А я смогу... - читать онлайн книгу. Автор: Яна Перепечина cтр.№ 34

– И ничего, – горько усмехнулась она, – я повторюсь: вот про это я и говорю. Мы с тобой абсолютно разные люди. Ты не понимаешь меня, а я не понимаю тебя. Паша, нам нельзя быть вместе. Мы друг друга в лучшем случае просто перестанем замечать вскорости после свадьбы. А в худшем – возненавидим.

Ты пойми, для меня муж – это первый человек, к которому я побегу за помощью, если что. Это как маленькие дети, чуть какая беда – кричат «мама»! Вот и я смогу выйти замуж только за того, кто станет для меня самым главным человеком на свете. Моим защитником и заступником… Ты только не обижайся, Паша, ты и вправду очень хороший, но… но не мой. Вот и всё…

– Я понял, Оля. Скажи мне, а я могу что-нибудь сделать, чтобы стать «твоим», как ты выражаешься?

Ольга с тоской посмотрела на него.

– Боюсь, что ничего. Прости меня, Паша. Я виновата перед тобой.

– Я не сержусь, – вдруг грустно сказал он и ласково погладил её по щеке. У неё болезненно сжалось сердце и неожиданно подумалось: неужели я не права? Но ладонь его была холодной и влажной. А ещё вялой и безжизненной. Такой, какая никак не может быть у её мужа. Она отложила салфетку и миролюбиво попросила:

– Поехали по домам, Паша, уже поздно.

Павел долго смотрел на неё, и Ольге казалось, что она видит, как в нём борются крайнее раздражение, даже злость, и необходимость делать хорошую мину при плохой игре. Наконец он кивнул, подозвал официанта и попросил счёт. До её дома они доехали в полном молчании. Когда поворачивали во двор, ей вдруг показалось, что с другой стороны из него выезжает машина Серёжи. Но было темно, очки она не надела, поэтому лишь улыбнулась самой себе и покачала головой, сами собой вдруг сложились строки, не самые удачные, конечно, далеко до Ахматовой, но искренние:

Первые и последние стихи в своей жизни она написала десять лет назад, когда Серёжка был на военных сборах в Лисках. Написала – и сама удивилась. А тут вдруг снова стихи, с интервалом в десять лет. Ох, неладно что-то в Датском королевстве, то есть в её, Ольгином, сердце. А, может быть, наоборот, всё именно так, как и должно быть? Она посмотрела затуманенным взглядом на Павла, рассеянно улыбнулась ему и, выбираясь из машины, сказала ласково, но твёрдо:

– Прощай, Паша, будь счастлив!

Он в бешенстве схватил с торпеды коробку с диском её обожаемого Сергея Прокофьева, который держал в машине, только чтобы и в этом потрафить её вкусу, и с наслаждением медленно начал ломать пластик на мелкие прозрачные кусочки. Потом настала очередь самого диска. Блестящий кругляш с дыркой посередине вздумал сопротивляться, гнуться и был буквально разорван на части. Если бы она знала, если бы она только знала, как она ему нужна! И он добьётся своего! Слишком многое на кону. И времени как назло остаётся в обрез! Ну, что ж, придётся попробовать ещё раз. Срочно, сегодня же.

Павел понимал, что надо торопиться. Когда они с Ольгой подъехали к дому, со двора выезжала большая машина. Павел узнал её сразу. Зря, что ли, накануне старался запомнить. И Ольга увидела длинную тёмно-зелёную «Ауди» А8, но то ли не узнала, то ли не придала значения. Зато Павел и увидел, и придал значение. Аж зубами скрипнул.

Снова он, вчерашний спаситель, из-за которого такой чудесный план не сработал! Что ж ему здесь словно мёдом намазано? Или… Или он тоже, как говорила его бабушка, «имеет виды» на Ольгу? Только этого не хватало! Да что ж такое-то?! Ну, дядя, что ж ты, гад, натворил-то? Что за бред пришёл тебе в голову? Тебе пришёл, а мне расхлёбывать!

Павел в сердцах зло выругался и посмотрел на окна Лёльки. Свет погас – пошла спать. Ну и хорошо, ну и славно, пусть спит. И он издевательски запел:

Песню про дождь и золотую прядь Ясень исполнил уже раз семь или восемь, на разные лады, устал и стал просто тупо смотреть перед собой. Он так торопился, так удачно проложил маршрут, что буквально домчался почти до Лёльки, и вот, на съезде с Кольцевой дороги в Реутов упёрся в аварию, которая, похоже, произошла буквально пару минут назад. К счастью, ничего серьёзного и помощь никому не нужна, но объехать невозможно, а милиции пока нет. От скуки Сергей вышел из машины, размяться, походил по лужам, потопал несильно, потянулся. На душе вдруг стало отчего-то муторно-муторно. Он постоял, прислушался к себе. Мама всегда говорила про него:

– Сынок, слушай себя внимательно. У тебя интуиция как у девочки.

Он, когда был ещё маленьким и глупым, очень обижался на маму за такое нелестное, на его взгляд, сравнение. И вот сейчас эта не самая нужная для мужчины вещь, интуиция, вдруг завопила истошным голосом. Сергей встал на высокий бордюр около ресторанчика «Бахус» и посмотрел в сторону Лёлькиного дома. Не увидев ничего подозрительного, хотел было ещё погулять. Но гадкое чувство не оставляло его, и, сам себя совершенно не понимая, он бросил машину на стоянке у ресторана и рванул бегом прямо через пустырь, лежавший между МКАД и собственно Реутовом. Было сыро и темно. Он так торопился, что дважды влетел в глубокие лужи, щегольские его мягкие мокасины моментально промокли и стали противно чавкать. Но Сергей мчался вперёд, будто его что-то подгоняло.

Дверь в подъезд была всё так же нараспашку. Он на бегу возмутился этим обстоятельством и вскользь подумал: ну ничего, скоро Лёлька будет жить с ним, а у них в подъезде совсем по-другому. Но он пока был не у себя дома, а на плохо освещённой Лёлькиной лестнице. Пахло почему-то чем-то вроде бензина. Сергей уже привычно через три ступеньки побежал вверх. На площадке третьего этажа было дымно и стояла такая невыносимая вонь, что стало трудно дышать. Но он не мог остановиться или свернуть назад, поэтому рванул выше и замер на секунду, поражённый до глубины души – дверь Лёлькиной квартиры полыхала.

Кнопка звонка уже оплавилась и стекла вниз по стене. Ясень сдёрнул с себя куртку, обернул правую руку и стал колотить ею в дверь. Огонь будто возмутился таким беспардонным вмешательством в его дела и вспыхнул ещё ярче. Сергей отшатнулся на миг, но тут же заколотил громче и дико закричал:

– Лёлька! Лёлька! Выходи!

Она не отзывалась так долго, что у него от страха или от едкого дыма из глаз потекли слёзы. Он колотил в дверь, кричал и зло вытирал жаркое лицо левой рукой. Наконец из-за двери раздался надрывный кашель и Лёлька испуганно закричала:

– Господи, что происходит?!

– Лёлька, пожар! Накинь на себя какую-нибудь плотную одежду, покрой голову, спрячь волосы и открывай скорее!

– Серёжа, это ты?!

– Я! Давай, Лёлька!

Она задёргала замки. Сергей испугался, что от страха она запаникует и не сможет отпереть дверь. Но через мгновение довольно громко щёлкнула задвижка. Он рывком распахнул дверь и буквально выдернул из квартиры испуганную Лёльку. Оттащив её к распахнутому кем-то окну и усадив на широкий подоконник, Сергей вынул мобильник и стал тыкать в кнопки – вызывать пожарных. Вызов приняли быстро. Сунув телефон в карман, Ясень заглянул в квартиру. Дым в коридоре был, но стало ясно, что внутри огня нет. Обивка двери тоже почти догорела, обнажив почерневший металл, огонь затухал. Из квартиры напротив вдруг выглянула взлохмаченная голова, и мужичонка, явно недавно принявший на грудь, хрипло спросил: