Фабрика #17  - читать онлайн книгу. Автор: Ян Кошкарев cтр.№ 66

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Фабрика #17  | Автор книги - Ян Кошкарев

Cтраница 66
читать онлайн книги бесплатно

Он орал сквозь слезы, как резаный. Крик помогал заглушать боль. На четвертом или шестом ударе перестал чувствовать стопу, а болезненные ощущения поднимались по ноге и доходили до колен.

– Хватит с него! Небольшой сеанс шокотерапии и пусть отдыхает.

С него стянули трусы.

– Не-ет! Нет! Отпустите!

– Не шуми! Тараканов разбудишь, – пошутил голос. – Тебе в детстве электрофорез делали? А мне делали, помогало верняк. Мы взяли на вооружение передовые достижения медицины. Напряжение, конечно, пришлось поменять для большей эффективности.

Боль пронзает пах, изо рта вырывается нечеловеческий крик и никакое танго не в силах его заглушить…

…Он сидит на стуле, прикованный наручниками.

– Признаете ли вы вину? – прорезается вопрос через туманную пелену.

Не хватает сил держать голову. Мысли кружатся, словно дети на аттракционе «Ромашка». Он боится лишний раз открыть рот, чтобы не вырвало.

– Какую вину?

– Мне почем знать? – отвечает следователь. – Философский вопрос. Если вдуматься и как следует поразмыслить, то конкретика становится несущественной. Каждый человек в чем-то виноват, один – больше, другой – меньше, но святых среди нас нет. Вы же не можете по воде ходить или горы двигать? То-то же, нет в вас ни капли веры. Если бы вы не были безбожником и антихристом, читали по воскресеньям Библию в синодальном переводе и молились Господу на ночь, то знали бы, что на каждом человеческом существе с рождения лежит первородный грех. Иисус страдал за наши прегрешения и был распят, чтобы перед каждым – даже такой сволочью, как ты – отверзлись врата в Царствие божие, а ты, скотина, не хочешь признать вину, покаяться и очиститься. Неужели тебя не интересует спасение грешной души?

– Я агностик, – бормочет Коренев. – Вы бредите.

– Возможно. Хотя миллионы людей вам возразят, – соглашается следователь. – Но признаться вам все равно придется, не могу же я вас отпустить без раскаяния? Я обязан вытащить вас из пучины греха и пороков.

– В чем я должен сознаться? – устало спрашивает Коренев и роняет голову на грудь. – Я не понимаю, что вам от меня нужно.

– Признайтесь во всем! – предлагает следователь. – Исповедуйтесь в грехах! Можете поведать нам, как в детстве кинули камень в собаку или раздавили палкой лягушку. Обещаю, выслушаю с интересом. Со временем, дойдем и до нужного вопроса.

– В чем именно меня обвиняют?

– Ну какой же вы тупой, – вздыхает следователь. – Я перед вами полчаса распинаюсь, провожу среди вас душеспасительные беседы, а вы пропускаете мимо ушей. У меня болезнь на неоперабельной стадии, я на морфии сижу, но вынужден мучиться с вами в этом душном помещении. Неужели вы не хотите облегчить мои страдания? Вам меня не жалко?

– Нет, – отвечает Коренев.

– Вы бесчувственная сволочь, как я и подозревал. Будете говорить?

– Мне нечего вас сказать.

– Вернуть на обработку! – кричит следователь и захлопывает папку.

Коренева хватают и тащат в камеру, где находятся двое близнецов. В одних трусах они висят у стены, пристегнутые за решетку на такой высоте, чтобы стоять можно было только на цыпочках. На спинах проступает кровь, а лица выражают изможденность и безнадежность.

– Иди сюда, придурок! Руки подними!

Он подходит, и его подвешивают за наручники.

– Отдыхай, – язвит надзиратель. – Набирайся сил, готовься к новым подвигам во славу отечества.

Первую минуту стоится легко, несмотря на отбитые пятки, но быстро приходит усталость, и извращенность пытки проявляется во всей красе. Хочется расслабиться, но наручники врезаются в запястья. Полностью повиснуть он не может и мается, перераспределяя вес и меняя опорную ногу. Икры сводит судорога, и тогда приходиться хуже всего.

Он мечтает потерять сознание и выпасть из реальности, пусть бы даже руки оторвались совсем. Но боль ровно такая, чтобы мучиться, но при этом не испытывать шока.

– Ребят, – бормочет, приложившись щекой к стене и решая отвлечься на беседу с азиатами. – Вы тут долго сидите?

К нему не оборачиваются, хотя по вздрогнувшим затылкам понятно, что услышали. Гордые, падлы, думает со злостью. Скрипит дверь, и спустя мгновение боль от удара палкой перерезает спину.

– Молчать, никакого общения. Увижу еще раз – вставлю дубинку по самую ручку.

Его трясет, он мерзнет и считает секунды вечности. Он не чувствует движения времени, словно потерялся в нем, как в бескрайнем таежном лесу, где на сотни километров в округе не видать ни единого знака цивилизации и можно идти бесконечно долго в любом выбранном направлении, но никуда не дойти и замерзнуть в сугробе.

…Вы готовы?

– К чему?

– Признать вину.

– Мне нечего признавать, я ничего не совершал.

– Голубчик, вы проявляете редкую настойчивость в отрицании очевидного, – следователь глядит добрыми отеческими глазами, умиленно склонив голову. – Все указывает на вашу полную виновность, а вы не желаете облегчить свои страдания. Да и мои тоже.

– Если есть улики, судите, мне безразлично, мы в правовом государстве живем. Мне не в чем признаваться, я требую, чтобы мне предъявили обвинение или впустили.

– Пафосу-то сколько! Улики, суды, правое государство… – деланно вздыхает следователь. – Во-первых, права у всех разные, а во-вторых… Поймите, тут дело принципа. Я лицо заинтересованное, и мне до дрожи в коленках охота понять, как вы это сделали и какой мотив вами движет. Ребята хотели вас убить и сослаться на несчастный случай, мол, шел, поскользнулся, упал и не очнулся, но я не могу допустить для вас бездарной и милосердной кончины. Будете говорить?

– В чем меня обвиняют? Скажите!

– Опять двадцать пять, я вам тысячу раз говорил одно и то же! Вы издеваетесь надо мной! – вскипает следователь. – Вернуть на обработку!

…холодная шершавая стена холодит разбитый нос и опухающий глаз. Он не стесняется ходить под себя, теплая струя бежит по ноге и образует лужу причудливой формы. Ему безразлично, но вода остынет и станет невмоготу. Хочется сдохнуть, и нет никого рядом, братья из Азии сознались в несуществующих преступлениях и исчезли…

– Признаетесь?

– Не могу, хоть убейте! Не могу! НЕ МОГУ! Я не понимаю!

– На обработку.

– Нет, пожалуйста, умоляю, я не хочу туда, не нужно отработки….

…раз, два, три, елочка гори, Новый год, Новый год, скоро Новый год, если дедушке морозу бороду не оторвет.

Крики, радость, шампанское, воняющий сигаретным дымом надзиратель вваливается в камеру и, с трудом ворочая языком, трубит, словно паровоз:

– Слышь, говно, отмечать будешь?

– Нет.

– Ты меня обидеть хочешь? Я тебе шампусик принес со своего стола, от сердца, можно сказать, оторвал. А ты, гнида, меня не уважаешь, грубишь. Но тебе повезло, я сегодня добрый. Одевайся, пойдешь с нами отмечать, если жить охота.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению