Смерть экспертизы  - читать онлайн книгу. Автор: Том Николс cтр.№ 52

Конечно, на самом деле никто не испытывает ненависти к СМИ. Просто люди не любят средства массовой информации, передающие новости, которые им не нравятся, или выражающие взгляды, с которыми они не согласны. Опрос, проведенный Исследовательским центром имени Пью в 2012 г., выявил, что две трети американцев в целом считают, что новостные организации «часто ошибаются». Но тот же самый показатель снижается менее, чем до трети, когда людям задают такой же вопрос относительно новостных каналов, «которыми они чаще всего пользуются» ^{86}. Это, как отмечали многие обозреватели на протяжении долгих лет, очень похоже на то, когда все утверждают, что ненавидят Конгресс, а на самом деле имеют в виду, что ненавидят всех членов Конгресса, за исключением своих собственных. Точно так же люди, которые терпеть не могут СМИ, все равно смотрят те новости или читают те газеты, которым они им уже доверяют.

В демократическом обществе подобный уровень цинизма в отношении к медиа губителен. Все граждане, включая экспертов, нуждаются в новостях. Журналисты передают нам события и явления, происходящие в мире, снабжая нас необходимыми фактами, которые мы используем как строительный материал для формирования наших собственных мнений, взглядов и убеждений. Мы вынуждены полагаться на их суждения и объективность, потому что их репортажи обычно знакомят нас с прежде неизвестными нам событиями или фактами. Во всем мире журналисты делают свою работу на удивление хорошо, часто рискуя собственной жизнью. И все равно подавляющее большинство американцев не доверяют той информации, которую им предоставляют.

Правы ли зрители и читатели, настолько не доверяя никому? Мне, как профессионалу в своей области, мой инстинкт подсказывает верить тому, что журналисты, как профессионалы, знают, что они делают. В целом я доверяю репортажам и статьям большинства журналистов. Я также верю, что редакторы и продюсеры, которые наняли их, тоже знают, что они делают. Но у меня, как у всех остальных, нет журналистского образования, также как нет профессиональных знаний о большинстве тех предметов, о которых я читаю.

Вопрос о компетентности возникает, когда и журналисту не хватает этих профессиональных знаний. Журналисты, вне всяких сомнений, могут быть экспертами. Некоторые иностранные корреспонденты бегло говорят на языке того региона, где они работают, и обладают глубокими знаниями других культур. Некоторые научные репортеры сами являются учеными или получили соответствующее образование. Есть репортеры на Капитолийском холме, которые способны объяснить тонкости законодательного процесса лучше некоторых членов Конгресса.

Но при этом есть журналисты, которые считают, что в секторе Газа есть мост, или что Ивлин Во – женщина. Подобная ограниченность объясняется не тем, что журналистика привлекает необразованных людей, а тем, что в эпоху, когда все вокруг – журналистика и каждый человек – журналист, стандарты неизбежно рушатся. Профессия, в которой прежде существовали хоть какие-то барьеры, теперь широко открыта для всех желающих. Тех же самых результатов можно было бы ожидать, если бы в медицину, охрану правопорядка, авиацию или археологию свободно допускались бы все желающие.

В какой-то степени происходящее объясняется уходом в академические сферы того, что когда-то было ремеслом. Вместо полноценного профессионального обучения и подготовки к будущей карьере, что включает в себя, в том числе, написание некрологов и освещение скучных городских совещаний, журналистика и коммуникативные науки стали теперь просто профилирующими предметами в высших учебных заведениях. Эти факультеты и программы массово готовят молодых людей, обладающих ограниченными знаниями в тех предметах, что они изучали. Они имеют лишь общие представления о структуре предмета, но не владеют особенностями или нормами своей профессии. Многие из них, со школы приученные глубокомысленно высказываться в постах, не понимают разницы между «журналистикой» и «блогерством».

Тем временем ветеранов журналистики вытесняют из отделов новостей, чтобы освободить место для молодых – тех, которые знают, как получать клики. Вот как описывал это журналист старейшего журнала The Nation Дейл Мэхеридж в 2016 году.

Фиксация рынка на форме, а не на содержании, жажда скорости и модные веяния в университетском образовании – вот триада, создающая неверно информированную публику. И нет ничего удивительного в том, что такие опытные профессионалы, как Джоэл Энджел – писатель и бывший журналист New York Times и Los Angeles Times – горько сетуют на то, что в Америке все гораздо лучше работало, «когда журналистами были репортеры, которые зачастую едва заканчивали школу».

Неопытные сегодняшние журналисты могут заметно повлиять на качество информации, доступной внушительному количеству людей, получающих новости главным образом через социальные сети. Так, например, Facebook использует новостных кураторов, задача которых – определить, какие новости появятся в ленте подписчиков. Согласно статье, опубликованной в 2016 году на сайте Gizmodo.com, Facebook относился к этим репортерам, как к малозначительным внештатным сотрудникам, тем не менее предоставляя им широкие полномочия в новостном сегменте.

По словам бывших сотрудников, которые дали интервью сайту Gizmodo, эта маленькая группа обладала полномочиями выбирать, какие истории ставить в ленту новостей, и, что более важно, с каких новостных сайтов брать темы. «Мы выбираем то, что популярно», – сказал один из опрошенных. «У нас не существовало определенного стандарта, что считается новостями, а что – нет. Это решал новостной куратор» ^{88}. Очевидный вывод в данной ситуации – на Facebook нельзя полагаться, как на новостной источник. Но миллионы людей это делают, так же, как многие доверяют Twitter, который сам экспериментирует с правилами смены того, что появляется у пользователя на экране.