Убийство Командора. Книга 1. Возникновение замысла - читать онлайн книгу. Автор: Харуки Мураками cтр.№ 56

– Я это знаю.

Мэнсики слегка придавил пальцами виски, улыбнулся.

– Значит, работа уже готова? Ну, то есть мой «портрет»?

Я кивнул.

– Такое ощущение, что да.

– Прекрасно! – воскликнул Мэнсики. – Как бы там ни было, вы сможете показать мне эту картину? Увижу ее своими глазами – тогда и подумаем вместе, как поступить. Вы не возражаете?

– Нисколько, – ответил я.

Я проводил Мэнсики в мастерскую. Он остановился в паре метров от мольберта, скрестил руки и пристально смотрел на холст – на собственный портрет. Хотя нет, не портрет, а лишь так называемый «образ» – на комья краски, которые будто швыряли прямо в холст. Пышные белые волосы – как стремительный поток чистейшей белизны, напоминающий снег в метель. На первый взгляд, на лицо это не похоже. То, что должно быть на месте лица, полностью скрыто за цветными комьями. Но – по крайней мере – я считаю, что там, вне всякого сомнения, изображен человек по имени Мэнсики.

Весьма долго он, не меняя позу и не шевелясь, оценивал картину. Буквально – не дрогнув ни единым мускулом. Я даже не был уверен, дышит он или нет. Я встал поодаль у окна и наблюдал за происходящим со стороны. Интересно, сколько прошло времени… Мне показалось – чуть ли не вечность. Пока Мэнсики смотрел на картину, его лицо утратило всякое выражение. Глаза у него показались мне мутно-белесыми, взгляд был тускл, без глубины. Будто гладкая лужа отражала пасмурное небо. Такой взгляд мог держать на расстоянии кого угодно. Я даже не мог предположить, что было на душе у Мэнсики.

Затем он, как тот, кого гипнотизер единственным хлопком вывел из состояния гипноза, расправил спину и слегка вздрогнул. Лицо его тут же ожило, глаза привычно заблестели. Он медленно подошел ко мне, вытянул правую руку и положил мне на плечо.

– Замечательно! – воскликнул он. – Просто великолепно! Что еще можно сказать? Именно такой портрет я и хотел!

Я посмотрел на него. Заглянул прямо ему в глаза и понял, что он не лукавит. Он и вправду был в восторге от портрета, который тронул его до глубины души.

– На этом портрете я сам, как есть, – произнес Мэнсики. – Вот это и называется портретом в его изначальном смысле. Вы ни в чем не ошиблись. Сделали все правильно.

Его рука все еще лежала на моем плече. Просто лежала, но от ладони исходила особая сила.

– Однако как же вам удалось обнаружить эту картину? – поинтересовался у меня Мэнсики.

– Обнаружить?

– Конечно, нарисовали ее вы. Нечего и говорить, вы создали ее своим трудом. Однако вместе с тем в каком-то роде вы ее обнаружили. Иными словами, вы заприметили скрытый внутри вас образ и вытянули его на свет. Можно сказать, откопали ее – в смысле картину. Вы так не считаете?

Можно ведь и так сказать, подумал я. И впрямь, я рисовал, следуя собственной воле, держа кисть в своей руке. И подбирал краски, и наносил на холст эти цвета кистью, мастихином и пальцем – тоже я. Но если посмотреть иначе, я лишь использовал натурщика по имени Мэнсики как катализатор, чтобы обнаружить и раскопать некий пласт внутри себя самого. Так же как откопал вход в тот странный каменный склеп, сдвинув экскаватором каменный курган за кумирней и подняв тяжелую решетчатую крышку. Я не мог не заметить, что оба связанных со мной события разворачивались одновременно. И я также считал, что все началось с появлением Мэнсики и звона бубенца по ночам.

Мэнсики сказал:

– Это как глубокое землетрясение на морском дне. В скрытом от глаз мире, там, куда не пробиваются солнечные лучи, иначе говоря: за пределами нашего сознания, – происходит сильная трансформация. Она достигает поверхности, запускает череду реакций и в конечном итоге принимает видимую нам форму. Я – не человек искусства, но идею такого процесса, в общем, понять могу. Выдающиеся замыслы в деловом мире возникают через схожие с этими этапы. Выдающиеся идеи – это мысли, которые возникают непроизвольно, из темноты.

Мэнсики еще раз подошел к картине, встал чуть ли не вплотную и принялся рассматривать ее так, будто перед ним мелкая подробная карта, и он изучает каждый ее квадрат. Затем Мэнсики отошел метра на три, прищурился и окинул взглядом весь холст целиком. На его лице было выражение какого-то исступления. Мэнсики напоминал опытную хищную птицу, которая вот-вот сцапает добычу. Но что это за добыча – моя картина, я сам или что-то еще? – я не знал. Вскоре исступление у него на лице рассеялось и пропало, как дымка на рассвете, парящая над речной гладью. И я вновь увидел приветливого, вдумчивого Мэнсики.

Он произнес:

– Обычно я стараюсь не хвалиться перед другими, но когда понимаю, что не ошибся, – признаться, горжусь собой. У меня нет художественного таланта, и я далек от какого бы то ни было творчества, но отличить выдающееся произведение могу. По крайней мере – считаю, что могу.

Но даже при этом я пока не мог принять его слова на веру и разделить его радость. Возможно, потому, что еще не забыл его хищный пронзительный взгляд, когда он всматривался в портрет.

– Выходит, портрет вам понравился? – переспросил я, чтобы убедиться уже наверняка.

– Разумеется. Это действительно значимая работа. Я безгранично рад, что вам удалось создать такое превосходное мощное произведение, взяв меня как модель, как мотив… Я, несомненно, заберу свой заказ. Вы, разумеется, не против?

– Да, но мне…

Мэнсики моментально поднял руку и тем самым прервал мою начатую фразу.

– Потому что, если вы не против, я хотел бы на днях пригласить вас в мое скромное жилище отпраздновать это событие. Как говорили в старину, угостить вас чашечкой сакэ. Если вам это не в тягость…

– Конечно, нисколько не в тягость, но вот только… может, не нужно специально…

– Нет, это моя прихоть. Отпраздновать завершение картины вдвоем. Придете ко мне на ужин? Ничего особенного не обещаю, но скромный банкет устроим. Только вы и я. И больше никого. Разумеется, повар и бармен не в счет.

– Повар и бармен?

– Недалеко от порта Хаякава у меня есть любимый с давних пор французский ресторан. Раз в неделю он бывает закрыт – вот тогда я и выпишу оттуда повара и бармена. Повар – проверенный мастер. Из свежей рыбы делает разные интересные блюда. По правде говоря, я и так собирался пригласить вас к себе в гости без всякой связи с картиной и уже начал готовиться. Однако все так удачно сложилось.

Мне пришлось слегка постараться, чтобы не выказать удивления. Я понятия не имел, во сколько ему уже обошлась такая подготовка – хотя, вероятно, к таким тратам он привык. Или, по меньшей мере, не слишком превысил их.

Мэнсики сказал:

– Например, через три дня. Вечером во вторник. Если вас устроит, я распоряжусь на этот день.

– Вечером во вторник я свободен, – ответил я.

– Хорошо, во вторник. Решено, – сказал он. – Тогда вы не против, если я заберу картину сейчас? Хотелось бы к вашему приходу вставить ее в раму и повесить.