Узник Двенадцати провинций - читать онлайн книгу. Автор: Франсуа Плас cтр.№ 38

– Какой он из себя, Саския?

– Нет, сначала ты. Зачем он так нужен Йорну?

– Вот что я думаю: хоть Йорн это и отрицает, я уверен, что ему интересны только те, кто прибыл сюда на телеге черного человека.

– Анку?

– Да, он убежден, что все они наделены силой.

– Какой силой?

– Не знаю, вроде моей, наверно… этого не объяснить…

– Вроде твоей… Знаешь, среди нас много Заблудших. Мы все найденыши. Большинство с побережья, их выбросило море, других просто бросили родители. Но никто из нас не умеет врачевать…

– Почему вы не сдали его таможне?

– Мы нашли его на тропе. Кто пришел в схрон, тот находится под нашей защитой. Но этого ребята испугались. Не знали, что с ним делать. Заперли его пока, носят ему хлеб и воду. Он не такой, как мы…

– Что ты хочешь сказать?

– Он не мальчик, Гвен. Ему на вид лет сто. Он очень слаб и слеп, как летучая мышь. И он много раз звал тебя…

– Где он? Скорее!

– В кладовой маслобойни. Мы уже близко.

Старый Браз. Карта… Он откликнулся на мой зов! Вдруг я услышал, как загромыхали колеса телеги.

– Бежим, Саския, бежим!

Мы помчались к маслобойне. Ошибки быть не могло, этот грохот высоких колес с железными ободьями я узнал бы в грозу и в бурю, он отдавался в моей голове, в костях, и мы увидели на пороге маслобойни черного человека на черной телеге, запряженной черной лошадью. Я изо всех сил тащил за собой Саскию, но нам было не успеть: упряжка даже шагом двигалась словно в другом временном измерении, невыносимо медленно огибая постройку. Я увидел, как она свернула к каналу и покатила вниз по отлогому берегу, скрипя всеми осями, а в телеге стоял, держась за брусья, старый Браз, вытягивал шею в мою сторону и выкрикивал угасающим голосом мое имя. И вся упряжка скрылась под водой.

Мы стояли, едва дыша, ошеломленные этим внезапным исчезновением. Я спустился с откоса к самой воде. Ни волны, ни ряби, ни пузырьков, поднимающихся из глубин. Не осталось никаких следов упряжки даже на берегу, где в мягкой земле должны были бы отпечататься колеи от колес и полумесяцы подкованных копыт. Травы были неподвижны, лишь клонились вниз, отяжелев от сырого тумана. Никто как будто не мял их и не топтал. Холодок пробежал у меня по спине. Ничего, только гул в ушах еще бился в ритме обезумевшего сердца да черная вода неспешно текла у наших ног в тишине холодной ночи.

Голос Саскии вывел меня из оцепенения. Я поднялся к ней.

– Ты видел? Видел?

Она была бледна до жути.

– Идем, Саския, вернемся. Все кончено. Ничего больше нет.

– Он знал тебя, Гвен…

– Это мой учитель. Старый Браз. Он откликнулся на мой зов и пришел за мной сюда. Надеюсь, что теперь он обретет покой.

Я оставил Саскию в схроне и пошел домой. Меня переполняли одновременно грусть и восхищение старым знахарем. Он не оставил меня. Он вновь проделал этот путь, чтобы найти меня и спасти. Только такой человек, как он, мог вынудить Анку вернуться, и я содрогнулся при мысли о том, что ему пришлось отдать взамен… свою душу, наверно, хоть он и сомневался всю жизнь, что она у него есть…

После почти бессонной ночи я пришел на урок к Абрахаму Стернису. Он уже достал книгу, которую мне предстояло в этот день изучать. Я листал ее без особого энтузиазма. Ребята из схрона нуждались в моей помощи, а я терял время, пичкая себя всем этим старьем от Медицинской академии. Что ж, пусть будет хоть какая-то польза от этих уроков. Старый ученый читал в своем углу. Я сам выбрал на книжных полках интересующие меня тома, положил их на стол и принялся переворачивать страницы в поисках лекарства для тряпичников. Результат обескураживал. Рецепты больше смахивали на колдовские снадобья, а ингредиенты рекомендовались диковинные, вроде кожи мумии и толченого рога единорога…

Несколько часов я выписывал из этой мешанины крупицы, от которых мог быть толк. Записал я также все, чему научился от старого Браза, и попытался восстановить по памяти уроки Кожаного Носа.

С этим я вернулся во Вшивую крепость. Мне запретили практиковать в городе, но здесь я мог быть полезен, и пусть только кто-то попробует мне помешать. Саския вышла мне навстречу, бледная, осунувшаяся, еще под впечатлением от вчерашнего. Ничего, моя идейка ее отвлечет…

– Саския, мне нужна твоя помощь. Крепость требуется хорошенько вымыть. И ее жителей тоже.

– О чем ты говоришь? При чем тут Заблудший?

– О нем можешь забыть. Он не вернется.

– Ну конечно… Ты прав. Забудем все. Ничего не было…

Она вдруг вспыхнула, вся подобралась и принялась расхаживать взад-вперед, скрестив на груди руки.

– Да откуда ты сам-то взялся? – спросила она звенящим от гнева голосом. – Телега с живым мертвецом ушла под воду на наших глазах, здесь, в канале, – и ничего не было? Ты пришел предложить мне уборку?

Столь резкая перемена настроения меня ошарашила. Ртуть, а не девушка. Я продолжал настаивать на своем, не замечая, что запутался.

– Я серьезно, Саския. Этот схрон – рассадник болезней…

– Да ну? Я тоже серьезно. И хотела бы, чтобы ты мне кое-что объяснил…

– Так продолжаться не может. Эти чаны с мочой, застоявшийся воздух, шкуры от пола до потолка кишат блохами, всюду мухи, ты не представляешь, сколько от всего этого заразы… Ваш дом болен.

– Болен? Не смеши меня. Чем он болен? Как ты думаешь, почему к нам никто не суется? Вонь, может быть, притягивает вшей и блох, зато держит на расстоянии двуногое зверье, которое куда опаснее. Это наша грязь, и мы ею гордимся. Она – наше знамя и наша броня. Тебе это противно – ну и ладно, все равно ты никогда не будешь для нас своим.

– Своим? А ты? Ты-то, думается мне, грязи не любишь. Я видел, как ты купалась в воде почище, не так давно.

– Подумаешь, открытие! Ты не заметил, что я и сложена не так, как они? Но это не мешает мне быть для них своей. И я даже не подумаю читать им мораль.

– Тебя, похоже, это устраивает.

– Что ты можешь об этом знать? Кем ты себя возомнил? Откуда явился указывать нам, что делать? Не пойму я, то ли ты святая простота, то ли глуп как пробка. Если здесь недостаточно хорошо пахнет для твоего деликатного носа, я тебя не держу, ступай займись уборкой у своего хозяина. Проваливай! И больше не приходи, не то я скажу два слова, и тебе переломают руки.

– Не беспокойся, даже если здесь все вымыть, пахнуть в этой халупе все равно будет еще как. Да и блох, которые сосут вашу кровь, за один день не изведешь.

Но она уже отвернулась и уходила, а я так и остался стоять столбом. Она была права. Никто меня ни о чем не просил. А я-то явился к ним, полный добрых намерений… И все же нищета, которую я здесь увидел, была мне невыносима. Меня аж затошнило при мысли, что я все брошу теперь только потому, что задето мое самолюбие. Я обернулся – Саския была уже в дверях. Я смахнул слезу. Если эта дверь сейчас закроется, она уже не откроется передо мной никогда, и никогда больше мне не держать руку Саскии в своей. Я побежал за ней.