– А ты видела или слышала что-нибудь о… ситуации у меня дома? – спросила я.
Мне было почти слишком страшно спрашивать.
– Ни словечка.
Я вздохнула с облегчением.
– Но Брук разместила пост с мультяшной карикатурой на тебя в Инстаграме.
Я ударила кулаком подушку и прорычала:
– Когда я стану королевой, запрещу все социальные медиа.
– И у нее почти семьсот лайков, – сказала Хлоя, определенно впечатленная этим.
– Можно мне уже просто умереть?
– Знаешь, ты уже стала мемом.
– Я видела картинку! – крикнула я, запустив в нее подушкой. – Ты знаешь, чем еще я буду заниматься на зимних каникулах? Сошью мягкую куклу с черными, как у Тори, губами и с ее волосами и буду втыкать в нее булавки! А вторую игольницу сделаю в виде Тима.
– Да уж, она тебе реально подгадила.
– И из-за пари! Чтобы сэкономить себе несколько долларов, она организовала мне нескончаемое унижение.
– Слушай, ты получила свои пятнадцать минут славы. Через день-два в шоу «Америка ищет таланты» победит какая-нибудь горилла, или попа Кардашьян взорвется, или еще что-нибудь случится, и все будут двигаться дальше и забудут про твои титьки.
Если бы я только могла в это поверить.
– А знаешь, что еще поможет тебе взбодриться?
– О да, и что же?
– Это удивительно, прямо даже невероятно. Я провела все утро в Интернете и чатах, но не увидела ни единой фотографии – в смысле, настоящей фотографии, – с твоими девочками. Нигде.
– Правда? – это была по-настоящему хорошая новость.
– Правда. Я предполагаю, что учительница конфисковала видеозапись у Сэнджея, прежде чем он смог скопировать ее и разослать всему миру. Итак, все, может, и говорят об этом, но, по крайней мере, не смотрят на это. И никакие извращенцы не пускают слюни – ну, знаешь… на фотографии твоих девочек.
Я снова застонала.
– Я не знаю, как теперь смотреть им всем в лицо. – Сколько бы я ни думала о школе, о комментариях и подколках, которые придется терпеть, меня тошнило от одной мысли об этом. – Я умру от позора.
– Я не думаю, что от этого реально можно умереть, – сказала Хлоя.
В этот момент зазвонил ее телефон. Она ответила, взглянула на меня удивленно, а потом протянула телефон мне:
– Это твой папа. Он хочет поговорить с тобой.
– Папа?
– Ты почему не отвечаешь на звонки? – спросил он. – Я все утро пытался дозвониться до тебя.
Я выключила свой телефон вчера вечером и отключила голосовую почту, желая поглубже спрятаться в своей норе.
– На проводном телефоне только гудки, а по номеру твоей матери сообщают, что он не обслуживается.
Наверно, из-за неоплаты счетов. А проводной телефон и вовсе был отключен несколько лет назад.
– Прости, пап, у меня телефон был выключен.
– Что там за история с каким-то парнем, раздевшим тебя догола перед всей школой?
Мать честная. Плохие новости распространяются быстро и далеко.
– Не догола, у меня просто майка слетела. Это произошло случайно.
Я объяснила ему всю историю, но, когда он снова заговорил, его голос не смягчился.
– Ну, вся школа теперь на ушах. Сегодня утром мне позвонил директор Перез. Он сказал, что не смог связаться с твоей матерью.
– Я планирую все ему объяснить. Я пойду к нему завтра днем. – Завтра ближе к вечеру, надеясь, что большинство учеников уже разошлись.
– Мы назначили срочную встречу сегодня днем в половине четвертого. Я заберу тебя по пути, и мы вместе пойдем к нему и разберемся со всем этим.
– Ты приедешь? Сегодня? Чтобы встретиться с директором моей школы? – Я была крайне удивлена.
– Пейтон, ты моя дочь. Естественно, я приеду. Это очень серьезно. Я хочу помочь тебе справиться со всем этим любым способом.
Вау.
– Ты в порядке? – мягко спросил он.
Нет.
– Конечно, просто немного смущена.
– Если хочешь, мы можем найти для тебя психолога.
– Нет, у меня все нормально, правда.
– Ну, подумай об этом. И если ты хочешь выбраться из города и пожить пока у нас с Люси, только слово скажи. Мы с радостью тебя примем.
– Ладно…
– Ну, увидимся днем. Может, после встречи перекусим где-нибудь, поговорим об этой истории и вообще наверстаем упущенное?
– Конечно, это было бы… – Необычно? Беспрецедентно? – Отлично.
Для отца такое поведение было необычным, но, может, скорое появление еще одного малыша пробудило в нем долго дремлющие отцовские чувства. Я не была в этом уверена, но решила, что мне это нравится.
Я буду ждать.
– Встретимся ровно в четверть четвертого.
– Я буду ждать. И, пап. Спасибо.
– Без проблем, принцесса.
– Что он сказал? – спросила Хлоя, когда я вернула ей телефон. – Ты выглядишь малость… ошарашенной.
– Мой отец, – для этого не было других слов, – оказывает поддержку.
– Он молодец. Очень вовремя, – сказала он.
Когда мы помыли и убрали чашки, Хлоя вернулась к теме школы.
– Итак, когда ты собираешься вернуться?
– Не в этом семестре. Может, вообще никогда.
– Тебе придется вернуться. У тебя нет выбора. Но у тебя есть выбор, как это сделать.
Я ковыряла ноготь, но молчала. Мне было любопытно, что она скажет.
– Ты можешь вернуться в режиме жертвы, если захочешь – с опущенной головой и поджатым хвостом между твоих длинных ног, ведя себя так, словно тебе есть чего стыдиться.
– Мне есть чего стыдиться, – перебила я.
– Нет, тебе нечего стыдиться. Ты не сделала ничего плохого. Ну, – она сделала паузу, словно обдумывая утверждение, – по крайней мере, связанного с инцидентом с одеждой. Но если ты будешь вести себя так, будто сделала, над тобой все начнут издеваться.
– Ага. – Этот сценарий я могла отлично себе представить.
– Или, – медленно сказала Хлоя, – ты можешь вернуться как королева.
– Повтори-ка?
– Держать спину прямо и голову высоко, гордиться собой. Конечно, какие-нибудь придурки будут насмехаться над тобой – это неизбежно. Шутники всегда будут шутить, а завистники завидовать.
– Ты предлагаешь мне просто стряхивать это с себя?
[95]