выдающимся из них был Александр Жомов, сотрудник Второго главка, который сумел в конце 80-х годов реализовать изящную операцию по защите Эймса. В ЦРУ Жомов известен под псевдонимом «Prologue».

Для того чтобы продемонстрировать американской общественности, что ЦРУ решает свои задачи, а также в максимальной степени оправдать допущенные ошибки, Управление обвинило Эймса в выдаче агентов, о которых тот просто не знал. Другие агенты, ошибочно или намеренно связанные в прессе с именем Эймса, были просто придуманы ЦРУ и ФБР, с тем чтобы скрыть истинный размер своего агентурного аппарата и эффективнее контролировать публикуемую об агенте информацию.

Подобная тактика не уникальна. И ЦРУ, и Служба внешней разведки России (СВР) продолжают участвовать в сложной пропагандистской игре, пытаясь перекрыть или максимально затруднить доступ к информации о выданных Эймсом агентах — даже для людей, участвовавших в работе с ним. Тем не менее, на основе того, что мне известно, я, пожалуй, соглашусь с опубликованными в печати сведениями о том, что Эймс имел отношение к разоблачению одиннадцати американских агентов. Вот их имена: Леонид Полищук, Геннадий Сметанин, Геннадий Варенник, Сергей Воронцов, Валерий Мартынов, Сергей Моторин, Владимир Поташев, Борис Южин, Владимир Пигузов, Дмитрий Поляков и Владимир Васильев.

Как я упоминал раньше, некоторые из этих предателей были уже нам известны. Другие были установлены только после того, как Центру удалось их «выявить» на основе анализа косвенных данных, полученных от Эймса. Например, контрразведка КГБ уже подозревала Геннадия Варенника, когда агент передал нам дополнительную информацию, позволившую логично «привязать» ее к имеющимся на того данным. Иными словами, Эймс сообщал нам некоторые сведения на людей, которые уже были в поле нашего внимания. В частности, нам было уже известно, что Гордиевский является английским агентом, когда Эймс дал нам на него наводку (он это сделал, когда мы попросили его собрать дополнительную информацию по Гордиевскому, подозреваемому в сотрудничестве с английской СИС).

8

В последний раз я беседовал с Эймсом 13 июня и продолжал вести в резидентуре его оперативное дело, пока осенью 1986 года не вернулся домой. Во время встречи в Риме с «Владом» Эймс выразил свое беспокойство по поводу волны арестов в Москве, последовавшей после передачи мне в ресторане «Чадвикс» «знаменитого» списка американских агентов. Он был рассержен, справедливо опасаясь, что эти аресты представляют угрозу для его безопасности, но все же прекрасно понимал, что мы не могли допустить, чтобы в системе КГБ продолжали работать американские агенты.

Чтобы как-то его успокоить, Эймсу было сказано, что аресты были проведены по прямому указанию Политбюро ЦК КПСС, на которое не могло повлиять КГБ. Хотя с чисто технической точки зрения объяснение звучало вполне правдоподобным, я не видел какого-либо документа, подтверждающего это заявление. Я также сомневаюсь, что инициатива по этим делам исходила из Политбюро. Если бы Крючков рапортовал своим партийным боссам, что в действительности имело место, а именно: агент советской разведки в Вашингтоне выдал нам одиннадцать американских шпионов, передававших в ЦРУ большой объем различной разведывательной информации о Советском Союзе, все руководство ПГУ, вероятно, сразу же было бы уволено, да еще без права на генеральскую пенсию.

Однако, не говоря о том, что они остались при своих должностях, руководители разведки были еще и награждены. Это разительно отличалось от перетряски, которой подверглось ЦРУ после разоблачения Эймса в 1994 году. В ПГУ же никто не был наказан, поскольку, как уже было сказано, Крючков не доложил Политбюро, что все эти победы были одержаны благодаря одному нашему агенту. Вместо этого он доложил, что благодаря эффективной работе советской разведки в системе органов государственной безопасности были разоблачены и арестованы агенты ЦРУ и ФБР США, что, естественно, произвело более благоприятное впечатление на высокое начальство. Вообще-то, следуя нормальной логике, гордиться тут нечем, ибо ПГУ был буквально «напичкан» агентами противника, хотя по крайней мере офицеры-контрразведчики пытались этому противодействовать. Крючкову, озабоченному многими неприятностями, удалось невозможное — превратить неудачи и ошибки в победы. Информация Эймса могла разрушить карьеру начальника ПГУ, но благодаря своим манипуляциям Крючков ее спас. Естественно, дезинформированное Политбюро одобрило предложение об аресте агентов-предателей.

Следует, однако, признать, что, несмотря на личную заинтересованность Крючкова подать описанные события в более выгодном для себя свете, проведение арестов в ПГУ и других подразделениях КГБ было все же оправданным. Начальник разведки должен был как-то отреагировать на полученную от Эймса информацию — он не мог позволить, чтобы они оставались на свободе и продолжали снабжать важными сведениями своих хозяев в Вашингтоне. Само собой разумеется, что арест их агентов заставил американцев напрячься. В ЦРУ и ФБР были созданы специальные комиссии, чтобы разобраться в причине массовых провалов агентуры, и это не могло нас не беспокоить. И тем не менее, если бы мы не тронули американских агентов и они продолжали делать свое черное дело, какой был бы смысл всей нашей контрразведывательной работы?

Некоторые аресты удалось «прикрыть» соответствующим легендированием. О ряде других мы не сообщали, пока не предприняли некоторые шаги по усилению безопасности Эймса. В итоге принятые меры были оправданными и оказались успешными. После проведенного расследования руководство в Лэнгли сделало вывод, что в ЦРУ нет внедренного агента противника, несмотря на факты, доказывающие прямо противоположное. Учитывая все же определенные недоработки и ошибки, допущенные нами в работе с нашими агентами, ни Эймс, ни в дальнейшем Хансен не были разоблачены в результате проведенных в ЦРУ и ФБР расследований и продолжали сотрудничать с нами, пока не были выданы агентами ЦРУ в СВР.

Если бы Политбюро отреагировало по-другому, то есть поинтересовалось, почему в 1985 году в ПГУ было так много американских агентов, оно бы пришло к правильному заключению, что в советской разведке накопилось много серьезных проблем, и в первую очередь — в сфере работы с кадрами. Общеизвестно, что в любой организации, включая разведывательную, существуют элементы патронажа. Но в КГБ в целом и в ПГУ в частности именно из-за специфики их работы эта проблема принимала критический характер. В разведке работало много порядочных и честных офицеров, но созданная в ПГУ система прикрывала сотрудников, имеющих особые отношения с начальством, и позволяла им избегать заслуженных наказаний и неприятностей. Почему не были приняты меры по прекращению рискованных операций, которые в итоге подвергли опасности не только одного агента, но и всю разведку?