Гнилая топь - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Байбаков cтр.№ 72

— Хорошо… — удивленно протянул Милован. — Значит, по-твоему, Любомысл, леший — тоже бог?

— А как же, парень? Конечно! Род, когда создавал богов и все сущее, кому поручил леса сберегать? Не знаешь, не догадываешься? А ты поразмысли. То-то же! — рассмеялся старик. — Род создал леших для охраны леса от людей и прочего непотребства. Леший — лес бережет, водяные — воду, реки, озера, источники. Чтобы не засоряли их люди, и беды водяным жителям не чинили. Полудницы, к примеру, — поля охраняют, болотники — болота. В общем, к каждой частице земли свой хозяин приставлен. Вот так… Ну, а о лешем скажу так — он хоть и младший бог, но власть ему дана немалая. Без него лес станет, как неухоженный колодец у нерадивого хозяина — плесенью зарастет, всякая гадость в нем заведется и вода испортится. Выпьешь — отравишься! Знаете, мне кажется, что с той нежитью, что из Гнилой Топи выползла, станут не только волхвы и ведуны биться. Младшие, а может и старшие боги в борьбу вступят! Такое у меня предчувствие. А я редко ошибаюсь — жизнь длинную прожил. То зло, что в болоте сидело и на свободу вырвалось — не нашего мира, и не наши темные боги его сотворили.

Убедительные слова Любомысла подтверждали мысли Прозора: похожие догадки уже приходили ему в голову. Ну что же, он тоже будет бороться с тем, что вылезло из древнего болота. Он-то знает, что там иной мир, там мертвяки ходят, что до полусмерти напугали его в детстве. Пусть боги бьются по-своему, а он сразится по-своему. Правда пока, не знает как. Ну да это дело наживное — главное начать. Упыря они уже почти изничтожили.

Губы Любомысла тронула загадочная улыбка, и старик с торжеством сказал:

— А я ведь не только про всякие заморские чудеса знаю — где какая нежить водится. Я ведь еще и нашего лешего видел! А вот живую русалку не довелось, — вздохнул старик.

— Ну, это ты выдумываешь, — усомнился Прозор. — Я в лесу родился и всю жизнь в нем провел. Тоже много чего повидал, только леший мне ни разу не попался. А вот о нем, Борко, я всякое знаю: и худое, и доброе. Его крики люди частенько слышат. Да и вы наверняка — хоть раз, да слыхали его вопль. Но вживую владыку леса увидеть? — дружинник с сомнением пожав плечами, протянул:

— Вживую — не знаю. Леший — он мастер прятаться. Ну как ты разберешь: лесная коряга, мимо которой ты только что прошел, на самом деле может оказаться тем же лешим? Или филин, что из дупла на тебя глаза выпучил — настоящая он птица, или леший в него перекинулся? И где ты его видел, Любомысл? Ты ж по лесам особо-то и не бродишь?

Тут неожиданно, будто вторя словам Прозора, на ближайшем дереве ухнул филин. Его крик не остался без ответа: издалека откликнулся другой, затем, с противоположенной стороны, третий… Перекличка длилась недолго: венды увидели, что филин, подавший голос первым, сорвался с дерева и бесшумной тенью исчез в лесу.

Добромил, услышав о том, что хозяин леса может легко перекинутся в корягу или филина, вздрогнул от неожиданности и задал тот же самый вопрос, что и в начале ночи, когда из Гнилой Топи ударил морок и раздался заунывный вой:

— Это леший кричит, дядька?

Впрочем, испуга в голосе княжича не было. Скорее — любопытство. Любомысл это заметил. Добромил за считанные часы повзрослел — слишком уж много всего выпало на его долю в эту ночь.

Самому же Любомыслу уханье ночного охотника не понравилось. Не та птица, пением которой можно услаждать слух, да еще в темную, предутреннюю пору. Старик, по своей давней привычке беседовать с Добромилом, как с маленьким, и чтобы заодно развеять неприятный осадок, заговорил нарочито весело:

— Нет, княжич, это не леший. Леший — он по ночам редко кричит, ночью, вроде бы, спит. Хоть лешие и младшие боги, но и им спать тоже хочется — как и остальным, кто в подлунном мире живет. Ведь всякой твари сон нужен. Да и некого лешему в ночном лесу пугать. Он же не знал, что мы по этой дороге поедем. Мы ему не нужны. А лес — пустой, сам знаешь, ночью из людей мало кто сюда ходит. А зверью лесному леший хозяин, так зачем ему своих подданных понапрасну-то тревожить? Да даже из-за нескольких охотников — это я про нас говорю — он сил тратить не станет, знает, что нас уже ничем не испугаешь. Леший — он днем старается, когда дела переделает и ему скучно становится. Он любит баб глупых, девок да детишек малых и неразумных пугать. Пойдут они в лес по грибы да ягоды, а леший тут как тут! Загогочет, заголосит, закружит в трех соснах, да так что обратной дороги не враз-то и сыщешь! Вредный он — и хитрый. Ему нравится эхом заманивать в трясину да чащобу. Но даже он доброте не чужд: потешится он, поиграет с человеком, а там глядишь — вот они, верные приметы, что обратно к дому ведут. Значит, отпускает владыка леса с миром. Да только пока выберешься из его сетей, все белы ноженьки истопчешь.

От причитаний старика Добромил заулыбался, а Прозор — фыркнув и издав невнятный звук, — расхохотался. В ночном лесу его смех прозвучал гулко и странно. Если бы недалеко от вендов проходил какой-нибудь ночной путник, он бы точно решил, что над ним хохочет и издевается леший. За дружинником залились Борко и Милован. Смех парней больше напоминал похрюкивание кабанчиков.

— Белы ноженьки! — сквозь смех выдавил Прозор. — Это у кого белы ноженьки?! У тебя что ли, Любомысл? Я так думаю, они у тебя совсем не белы! Это если на твои рученьки глянуть! И уста у тебя не сахарные, про которые в сказках бают! Которые облыбзать в награду хочется! Что ты тут за сказку завел? Мы что, дети малые? Хватит уже причитать — говори серьезно…

— А я и говорю серьезно! — Любомысл даже не улыбнулся. — Добромил меня спросил — кто кричит? Я с радостью и ответил — это не леший, а всего-навсего филин… Ты бы спросил, или, допустим, Милован иль Борко, так я им тоже самое бы ответил. Из песни слова не выкинешь. Как могу — так и баю. Я по всякому могу! Такой вот говорливый бываю…

— Да ну тебя… Это надо же такое придумать!.. Ты же вроде говорил, что лешего видел. Лучше уж про него расскажи, а не про белы рученьки-ноженьки.

Любомысл помолчал, собираясь с мыслями. Чему-то улыбнулся. Потом глянул на свои большие руки, в которые намертво въелась смола от жестких корабельных канатов. Даже в ночном мраке было видно, как они темны. Да, тут Прозор прав: рученьки и ноженьки совсем не белы, и историю про лешего он завел, как бабка-плакальщица. Не такие теперь Добромилу байки нужны! Не дите он, кое за материнскую поневу держится.

— Особенно от него охотникам достается! — усмехнувшись продолжил старик. — А если охотник вдвойне великий да славный — вот, к примеру, как ты, Прозор! — то и достается ему вдвойне. Вот им леший им спуску не дает! Попался — берегись! Если охотник, которым леший нарочно занялся, в его ловушку угодит и из нее живым выберется и до дому дойдет — это за великое счастье почитать можно! Предупрежденье такое охотнику леший сделал: в лес больше не суйся — пропадешь! Поняли, братцы, о чем толкую?

— Эй, Любомысл! Ты о чем это речь ведешь? — встрепенулся Борко. — А то я ведь как-то в лесу заплутал, да так что думал — все, вовек родного дома не увижу! Три дня по лесу бродил! Места вроде знакомые, все приметы, по которым путь держал, на месте. А как начну на правильную дорогу выходить — опять передо мной трясина! Я уж и одежку всю наизнанку вывернул! Говорят — это верное средство, когда заплутаешь. Так ведь ничего не помогло! Это что? Значит, надо мной леший насмехался?