Тайная мать - читать онлайн книгу. Автор: Шалини Боланд cтр.№ 27

Вечер четверга… Силюсь вспомнить, что в это время показывают по телевизору такого, что могло бы отвлечь меня от событий моей жизни. Экран светлеет, и я застываю. Прямо передо мной, во весь экран телевизора, фото Гарри. Трясущимся пальцем я нажимаю на паузу. Фото снято крупным планом, в кадре голова и плечи – он в школьной форме: полосатый блейзер из тех, какие обычно носят в частных школах, и галстук. Гарри улыбается, его мордашка, такая открытая, симпатичная, сияет счастьем, темные кудряшки блестят на солнце.

Значит, они узнали, кто он.

Мгновение я не отрываюсь от экрана, боясь прервать паузу: вдруг я услышу что-нибудь плохое? Что-нибудь такое, с чем я не смогу справиться.

Мой большой палец замирает над кнопкой «пуск». Наконец я нажимаю ее. И слышу голос диктора:

– Таинственный ребенок, которого, как теперь известно, зовут Гарри Фишер, наконец вернулся к отцу в Дорсет. Мальчик впервые попал в центр внимания СМИ, когда в начале этой недели он каким-то образом оказался в доме Тессы Маркхэм, садовницы, проживающей в лондонском боро Барнет.

Снимок Гарри сменяется другим – на нем я, снятая в начале недели, выхожу из дома на работу; на мне рабочая одежда, лицо бледное, взгляд злобный, общий вид затравленный – короче, я выгляжу точно так, как и должна выглядеть полоумная похитительница детей.

– Мисс Маркхэм ранее уже побывала под следствием по подозрению в похищении трехмесячного ребенка, но тогда факты не подтвердились, и обвинение предъявлено не было.

Я стискиваю зубы, до того меня возмущает их выборочное обращение с фактами моей биографии. Тут, слава богу, мое фото исчезает с экрана и заменяется картинкой, где телерепортер говорит на фоне какого-то строения, очень похожего на деревенский дом в георгианском стиле, стоящий на обочине дороги в сельской местности. Может быть, это дом, где сейчас живет Гарри? Хотя Дорсет – это же вроде даль несказанная? Кажется, когда-то в молодости я даже была там с семьей – мы ездили на пикник…

– Родственники Гарри пока отклоняют все предложения дать интервью, однако отец мальчика, доктор Джеймс Фишер, прокомментировал ситуацию так: «Как вы наверняка представляете, это было очень тяжелое и напряженное время для всех нас, но теперь у меня точно камень с плеч упал, и я рад, что Гарри снова дома и в полной безопасности».

Экран заполняет черно-белая газетная фотография. На ней мужчина в смокинге и черном галстуке – наверное, снимок сделан на каком-то официальном мероприятии. На вид ему лет сорок. Он бородатый, в очках. Я догадываюсь, что это, должно быть, и есть отец Гарри. Почему-то его лицо кажется мне странно знакомым. Хотя Гарри же его сын, какое-то сходство определенно должно быть…

– К несчастью, мать Гарри скончалась в октябре две тысячи семнадцатого года от тяжелой формы рака желудка, так что возвращение пятилетнего мальчика домой, к отцу, представляется событием вдвойне радостным. Замечательно, что эта история, на несколько дней приковавшая к себе внимание всей нации, закончилась хорошо.

На этом сюжет заканчивается, и начинается новый, про закрытие какой-то местной школы. Я помню, как обещала себе, что не буду смотреть новости, но теперь мне отчаянно хочется знать все подробности о Гарри. Перебираю каналы, машинально складываю себе в рот пасту и так же машинально, не чувствуя вкуса, жую. Наконец, нахожу еще один новостной канал, но там говорят о политике. Я щелкаю пультом дальше, пока не прохожу все каналы по кругу. Но своей истории нигде больше не вижу; значит, придется ждать девятичасовых новостей. Выключаю телевизор, зная, что все равно ни на чем не смогу сосредоточиться, и доедаю пасту.

В сюжете, который я только что посмотрела, было до обидного мало фактов. Столько еще осталось непонятного! Например, каким образом сын Фишера оказался здесь, в Лондоне? Как и почему он попал именно в мой дом? И почему отец мальчика так долго не давал о себе знать?

Тут у моего дома хлопает дверца машины, и я невольно вскидываю голову. Раздается второй хлопок. Слышно, как моторы то замедляются, то снова набирают обороты. Да и голоса журналистов снаружи в последние несколько минут как будто окрепли. Я бочком подбираюсь к окну и осторожно выглядываю наружу: точно. Их еще прибавилось. Теперь, когда Гарри вернули отцу, я думала, что они наконец оставят меня в покое, но, видимо, ошиблась: их интерес к моей персоне стал еще острее.

Возвращаюсь к дивану и сижу в темноте, допивая воду. Лицо отца мальчика по-прежнему не дает мне покоя, но вот чем… То фото. Я определенно его где-то видела. Хотя где? У меня ведь нет в Дорсете знакомых или родных, правда? Мысленно перебираю всех, кого знаю – родственников, друзей, коллег, – но не могу вспомнить никого, кто был бы как-то связан с этим графством.

И тут неприятный холодок пробегает по спине и плечам – меня посещает новая мысль. Точнее, не такая уж и новая – я безуспешно гоню ее от себя с самого начала недели. Но она возвращается, стучит мне в череп, давит на грудную клетку. Потому что есть лишь одно разумное объяснение всему этому, хотя я и не хочу его признавать.

Что, если я узнаю́ Фишера потому, что действительно видела его раньше? Что, если я схожу с ума? И что, если это действительно я похитила Гарри?

Я гоню от себя эту мысль прежде, чем успеваю додумать ее до конца. Не могла я похитить Гарри – во-первых, у меня нет машины, во-вторых, я много лет не была в Дорсете. В прошлую субботу работала, в воскресенье ходила на кладбище. И если б я в каком-то забытьи похитила ребенка, то зачем мне было ехать за ним именно в Дорсет? И потом, Гарри ведь сам сказал, что ко мне его привел ангел. Кем бы он ни был, этот ангел, ясно одно – мальчик имел в виду не меня.

Все равно бессмыслица какая-то…

Все мое тело тяжелеет от внезапно навалившейся усталости. До сих пор перспектива завтрашнего выходного дня не слишком меня радовала, но теперь мне приходит в голову, что лишним он все-таки не будет. К тому же едой я запаслась, так что завтра можно спокойно просидеть день дома. Лягу сегодня пораньше, а завтра проваляюсь до полудня. Потом приготовлю завтрак, завалюсь с ним в постель и почитаю книгу.

Тут я вспоминаю, что окно моей спальни на скорую руку заделано фанерой. И что по комнате до сих пор свищет ветер. И что наверху сыро, холодно и бесприютно. Можно, конечно, переночевать в комнате Сэма, но кровать там слишком короткая, да и болезненные воспоминания, которые она навевает, еще слишком свежи. Диван, на котором я сижу, вполне удобный, но разве можно спокойно спать так близко от этой оравы за окном? Я даже расслабиться не смогу. В моем распоряжении целый дом, но ни в одной комнате я не чувствую себя дома – разве что в кухне, но не могу же я там спать. Сбрасываю обувь, поджимаю под себя ноги и закрываю глаза.

В следующий момент меня будит звонок в дверь. Заставляю себя открыть глаза. Сквозь щели жалюзи в комнату льется свет. На улице солнце. Сколько же я спала? Выпрямляюсь и потягиваюсь. Звонок снова выпевает свою мелодию. Можно, конечно, не обращать внимания, но вдруг это Скотт или еще кто-то, кого я знаю? Во рту противно. Провожу языком по зубам и допиваю вчерашнюю воду. Тру раздражающе зудящие глаза, встаю на ноги и потихоньку подхожу к окну, посмотреть, кто это там на крыльце трезвонит. Сто́ит увидеть, кто стоит перед моей дверью, и у меня прямо волосы на затылке дыбом становятся от злости. Вот гадина! Последняя, с кем мне сейчас хочется разговаривать. Может, если не обращать на нее внимания, она уйдет?