Из жизни военлёта и другие истории - читать онлайн книгу. Автор: Марк Казарновский cтр.№ 34

И не напоминаю — даже мысли должны молчать.

Но за две недели Зелик не уложился. Случилось трагическое, плавно переходящее в комичное происшествие. Да закончилось оно неоднозначно. Вот подумайте, уважаемый читатель, кто в предвоенные и послевоенные годы из чиновников и вообще госаппарата был для народа самым опасным и самым ненавидимым. НКВД? Да, страшно, но как-то даже и можно перетерпеть. Уже привыкли. Секретарь парткома? Конечно, в большинстве своем — говно. Но наше, коллективное. Можно и огрызнуться. Теща? Да вот и нет. На вечер с ней наливочки примешь, так она еще милее жены становится. Дворник? He-а. Он держит сорванцов двора под контролем и почти всегда предупреждает, когда и у кого будут обыск и арест. Так что, ежели что есть ценное — спрячьте.

Теперь открываем секрет. Самым ненавидимым и на самом деле противным членом советского административного и человеческого общества был — фининспектор. В простонародье — «фин». Его боялись и ненавидели вообще все, а мелкие кустари-одиночки в особенности. Ибо, конечно, все работали без патентов. И налогов никаких не платили. От этого, честно говоря, государство особенно и не беднело, продавая цинк, медь, бриллианты и платину. Но напоминать все время, постоянно напоминать, кто в доме хозяин ох, как было нужно нашему государству рабочих и крестьян. Ибо и рабочие, и особенно крестьяне, стремились сделать так, чтобы в их государстве они и были главными.

На-ка вот, извините, выкуси. Главными тут будут не они. А совершенно иные люди. С портфелями, гладко говорящие и доказывающие, что все вокруг — для блага и радости трудящего человека.

А фининспектор — для порядка. Но мы далеко заходим.

В общем, народ «финов», так их называли, боялся. Он, инспектор, накладывает штраф. Закрывает пошивочную точку. Отбирает патент, если он есть. И запросто передает дело в суд. Вот тебе и частное предпринимательство в советском свободном государстве, где все построено на дружбе народов. А партия — наш рулевой.

И еще «фин» всегда появляется неожиданно и застает предпринимателя врасплох. Это — чтобы предприниматель ничего предпринять не мог в вопросах сокрытия от налогов продукции и тому подобное.

Все вышесказанное напрямую касалось Зелика. Ибо он шил. А патента не было. Раз нет патента, то есть фининспектор. Который уже давно, кстати, за деятельностью «старого большевика» Мамонтовки наблюдал.

Инспектор появился этак часов в 10 вечера. И с ним еще двое. Стажеры.

После всех отвратительных формальностей началось изъятие: машинки «Зингер» и всего, что сопутствует пошиву. Были обнаружены в отдельном шкафу мундиры золотого шитья и прочее, что тянуло уже не только на штраф. И еще обнаружились фотографии товарища Сталина в домашней обстановке, на банкетах и иных мероприятиях. А это уже не фининспектор. Это уже подготовка к теракту.

Один стажер бросился звонить куда надо, а фин с другим стажером стали около Зелика и не давали ему звонить куда бы то ни было ни в коем случае. Просто — смех и грех. Правда, смеха-то не было. Как только районное НКВД пушкинского повета ^[46] услыхало про фотографии товарища Сталина, эмка, полная бодрых с перепоя ребят с личным оружием прибыла на дачу по адресу: Советская, 20.

Над Зеликом нависло. А объяснить-то он ничего не мог. Секрет-с.

В районном НКВД еще даже не приступали к допросу. Начальник мысленно сверлил на погон еще одну звёздочку, чтобы из майоров стать подполковником. А ребята примеряли недошитый китель и гляделись в зеркало. Китель шел каждому и парней просто красил. Они ничего не понимали, кроме того, что космополит шьет прекрасные кителя и готовит покушение на главу государства.

Однако к 11 часам утра все разъяснилось. Начальнику райотдела не пришлось привинчивать новую звездочку. Он неожиданно из майоров стал капитаном. Да с неполным служебным соответствием.

Ребята из отдела споро вносили на дачу конфискованные коробки и основу производства — машинку «Зингер». Фотографии Власик забрал в первую очередь, а на прощание собрал все управление и сказал очень коротко:

— Если узнаю, что кто-нибудь когда-нибудь кому-либо — уничтожу.

Все это было по-настоящему страшно. Некоторые даже подумали — как бы срочно откосить от службы. Ну их, эти пайки да квартиры. Жизнь одна и она, оказывается, дороже всего. А ее ведь еще прожить надо.

Хуже всего получилось с фининспектором и двумя стажерами. Все они проявили государственную бдительность. Но оказалось — не в том месте и, самое главное, не в то время.

А это время было такое, что все они немедленно загремели на Лубянку. Стажеры сразу, как только увидели следователя и двух «забойщиков», признались во всем, им инкриминируемом. Что да, долго по указанию руководства, то есть, фининспектора, следили за действиями Ливсона. Задание же было: выкрасть готовые мундиры, сшитые для первого лица государства и передать английской разведке все размеры брюк, включая количество пуговиц на ширинке. После этого стажеров постигла печальная участь.

Фининспектор же на третий день допросов впал в психическое расстройство и требовал только одного: чтобы Сталин оплатил налог на заказанную работу. И чем больше с ним работали, тем активнее он настаивал на внесение в казну государства суммы от первого лица этой страны.

Этим он, как не странно, и спасся. Его определили в психневро-диспансер, где он пробыл до 1956 года. А далее был выпущен, как не представляющий опасности. Он получил инвалидность и спокойно проживал в Туле остатки дней. Правда, жила с ним и дочь — правдолюб. Но это уже другая история.

* * *

Зелик вновь стучал на машинке и заказ споро продвигался вперед. В итоге подошло все. В пору, удобно и ладно. Товарищ Сталин был доволен и еще раз напомнил Власику про черту оседлости. Мол, не так уж и плохо это было придумано. Власик никогда с товарищем Сталиным не шутил. Но про себя подумал, может и создать по Союзу такие вот районы оседлости с народами. Чтобы выпускали продукцию отличного качества. Но забыл, что населить-то эти районы нужно евреями. А их после войны не очень и много. Русский же народ не вытянет, пожалуй, такую нагрузку производства, запьет.

С тех пор прошло много лет. Вынесли из Мавзолея И. В. Сталина.

Кажется, он был в мундире, пошитом Зеликом. Арестован и посажен в Лагерь Власик. А Лаврентий Павлович Берия вообще расстрелян.

Мамонтовский же поселок претерпел немногие изменения. Правда, уже полностью исчезли жители поселка старых большевиков. Скончалась жена Зелика, красавица Рахиль. Она и после кончины была красива.

Дочь Зелика вышла замуж за иностранного студента австрийской национальности и очутилась в городке недалеко от Вены. Но постоянные разговоры по вечерам, что будет на ужин завтра и почему мы так много платим за телефонные разговоры и свет, разрушили этот брак. Лия оказалась во Франции, где в Сорбонне читает лекции по информатике. Уже два года подряд ее избирают первой красавицей на конкурсе женщин-профессоров. Зелик к ней переезжать не хочет, хотя внука повидал с удовольствием. Он бродит по своему заросшему разнотравьем участку, иногда записывает какие-то мысли. Но они разрознены и интереса не представляют.