Записки Обыкновенной Говорящей Лошади - читать онлайн книгу. Автор: Людмила Черная cтр.№ 68

Розовый малыш Володя превратился во Владимира Сергеевича Иванова. Сейчас это среднего роста мужчина, с седой бородой. Когда мой сын Алик – без бороды, но тоже седой – приезжает из Нью-Йорка в Москву, Володя приходит к нам в гости. Во время застолий пьет только воду, но, несмотря на мою воркотню, время от времени выходит на лестницу покурить.

Чтобы покончить с темой детей, скажу, что у Ивановых родилась и дочь Лена. Она на девять лет моложе Володи. Лена с мужем Борисом и с… четырьмя детьми уже много лет живет в США. И, по слухам, вполне довольна жизнью.

С детьми чете Ивановых на самом деле повезло. И Володя, и Лена – безукоризненно порядочные, достойные люди.

Итак, двое детей. Оба супруга трудятся. Он, как сказано, в ТАССе. Она сперва в литературных журналах, позже в издательстве «Советский писатель». Квартирный вопрос тоже с годами решается. Правда, с большими муками. Первое время Ивановы то с одним, то с двумя детьми живут в Мухиной комнате на Мясницкой (ход через кухню, ванной нет). Но зато квартира малонаселенная. Кроме Ивановых и Мухиного дяди-холостяка, там всего лишь одна семья: уже немолодая красивая дама с дочерью (муж со времен нэпа в тюрьме, видимо, «вредитель»).

Однако спустя несколько лет, уже после войны, мать с дочерью переезжают к новому мужу матери – знаменитому врачу, а на их площадь, то есть в их две комнаты, въезжает другая семья: муж – начальник одного из телефонных узлов Москвы, его жена и двое мальчиков-подростков.

По словам Мухи, им и на этот раз повезло. Новые соседи Ивановых вполне устраивают. По крайней мере, у Ивановых с телефоном будет все в порядке. Хотя стирки на кухне сильно прибавилось.

Но, согласитесь, это не так уж страшно.

И все-таки жить вчетвером в одной комнате плюс старуха-няня Мотя, обитающая тут же в кухне, становится невыносимым. И ТАСС дает Сереже ордер на отдельную двухкомнатную квартиру в районе Измайлова, то есть на окраине. Видимо, это происходит где-то в конце 1950-х, когда в Москве развернулось по-настоящему массовое строительство.

Семья Ивановых переезжает в Измайлово в неполном составе. Лев Александрович остается на Мясницкой. И это вполне объяснимо. Коренные москвичи боятся окраин: нет транспорта, нет хороших магазинов, в центр не доберешься. Моя мама до самой смерти была уверена, что наша квартира на Дмитрия Ульянова находится не в Москве, а где-то в глухой провинции. А сын-подросток, отправляясь в свою художественную школу на Пречистенке, каждый раз сообщал: «Еду в город»…

Ивановы прожили в Измайлове не то год, не то два. Нашли обмен на трехкомнатную квартиру в самом центре, на Сивцевом Вражке. На Сивцев Вражек въезжает уже вся семья, включая Льва Александровича. Теперь у них три комнаты на пять человек, что в ту пору кажется вполне приемлемым.

Правда, у квартиры на Сивцевом Вражке два существенных недостатка: во-первых, она ужасно тесная. Наверное, дом выстроили в первые годы советской власти, во времена режима экономии. Во-вторых, квартира на четвертом этаже, а в доме нет лифта. И этажи, как на грех, очень высокие. Видимо, несмотря на режим экономии, большевики еще не додумались строить жилые помещения высотой в два метра восемьдесят сантиметров, а то и в два метра шестьдесят сантиметров. Уже немолодой Лев Александрович с трудом поднимался к себе на верхотуру.

Но разве все это могло смутить нас тогдашних? Сами слова «отдельная квартира» звучали райской музыкой.

Разумеется, Ивановы сочли, что и на этот раз им повезло.

Но вот в 1960-х годах им и впрямь повезло. Сказочно. Сережу назначили начальником корпункта ТАСС в… Великобритании. С пребыванием в Лондоне.

И тут надо снова мысленно вернуться лет на пятьдесят назад. В ту пору, когда советские люди еще не могли ездить за границу по собственному почину. Даже избранные и особо проверенные имели право побыть там лишь дней десять в командировке, а менее избранные (с легкой руки Хрущева) – дней десять как туристы. Пройдя до этого массу согласований и заполнив десятки анкет. И не забывайте, в то чудесное время существовали две разные заграницы: одна заграница более доступная гражданам Страны Советов, но менее желанная – страны соцлагеря; другая заграница почти совсем недоступная, но зато верх мечты – капстраны (капиталистические страны).

Естественно, капиталистический Лондон был верх мечты.

Опять заболталась. Итак, Сережу назначили в Лондон на постоянную работу.

Нельзя сказать, что эта работа, работа в загранке, была для советского гражданина синекурой. Напротив, это был тяжелейший труд. Надо было, не жалея сил, исхитриться и за несколько лет обеспечить себе и своим близким сказочную житуху на всю оставшуюся жизнь. И еще постараться на полученные дивиденды поставить детей на ноги и устроить их по максимуму, то есть впихнуть в МГИМО и опять же вывезти за границу.

Но начнем с начала. Счастливчик, получив почетное назначение, не мешкая ни секунды, отправлялся с женой по месту работы. Наличие жены было для загранработника непременным условием. Детишек супруги оставляли старухе-свекрови или старухе-теще. А если таковых не имелось, устраивали в специальный детский дом. Считалось, что несовершеннолетнее дитя может подхватить за границей вирус капиталистического образа жизни и, заболев, не вернуться на родину.

Словом, в чужие края не брали детей, но обязательно брали жен. Пока муж, сидя в своем офисе, старался наладить хорошие отношения с начальниками, присланными из Москвы, и особенно с гэбэшниками, и при этом как-нибудь половчее напакостить стране временного проживания. Пока он обличал порядки этой страны и клеймил ее власть как поджигателя войны и покровителя фашистов, жена тоже трудилась не покладая рук. Высунув язык обегала все магазины и блошиные рынки, все распродажи-сейлы и скупала всякое барахло. Но для нее не простое, а золотое. Перед женой стояла великая цель: приехав домой, спустить барахло за бешеные деньги, чтобы на эти бешеные деньги муж заранее присмотрел хорошую «тачку», желательно «Волгу», и обстановку, сиречь мебель для будущей квартиры. И чтобы муж обязательно ухватил дачку с изрядным клоком (не клочком) земли.

Для чего я так подробно описываю замыслы и помыслы советских загранноменклатурщиков? (Конечно же, не всех! Были и исключения! И немало!) Хочу объяснить читателю: мои друзья Ивановы, увы, не были созданы для свалившегося на их голову счастья. Не в коня корм.

Начать с того, что Ивановы не захотели надолго бросать и своих ненаглядных детишек Володю и Лену и Мухиного дядю Льва Александровича. Муха, правда, на время уволилась из издательства, но все равно бывала в Лондоне только наездами. Далее: она, как и все остальные заграндамы, хоть и покупала дешевые шмотки на сейлахраспродажах, но покупала их не для перепродажи, а для себя и своего семейства. А это, как говорят в Одессе, две большие разницы.

Что касается Сережи, то он сроду не налаживал никаких особых отношений с начальством, тем паче с гэбэшниками. Конечно, и он ругал буржуинов-капиталистов, но ругал их не с тем остервенением, какое требовалось. А главное, Сережа не мог жить один. Особенно учитывая вредные привычки, которые он приобрел в госпиталях, где не было никаких болеутоляющих средств, кроме разбавленного спирта.