Охотник за разумом. Особый отдел ФБР по расследованию серийных убийств - читать онлайн книгу. Автор: Джон Дуглас cтр.№ 30

Как куратору мне поручили одно образовательное подразделение — секцию Б, состоявшую из пятидесяти мужчин. Хотя на тот момент политика Патрика Грея и Клэренса Келли понемногу освобождала Бюро от чопорной строгости Гувера, женщин в Национальную академию пока еще не приглашали. Кроме американцев, в моей группе были англичане, канадцы и египтяне. Студентов и кураторов селили в одном общежитии, и потому от последних ожидалось умение превращаться в мастера на все руки — от инструктора и организатора досуга до психиатра и воспитателя. Для сотрудников отдела поведенческого анализа это была отличная возможность попрактиковаться во взаимодействии с полицией, понять, нравится ли им вообще в Куантико, и поучиться работать в стрессовых ситуациях.

А их хватало. Вдали от своих семей, курсанты впервые за взрослую жизнь поселились в тесных комнатушках общежития, не имели возможности пить, были вынуждены мириться с необходимостью делить ванную с незнакомым человеком… Для большинства эти испытания закончились еще в годы начальной подготовки. Ребята получили прекрасное образование, но какой ценой. К шестой неделе многие копы уже окончательно слетели с катушек и буквально лезли на белые стены из шлакоблока.

Все это, конечно, не прошло бесследно и для кураторов. Каждый из них по-своему подходил к выполнению задания. Как всегда на протяжении всей своей жизни, я решил, что, если мы хотим в целости и сохранности добраться до конца программы, стоит вооружиться отменным чувством юмора. Другие кураторы придерживались иного подхода. Например, один из них был такой строгий и жесткий, что даже во время досуга проел своим подопечным всю плешь. К третьей неделе он окончательно довел студентов своей секции, так что они купили ему набор чемоданов, как бы намекая: «Убирайся к чертовой матери».

А вот еще один куратор из числа спецагентов, которого мы назовем Фред, до Куантико никогда не страдал от проблем с алкоголем, но именно там он их себе заработал.

Кураторы должны следить за тем, чтобы студенты не впадали в подавленное состояние. На деле же Фред запирался у себя в комнате, пил и курил до беспамятства. Если соседствуешь с закаленными на улицах копами, то выживает сильнейший. Проявишь слабость — и ты покойник. По-настоящему хороший парень, Фред оказался настолько чувствительным, понимающим и доверчивым, что попросту не выдержал в такой компании.

Еще у нас было негласное правило: никаких женщин. Как-то вечером один из копов заглянул к Фреду и заявил, что больше не выдержит, и это определенно не то, что хотелось бы услышать куратору. Оказалось, сосед по комнате каждую ночь приводит новую бабу, и из-за этого невозможно спать. Фред пошел к той комнате, а там за дверью толпилась целая очередь парней, нетерпеливо сжимающих деньги в потных кулачках. Фред в бешенстве ворвался в комнату и стащил того парня с длинноволосой блондинки — которая оказалась надувной куклой.

Неделю спустя еще один коп постучался к Фреду посреди ночи и сказал, что его сосед Гарри совсем слетел с катушек и выпрыгнул из окна. Вообще-то окна в общежитии не должны открываться. Фред помчался по коридору в комнату, выглянул из открытого окна и увидел, что Гарри, весь в крови, лежит на траве внизу. Тогда Фред сломя голову сбежал по ступенькам во двор и приблизился к Гарри, но тот вдруг вскочил, напугав Фреда до чертиков. А кровью оказался кетчуп, бутылку которую наши умельцы позаимствовали в столовой тем же вечером! К концу обучения Фред начал лысеть, перестал бриться, заработал онемение в ноге и стал хромать. Причем невролог не нашел у него никаких клинических отклонений. С больничного его выписали только год спустя. Мне было жаль парня, но в этом отношении копы очень похожи на преступников: каждому из них хочется доказать, что они умеют быть жесткими.

Несмотря на свой непринужденный и юморной подход, от всего этого я тоже не был защищен, но, к счастью, мне попадались только невинные розыгрыши. Однажды из моей комнаты пропала вся мебель; потом подоткнули одеяло так, что я никак не мог нормально устроиться в кровати; пару раз натягивали целлофан на стульчак. Курсантам тоже нужно сбрасывать стресс.

В какой-то момент я начал окончательно сходить с ума и отчаянно захотел от них отделаться. Будучи профессионалами своего дела, они точно это почувствовали и подложили под мой зеленый «форд» пару шлакоблоков, так что колеса на долю дюйма оторвались от земли. Я сел в машину, завел мотор, снял с ручника, включил передачу и стал вхолостую давить на газ, совершенно не понимая, почему это я не двигаюсь с места. Затем я вышел из машины, понося английских инженеров на чем свет стоит, открыл капот, попинал колеса, наконец присел и посмотрел под днище. Вдруг всю парковку залил яркий свет: шутники расселись по своим машинам и дружно включили дальние фары. Но поскольку ребята уверяли, что я им нравлюсь, в конце концов они опустили мою машину на земную твердь, вдоволь повеселившись.

Студенты-иностранцы тоже вносили свой вклад в общую неразбериху. Многие из них приезжали с пустыми чемоданами, шли в спецмагазин для копов и военных и отоваривались там до посинения. Особенно мне запомнился один высокопоставленный египетский полковник. Как-то раз он спросил у детройтского копа, что означает «гребаный». (Большая ошибка.) Коп ответил, в общем-то весьма точно, что сие универсальное слово может использоваться в самых разных ситуациях и уместно почти всегда. Одно из его значений — «красивый» или «классный».

Полковник отправился в магазин, подошел к отделу с фотопринадлежностями и выдал:

— Я хотел бы купить вон тот гребаный фотоаппарат.

Женщина за прилавком шокированно переспросила:

— Что, простите?

— Я хотел бы купить вон тот гребаный фотоаппарат!

Тут уж ребята ему объяснили, что сей многозначный термин лучше не употреблять в присутствии женщин и детей.

Один полицейский из Японии почтительно спросил нашего, каков порядок обращения к инструктору, к которому относишься с особым пиететом. После этого каждый раз, когда мы с ним встречались в коридоре, он улыбался, уважительно кланялся и произносил: «Пошел нахрен, мистер Дуглас».

Вместо того чтобы все усложнять, я тоже кланялся ему в ответ и с улыбкой отвечал: «Нет, ты иди нахрен».

Обычно японцы настаивали на том, чтобы направлять в Национальную академию двоих студентов. Вскоре становилось ясно, что один из них будет старшим офицером, а другой — его подчиненным, ответственным за чистую обувь и застеленную кровать, — словом, его прислугой. Как-то раз группа курсантов пожаловалась Джиму Коттеру, что один из старших регулярно отрабатывает приемы карате на своем бедолаге-компаньоне, колотя того, как боксерскую грушу. Коттер пригласил старшего к себе и популярно объяснил, что в академии все ученики равны и что подобное поведение он терпеть не будет. Но это лишь очередной пример культурного барьера, который необходимо преодолевать.

Я тоже присутствовал на занятиях по программе академии и получил представление о том, как ребят учат. К концу сессии, в декабре, мне предложили должность и в отделе поведенческого анализа, и в отделе обучения. Начальник последнего предложил мне надбавку за степень магистра, но я решил, что на первой работе мне будет все же интереснее.