Оскверненный трон  - читать онлайн книгу. Автор: Алекс Ратерфорд cтр.№ 47

– Речь об английском после и его горчи, – стала рассказывать Салла. – Они остались одни в Зале официальных церемоний, потому что все придворные отправились вместе с падишахом на бой слонов. Я услышала, как посол сказал своему горчи, что они наконец-то могут говорить, ничего не опасаясь. Мне стало любопытно, и я остановилась – госпоже известно, что я понимаю их язык. Посол стоял, прислонившись к одной из колонн из песчаника, которая располагалась возле возвышения, а его горчи присел на само возвышение…

При этих словах Мехрунисса нахмурилась. Сидеть на возвышении, предназначенном для трона императора, было неслыханным нарушением этикета, но чужеземцы, по-видимому, думали, что их никто не видит.

– Продолжай, – велела жена падишаха.

– Посол сказал, что хочет продиктовать письмо, которое необходимо отправить в Англию. И еще сказал, что его господину пора узнать правду о падишахе – о том, что он не только раздувается от самодовольства, но и находится под каблуком у своей женщины. Он сказал – простите, госпожа, – что в его стране женщину, подобную вам, уже давно бы поставили на место.

– Что еще он сказал? – Голос Мехруниссы дрожал от гнева.

– Не знаю… Я сразу же побежала искать вас. Я сделала что-то не так?

– Ты правильно поступила. Пойдем со мной. Если посол все еще там, мне может понадобиться твоя помощь, чтобы понять, что он говорит.

Несмотря на то что жена падишаха давно уже мучилась, пытаясь выучить английский язык – с помощью Саллы она даже читала сонеты английского поэта по имени Шекспир, которые Ро подарил Джахангиру, – при этом понимала, что знает язык хуже Саллы.

Женщины быстро покинули покои Мехруниссы и прошли по длинному, узкому коридору, который соединял их с небольшой, темной комнатой, расположенной позади джали. Меньше чем через пару минут правительница в сопровождении Саллы неслышно вошла в комнату. Усевшись на стул, обитый розовым шелком, она наклонилась к ширме и приникла глазом к отверстию в форме звезды, проделанному в стене из песчаника. Томас Ро, веретенообразная фигура которого была скрыта под длинной розовой атласной туникой, стоял точно так, как это описала Салла, – прислонившись к колонне, а золотоволосая голова Николаса Баллантайна склонилась над листом бумаги, который он только что посыпал песком. Значит, диктовка закончилась. Мехрунисса разочарованно откинулась на стуле и внезапно услышала, как Ро сказал:

– Прочитай еще раз, на тот случай, если ты что-то напутал…

– «Ваше Милостивое Величество, – начал Баллантайн так медленно, что у Саллы было достаточно времени чтобы подсказать Мехруниссе незнакомые слова, – прошло уже восемнадцать месяцев с того момента, как я прибыл ко двору Моголов. Я уже много раз писал вам о той роскоши, которой падишах окружает себя, но на прошлой неделе он оказал мне честь, пригласив в одну из своих подземных сокровищниц. Мне трудно подобрать слова, чтобы описать все то, что я увидел, – освещенные свечами хранилища были полны изумрудов и сапфиров, по размеру более крупных, чем грецкие орехи, шелковые мешки лопались от такого количества жемчуга, какое просто невозможно себе представить, а бриллианты затмевали своим сиянием солнце. Естественно, я ничем не выдал своего изумления и предпочел просто кивнуть, как будто успел привыкнуть к подобного рода зрелищам. Но если говорить правду, Ваше Величество, то боевые слоны, любимые лошади падишаха и его охотничьи леопарды украшены более многочисленными драгоценностями, чем содержится в любой из королевских сокровищниц Европы, и все они оправлены в чистое золото. Это сверкающее богатство очень важно для падишаха, который, как Люцифер, гордится своей династией, своей державой и самим собой. Он обожает демонстрировать свои богатства, но я с сожалением должен сообщить вам, что в последнее время его самодовольство развивается в новом направлении. Я уже имел честь сообщить вам, как, не обращая никакого внимания на запрет мулл изображать на картинах людей и животных – мне рассказывали, что его отец следовал этому запрету беспрекословно, – он полюбил ваш портрет, который Ваше Величество направили ему в подарок, и велел нарисовать свой собственный портрет. И он очень доволен портретом, на котором художник – именуемый Бичитром – изобразил его сидящим на украшенной драгоценностями чаше, напоминающей потир ^[32], с золотым нимбом вокруг головы. На картине он протягивает книгу мулле, а вы, Ваше Величество, вместе с турецким султаном и шахом Персии изображены в виде крохотных, едва заметных фигурок в углу полотна. Подобной аллегорией падишах в своей заносчивости претендует на роль властелина мира…»

Мехрунисса пошевелилась на стуле. Как смеет Ро говорить о Джахангире столь презрительно и небрежно?! Но оруженосец продолжал, и она вновь сосредоточила все свое внимание на его словах. Ей было очень важно понять каждое слово и правильно разобраться в нюансах написанного.

– «Этот портрет оскорбителен для Вашего Королевского Величества, хотя, когда падишах показал его мне, я заметил лишь, что художнику удалось передать внешнее сходство, и не стал комментировать композицию картины. Падишах настолько самодоволен, что не обратил внимания на мою прохладную реакцию, что я предвидел заранее. Я ведь действительно провожу с ним так много времени – ему нравится мое общество, и он не устает засыпать меня вопросами, – что у меня была прекрасная возможность изучить его характер. Думаю, что наступило время, когда я должен попытаться объяснить его Вашему Королевскому Величеству, почему, несмотря на то что падишах даровал нам мелкие концессии на торговлю индиго, хлопком и мускусом, он так и не дает мне ответа, касающегося возможности для английских кораблей перевозить паломников в Аравию. Как я знаю из вашего последнего послания, ваше терпение в этом вопросе уже подходит к концу…»

Юноша сделал паузу, а потом продолжил читать:

– «Падишах Джахангир – человек сложный и противоречивый. Он может быть очарователен и добродушен. Будучи человеком открытым и любознательным от природы, он получает удовольствие от наблюдений за окружающим миром. Когда совсем недавно один из крестьян сообщил, что с небес упал громадный, почти расплавленный камень, который врезался в холм недалеко от Агры, падишах приказал вырыть его, пока тот не остыл, и сделать из добытого из него металла мечи, чтобы проверить их крепость. Он же приказал исследовать внутренности льва, чтобы найти в них нечто, что могло бы отвечать за храбрость животного. И в то же время падишах может быть импульсивным, нетерпеливым и вспыльчивым до невозможности. И, терпимо относясь к большинству вопросов, включая религиозные – мне иногда кажется, что сам он не религиозен, – Джахангир может неожиданно проявить ничем не объяснимую жестокость. А будучи уверенным в достоинствах публичных демонстраций, он может устроить пышное зрелище из пыток и казней. Время от времени падишах наслаждается видом людей, с которых заживо сдирают кожу или которых топчут слонами. Он говорит, что эти его наказания всегда хорошо обдуманы. Я в этом не сомневаюсь – так же как не сомневаюсь в том, что они могут быть полезными, – но меня всего выворачивает, когда я наблюдаю за ними. А падишах, случается, наблюдает за некоторыми из этих казней так пристально, как будто это опыты алхимиков, и отмечает для себя, как долго умирает человек с содранной кожей или человек, посаженный на кол, и как при этом работают его внутренние органы. Но на мой взгляд, Ваше Величество, самое худшее – это то, что падишах позволяет женщине управлять собой. Эта Мехрунисса, о которой я уже имел честь вам писать, оказывает, я в этом уверен, пагубное влияние как на самого падишаха, так и на державу, которой он управляет. При дворе всем хорошо известно, что она жадна до власти и поощряет у мужа его любовь к вину и опиуму, чтобы тот легче передавал свою власть ей. Здесь она важнее любого придворного – даже визиря падишаха. Я, естественно, не забываю посылать ей подарки и хвалебные записки, но, несмотря на все это, уверен, что она нам не друг, что подтверждается слухами, которые циркулируют при дворе. Каждый раз, когда я спрашиваю падишаха о паломниках, он с улыбкой советует мне набраться терпения. Мне кажется, что за всеми этими отсрочками стоит супруга падишаха. Придворные рассказывают, что, хотя сама Мехрунисса – персиянка по рождению, она ненавидит всех иностранцев и подозревает нас в таких же своекорыстных мотивах, как и ее собственные. Поэтому она стремится, пользуясь своим доступом к ушам падишаха, стравить нас всех и, таким образом, увеличить свою собственную власть и свое влияние. Вместо того чтобы слушать ее, Джахангир должен был бы научить ее не вмешиваться не в свои дела и знать свое место. И так думаю не я один… Все-таки я не теряю надежды достичь нашей цели. Падишах считает меня своим другом, и если мне хватит терпения, то я смогу уговорить его благосклонно отнестись к нашей просьбе о паломниках. Я напишу вам снова, когда у меня будет свежая и, надеюсь, благоприятная информация».