Поцелуй, Карло! - читать онлайн книгу. Автор: Адриана Триджиани cтр.№ 52

– Пошли смотреть спектакль вместе с папой.

В ответ Фрэнк легко поцеловал ее в губы.

Пичи Де Пино собиралась попросить у Ники текст пьесы, чтобы прочесть ее перед дебютом жениха, но ее так поглотили предсвадебные заботы, что она забыла. К тому же театр стал темой, которую они обходили стороной. Она настаивала, чтобы он бросил игру, но он проигнорировал ее требование, так что она в ответ притворилась, что ничего и не требовала.

Рука Пичи, затянутая в перчатку, проскользнула под руку матери. Конни посмотрела на дочь и кивнула, отчего страусовые перья на шляпе качнулись и заплясали в воздухе. Сидевшая на телефонной книге зрительница позади Конни отстранилась, а на сцене тем временем разворачивалась первая картина.

Пичи была благодарна матери – верному рулевому на корабле ее долгого сидения в невестах, безошибочно ведущему дочь в спасительную гавань свадебной церемонии. Именно мама уговорила Пичи не обращать внимания на Никину дурацкую увлеченность театром. Всякий брак – это тяжелая борьба, убеждала ее Конни, и как бы мать ни хотела оградить свое дитя от любых треволнений, Пичи и Ники тоже борьбы не избежать.

А еще Конни очень обрадовалась, когда Джо Палаццини позвонила и пригласила их на спектакль, – тем самым Джо показала, что Палаццини с Де Пино заодно и хотят, чтобы свадьба прошла без недоразумений, чтобы все было так же восхитительно, как Конни запланировала, что они любят Пичи и жаждут соединения двух семейств. Эти жесты доброй воли были не просто жестами, они давали понять, что брак намечается крепкий и будет поддерживаться с обеих сторон, двумя добропорядочными семействами. И тем вечером Конни смогла вздохнуть с облегчением: ее опасения насчет шоу-бизнеса и участия в нем Ники отошли на второй план, когда они с мужем и дочерью, надежно обрамленные Палаццини с обеих сторон, расположились в самом центре ряда. Конни расслабленно откинулась на спинку кресла с видом уверенным, если не сказать самодовольным.

Прожектора, закрепленные на стене бельэтажа, были прикрыты синими светофильтрами – в цвет воды у побережья Капри. На сцену лились лучи всех оттенков голубого, вызывая в воображении мерцание морских волн. Ники проследовал за Поли, чтобы занять свое место на авансцене. Все чувства его обострились до предела, он слышал в кулисах шепот: «Ни пуха ни пера», шелест программок в зале и знакомый гул голосов его домочадцев, пока он шел через сцену.

Поли-Антонио повернулся к Ники:

– Остаться дольше вы не хотите? И не хотите, чтобы я шел с вами?

Ники посмотрел на него, зная, что следующая реплика – его, но не мог ее вспомнить. Он глубоко вдохнул. Поли тихо подсказал ему, направляясь в глубину сцены: «Не взыщите, но…» Однако суфлерство не помогло. Ники стоял неподвижно, залитый синевой беспредельной, текучей и неосязаемой.

Палаццини и Де Пино подались вперед, не совсем понимая, в чем дело, но чувствуя – происходит что-то ужасное. Сэм Борелли безмолвно произносил слова Себастьяна, стоя в конце зрительного зала.

Находчивый Поли подал свою следующую реплику, надеясь вывести Ники из ступора. Он знал, что когда актер пропускает реплику, то ее надо немедленно забыть, и пусть представление идет своим чередом.

– Позвольте мне все-таки узнать, куда вы направляетесь.

Фрэнк подпирал стену партера позади балюстрады, скрестив руки на груди, и тайком ликовал, что этот артишок в колготках сейчас провалится, а Калла шагнула к отцу и встала рядом.

Гортензия в бельэтаже подалась вперед.

– Давай же, Ники, – шепнула она чуть слышно, – давай!

Ники повернулся к зрителям, и голубые прожекторы, словно прохладные воды, освежили его, вернули к жизни, в пьесу, в эту сцену, в эту роль и в этот самый миг.

– Нет, сударь, право же; намеченное мною путешествие – простое скитальчество. Но я вижу в вас такое замечательное чувство скромности, что вы не станете выпытывать у меня то, что я хотел бы оставить про себя; поэтому пристойность тем более велит мне открыться самому. Так вот, вы должны знать обо мне, Антонио, что мое имя – Себастьян, которое я сменил на Родриго. Мой отец был тот самый мессалинский Себастьян, о котором, я знаю, вы слышали. После него остались я и сестра, с которой мы родились в один и тот же час. Отчего не угодно было небесам, чтобы так же мы и кончились! Но вы, сударь, судили иначе, потому что за какой-нибудь час до того, как вы извлекли меня из морского прибоя, моя сестра утонула.

Калла торжествующе приподнялась на цыпочки, когда Сэм одобрительно кивнул. Руки Гортензии взметнулись вверх, она беззвучно воскликнула «Аллилуйя!», а семейство Палаццини хором облегченно выдохнуло и откинулось на спинки кресел. Ал Де Пино по-прежнему сидел прямо, презрительно взирая на будущего зятя. Что за мужчина наряжается в обтягуши? И почему этот тип в обтягушах женится на его дочери?

Конни украдкой оглядела зал. Как только она увидела одобрение зрителей, его победа тут же стала ее собственной победой. Губы ее расползлись в улыбке, которая так и осталась на лице до самого занавеса. Пичи, вспотевшая так, словно ее окатил проливной дождь, оттянула влажную ткань на подмышках, чтобы проветриться.

А на сцене Ники окунулся в пьесу, вспомнив свою роль. Стараясь не переиграть, не приукрасить, он вслушивался, двигался точно и отчетливо произносил слова. Сэм заметил, что Калла особенно пристально следит за Ники во время сцен с его участием. Калла приметила, что отец смотрит на нее. Без лишних слов он знал, что происходит, и она знала, и знал Фрэнк Арриго.

После спектакля обе семьи и несколько зрителей ждали актеров в фойе. Чтобы отпраздновать дебют Ники, Роза принесла бумажные стаканчики и несколько бутылок холодного шампанского, оставшегося после премьеры.

Едва Ники появился, его со всех сторон обступили тетя, дядя и кузены. Джио схватил его в охапку:

– Поверить не могу, что ты все это выдержал до конца.

– Да и ты, Джио. Это же твоя первая пьеса, да?

– Ага. Если не считать «Герту в чулочках». Смотрел ее в Поконо.

– Высокий класс! В этом весь мой Джио. И как ты только запомнил такую кучу строчек, Ники? – восхитилась Мэйбл.

– Они просто сами слетали с губ в нужное время.

– Ты был такой красивый в сцене свадьбы! – млела Лина.

– А язык вас не смутил? – спросил их Ники.

– Со временем начинаешь понимать, – заметил дядя Дом. – Как будто приехал в чужую страну, слушаешь-слушаешь, и наконец люди становятся тебе понятны.

Роза передавала стаканчики с шампанским, а Ники наслаждался поддержкой своих родных. Пожалуй, именно это он любил больше всего – быть частью большой семьи и чувствовать ее поддержку. Палаццини стояли друг за друга горой всегда и везде. Когда кто-то принимал присягу, получал диплом или водительские права, все члены семьи надевали свои лучшие шляпы и отправлялись к герою дня, чтобы стать свидетелями достижения. И если было у Ники хоть какое-то чувство уверенности в себе, то исходило оно из круга, созданного тетей Джо и дядей Домом. Хотя он был для них не сыном, а только племянником, Ники всегда чувствовал, что он внутри этого круга.