Город лжи. Что скрывают улицы Тегерана - читать онлайн книгу. Автор: Рамита Наваи cтр.№ 27

У Амира с друзьями наконец-то появилась возможность публично выразить свое мнение, когда после объявления сомнительных результатов выборов начались массовые протесты. Толпы народа высыпали на улицы и громко выражали свое несогласие. Посреди всего этого океана лиц Амира охватило радостное чувство, какое он не испытывал со смерти своих родителей. Он, подобно множеству других очевидцев, принялся снимать происходящее на свой мобильный телефон. Видеозаписи первых дней протеста изображали тегеранцев из самых разных слоев общества, стоявших плечом к плечу. Тысячи человек хором требовали повторных выборов; никто из них не верил, что Ахмадинежад снова победил. Они показывали пальцами знак мира и улыбались на камеру; на улицу выходили целыми семьями с маленькими детьми. Тогда происходящее напоминало скорее праздник, а не акции протеста. Дети хохотали и бегали наперегонки, а на лицах старших отображалась целая гамма простых человеческих эмоций – такое нечасто увидишь на улицах Тегерана. По Вали-Аср между деревьев устремился настоящий людской поток. У Амира было радостно на душе от того, что и он, как часть единого целого, причастен к происходящему. Но время шло, и выражения на лицах менялись. Теперь на них отражался страх. На улицах все чаще показывались полицейские и ополченцы из «Басидж». Амир, подобно многим молодым иранцам, боявшимся режима, стал носить бандану на лице и темные очки, чтобы его никто не опознал. На смену массовым акциям протеста пришли массовые аресты.

Амир встретился с товарищами на пересечении Вали-Аср с улицей Бехешти. Здесь собралась огромная толпа. Молодая женщина вывезла свою мать в инвалидной коляске. Рабочие стояли бок о бок с детьми из обеспеченных семей, студентами, домохозяйками. И все кричали хором: «РЕФЕРЕНДУМ! РЕФЕРЕНДУМ!»

Амир поднял выше камеру, чтобы запечатлеть, как девушки обмениваются поцелуями. Затем толпа стала скандировать имя человека, с которым связывала свои надежды и которого хотела видеть президентом, – Мир-Хоссейна Мусави. «МУСАВИ, МУСАВИ!» – не прекращались крики.

Никто не понял, откуда раздались выстрелы, и поначалу никто даже не осознал, что это выстрелы. Просто все вдруг завопили и забегали в панике. Снова послышались выстрелы. Амир тоже побежал и едва не споткнулся о лежащего на земле парня с капающей из уха кровью и кровавыми пятнами на лбу. Друзья пытались поднять его и оттащить в сторону.

В этот момент Амир почувствовал, что должен в память о своих родителях проявить смелость, как в свое время делали это они. Первым шагом он поставил себе вести блог и посещать мероприятия активистов.

Группа состояла из журналистов, блогеров, правозащитников, режиссеров и членов движения по защите прав женщин. Сегодня они договорились встретиться у Амира, поскольку он меньше всего привлекал внимание. Некоторые были убеждены, что их дома полны жучков и постоянно прослушиваются. Не так давно они встречались в кафе, порой в компании самих хозяев. Но хозяевам приказали установить камеры и вести записи, которые следовало предъявлять по требованию полицейских или других представителей власти. Владельцы кафе «Прага» отказались устанавливать камеры наблюдения, и его закрыли.

После выборов 2013 года прошло всего пару месяцев, но уже наступила ожидаемая реакция. Более десятка журналистов посадили в Эвин по обвинению в «контактах с иностранцами» – их друзьями и коллегами, которые уехали в Лондон и работали в Персидском отделе Би-би-си.

Когда начали прибывать первые товарищи, Амир открыл пластиковую бутылку с арак-саги – самогонкой, купленной на черном рынке у Эдвина, торговца-армянина, чьи волосы были завязаны в хвост, а руки стали мускулистыми от постоянного перетаскивания ящиков. Бизнес у Эдвина шел отлично. Он продавал свой товар всем, от государственных служащих до золотой молодежи. Спрос на вино в северном Тегеране был огромным; по большей части клиенты довольствовались дешевым «Франсуа Дюлак», но раз в год он распродавал и запасы восхитительного домашнего вина своего дяди. Производя его, они особенно не рисковали, поскольку были армянами-христианами, а христианам разрешалось делать вино для собственного употребления.

Амир разлил напитки, и все принялись вынимать аккумуляторы из мобильных, поскольку ходили слухи, что можно прослушивать даже выключенные телефоны. Одна из журналисток, Фереште, зачитала сообщение, которое ей переслали из «Эршада», Министерства культуры и исламской ориентации Ирана: «НАПОМИНАЕМ ВСЕМ ЖУРНАЛИСТАМ, ЧТО СРЕДИ НАС НАХОДЯТСЯ ШПИОНЫ. ВСЕ ПОДДЕРЖИВАЮЩИЕ СВЯЗИ С БРИТАНЦАМИ БУДУТ ПРИЧИСЛЕНЫ К ШПИОНАМ».

– В последнее время они там с ума посходили с этими сообщениями. Нашему редактору постоянно названивают то из разведки, то из министерства, – сказала Бита, сотрудница одной прогрессивной газеты, которую за последние несколько лет закрывали бессчетное количество раз.

По словам Биты, в редакции газет даже по ночам приходят факсы с указаниями, что издавать, а что нет. Министерство информации постоянно проверяет содержание статей перед публикацией.

– Нуризад написал еще одно письмо. Как всегда. Он делает вид, что сдается, а они – что не обращают внимания, – сказал Бехзад, инженер-строитель и по совместительству блогер, близкий друг Амира.

Мохаммад Нуризад, известный кинорежиссер и бывший журналист, сотрудник газеты «Кайхан», крайне консервативного рупора режима (ее главреда назначает сам Высший руководитель Хаменеи), некогда расточал настолько слащавые речи в адрес правящих кругов, что некоторые диссиденты в насмешку называли его членом внутреннего гарема Высшего руководителя. Но протесты все изменили. Нуризад написал на удивление смелое открытое письмо, в котором критиковал Хаменеи и призывал его извиниться перед народом. Его не заставили замолчать даже семьдесят дней заключения в одиночной камере. Как не заставили изменить свое мнение и жестокие допросы. Проведя 170 дней в тюрьме, он продолжил бороться единственным известным ему способом: письмами. Как бы строго с ним ни обходились, он всякий раз выступал с очередным обличающим режим посланием. Он не прекращал писать даже под угрозой смерти. Поэтому режим просто сделал вид, что не слышит его. И это оказалось, пусть и непреднамеренно, хорошей тактикой, поскольку люди вскоре потеряли интерес к его письмам, разочарованные отсутствием реакции. Подумаешь, очередное письмо, которое все равно ничего не изменит.

– А Хазали снова объявил голодовку, и на этот раз мы связались с ним с большим трудом, – сказала Мана, правозащитница, многих коллег которой за последние два года посадили в тюрьму.

Мехди Хазали был одним из самых рьяных критиков правительства. Вежливый и учтивый офтальмолог, посещавший клубы писательского мастерства и поэтические чтения, был заодно исламоведом и активным блогером. Еще большее противоречие заключалось в том, что он был сыном одного из самых консервативных и преданных сторонников режима. Аятолла Хазали входил в Совет экспертов – группу богословов-законоведов, осуществляющих надзор за Высшим руководителем и имеющих право смещать его. Аятолла публично осудил старшего сына, которого с тех пор постоянно избивали или заключали под стражу. Между тем младший сын аятоллы выпустил поп-видео. Такова жизнь в Тегеране.