Метро 2035: Муос. Падение  - читать онлайн книгу. Автор: Захар Петров cтр.№ 5

– Мочи их всех! Никто не уйдет, – это кричал временный администратор. С перекошенным от злобы лицом он ударил табуреткой подымавшегося с пола инженера. Раздался звон стекла, посыпалась на пол стеклянная крошка, инженер снова рухнул на пол, потом упала табуретка, а за нею на полу оказался и сам администратор с торчащей между лопаток стрелой, пущенной Верой из арбалета.

Ботаники, запертые в кладовке, по-прежнему кричали и стучали в дверь. Но те, кто был в основном помещении, растерянно всматривались в неловко раскинувшегося на полу предводителя. По первому требованию они бросили на пол все, что держали в руках, и стали лицом к стене. Кто-то помог подняться невезучему инженеру. Через разбитое забрало шлема он растерянно смотрел на профессора. Та, не церемонясь, сообщила:

– Вы остаетесь. Вы понимаете это?

Инженер бормотал что-то невнятное. Вера условленным образом постучала в дверь. Дверь открылась, и участники экспедиции один за другим исчезли в клубах антисептического тумана. Вера, выходя последней, обернулась, с сожалением посмотрела на инженера и ступила за порог.

3

На обратном пути она слышала разговор, который затеяла Джессика с профессоршей.

– Их можно протестировать всех, выбрать тех, кто здоров, и вывести в другое помещение, хотя бы в отсек туннеля, ведущего к поселению. Ну, хотя бы отделить еще одно помещение внутри самих Ботаников, которое тщательно дезинфицировать, и установить нормальную фильтрацию, снабдить нужными средствами, антибиотиками. Так мы можем спасти многих… хотя бы некоторых… хотя бы детей.

Джессика приводила молчавшей профессорше еще много аргументов, которые даже несведущей в медицинских вопросах Вере казались очевидными. Но член Ученого совета грубо и насмешливо оборвала Джессику:

– Кто это «мы»? Ты, что ли? Знай свое место, резервантка! Ты взята в экспедицию не как компаньон или коллега, а как тот, кого не жалко потерять, если вдруг порежешься или начудишь при отборе образцов.

Профессор ускорила шаг, Джессика на секунду остановилась, и Вера в свете фонаря уловила взгляд своей подруги. Нет, та не была обижена или расстроена. Ее гордое красивое лицо выражало только сочувствие к профессору, а может быть, и всему тому конгломерату людей, к которому относилась ученая, а может, и ко всем человекообразным обитателям Муоса, среди которых стало возможным такое отношение к своим сородичам, находящимся в смертельной опасности.

Воины спецназа не разговаривали при движении во время боевых заданий, какими бы простыми те ни были. Не сделала Вера исключения для себя и в этот раз. Они дошли до охраняемого входа в одну из секретных лабораторий Центра, зайти в которую не имела права даже Вера. Задание было окончено, образцы доставлены по назначению, профессор еще раньше направилась в Университет, инженер и штабист – докладывать что-то своему начальству. И только Джессика должна была нести опасные образцы в эту лабораторию, а потом работать с ними. Мулатка остановилась и улыбнулась Вере, сверкнув ослепительно белыми зубами. Это уже не была улыбка той загнанной студентки, которая робко пыталась завести знакомство с Верой. Это была улыбка старшей сестры, которую о чем-то деликатном хочет спросить сестра младшая:

– Я ушла из Университета через три дня после тебя. Теперь я практикуюсь в лабораториях. А еще через месяц ухожу в Резервацию – пришло мое время лечить людей.

Джессика сделала короткую паузу, как бы дразня Веру, потом снова улыбнулась и сообщила:

– После твоего ухода я его видела случайно только один раз, в коридоре. Он шел медленно, никого не замечал. Раньше я таким его не наблюдала. И я, кажется, догадываюсь, что с ним.

Вера кивнула, дав понять, что услышала то, что хотела. Но или слишком резкий кивок, или забегавшие глаза Веры, которые та прятала от хитрого взгляда Джессики, рассмешили мулатку. Она хихикнула и, приблизившись к Вере, громко прошептала ей прямо в ухо:

– Твой кивок, видимо, означает следующее: при встрече я должна сообщить Вячеславу, что я тебя встречала и ты просила ему передать, что его совсем не забыла? Ведь так?

Вера еще резче и еще смешнее кивнула, отчего они рассмеялись уже вдвоем. Топтавшиеся в стороне убры и стоявший у входа в лабораторию охранник-армеец удивленно смотрели на нелепо-веселую беседу офицера спецназа и темнокожей резервантки.

Но возвращение в Урочище после похода в Ботаники вызвало у Веры затяжной приступ депрессии. Ей приходилось видеть смерть, приходилось видеть больных, приходилось видеть умирающих. Но никогда она не была очевидцем медленной гибели целого поселения. Она привыкла, что если где-то беда, значит, нужно уничтожить врага, явившегося источником этой беды. В бою можно погибнуть, но бой с врагом – это очевидное средство победить и помочь людям. А против этого врага – спор и грибницы мутировавшего гриба – Вера бессильна. Она вынуждена принять, что несколько десятков человек в Ботаниках ждут своей кошмарной участи. Многие из тех, кого она видела в числе здоровых, теперь пребывают в лепрозории, а некоторые пополнили ту разросшуюся кучу, которую даже могилой не назовешь.

Еще одной причиной тяжелых Вериных мыслей было то, что в Ботаниках остался один из инженеров, фактически обреченный на медленную смерть. Косвенно виновата в этом была она – ведь она сознательно дала условную команду «Холод», то есть запретила своим людям применять оружие. Положение о спецназе разрешало командиру давать такой приказ во время боевой операции только «в крайних случаях при явном численном превосходстве над невооруженным гражданским противником». Не скажи она: «Холод!» – и временный администратор наверняка валялся бы на полу своего поселения еще до того, как притронулся к кому-нибудь из членов экспедиции. Почему она это сделала? Тут все ясно – там была Джессика, которой Вера не хотела показывать кровавое шоу. И дело даже не столько в Джессике, сколько в глупой, мимолетной, толком не сформировавшейся мысли о Вячеславе, овладевшей ею за те полсекунды, в которые она принимала решение. Какой-то примитивной бабской логикой она увязала Джессику с Вячеславом, как будто мулатка при каких-то обстоятельствах могла ему рассказать о жестокой, кровожадной Вере. Как глупо!

Но дело сделано, команда «Холод» прозвучала, хотя ботаников было больше, и один из них – с мечом. А значит, Вера превысила свои полномочия, что повлекло последствия, и теперь ее могут судить. Свои, убры, конечно, ее не сдадут – слишком ее уважают в Урочище, да и плевать солдатам на потери штатских. В рапорте по результатам задания она о команде «Холод» тоже умолчала. «Куда надо» пожелали бы сообщить и капризная трусливая профессорша, и второй инженер, потерявший своего коллегу. Но это только если они поняли, что за команду дала Вера, а это маловероятно. Зато вот штабист – он-то наверняка все понял и, скорее всего, сделает то, что должен сделать. Вера хорошо помнила судьбу Зозона, отказавшегося расстреливать детей и женщин в каком-то мятежном поселении. Ее ситуация была не лучше, а «смягчающих обстоятельств» у нее в разы меньше, если они вообще есть. Она представила следователя, зачитывающего приговор на общем построении посреди Урочища, позорное срывание погон и переодевание в рубище. А потом рабочие закуют ее ноги и руки в цепи, и остаток дней она будет трудиться на каторжных работах на Поверхности, пока не выхаркает свои легкие или не сгниет от рака. Она предпочла бы по-срочному умереть в бою, но такой возможности ей не давал Тхорь или кто-то, стоящий над ним. Веру никуда не посылали, хотя остальные не задействованные на войне солдаты уходили уже не раз. И она все больше убеждала себя в том, что это из-за инцидента в Ботаниках.